Коллектив авторов - Посиделки на Дмитровке. Выпуск 7

— Какие талибы?

— А те, что приезжают из южных республик. Я их всех талибами называю. Моя жена очень их не любит. А я ничего, мне нравятся. Приглашаю посидеть, чайку попить, поговорить о жизни. А жена после этого из тех чашек не пьет.

— Народная примета: дождь пошел — асфальт класть будут.

— Мать-одноночка.

— Смотрю иногда на людей и думаю: глухому все складно.

Любимое выражение: «Сто пудов!» В смысле — «Точно так», «Честное слово!» Оно недавно вошло в обиход, и так же быстро исчезло (как, например, «Не смешите мои тапочки» или «Мне это фиолетово»). Но мой сосед успел его ухватить.

— Куда ни посмотришь — чиновник-депутат, депутат-чиновник. Сто пудов! Было сто чиновников на тысячу человек, сейчас тысячу чиновников на сто человек. У нас одна цветочница в депутаты подалась. Клумбами раньше заведовала. Как-то собрала подписи, ее зарегистрировали. Я говорю ей: «Куда ты лезешь, дура? Ты что, в законах разбираешься?» Она обижается: «А председатель, вон, сыну за миллион свадьбу справил. Чем я хуже?» Не прошла… А чего обижалась? Я же по-хорошему ее отговаривал.

— Когда лучше было? Раньше. Ждешь квартиру — получишь. Собираешься в отпуск — вот тебе путевка. Праздник — все радуются. Подарки, премии. Кому их сейчас дают — эти подарки? Может, кому-то — не знаю. Нам на 7 ноября замшевые куртки выдали, мы в них проходили по Красной площади. Я тогда в ремесленном учился, колонна называлась красиво: «Трудовые резервы». Ждут, значит, тебя. Позовут. Я-то на пенсии, но чему-то могу научить. Прости, Владимыч, не жалуюсь, но что никому не нужен — точно.

— Выйдешь на улицу — знакомые лица, вроде бы живем вместе, а поздороваться не с кем. Просто поговорить, и то не тянет. Вдруг он по—другому думает? Поссоришься. Зачем мне это?

— Был у нас начальник милиции, редкий ворюга. Без взятки к нему даже на прием не ходи. Прислали нового, мы рады были, вроде хороший человек. Дали квартиру ему. А он скоро сам купил землю, построил там магазин, потом автомойку. Потом еще один магазин. Покрикивает на подчиненных. Какой он милиционер? Когда разобрались, шум был, даже статья в газете появилась. Приезжало областное начальство. Сняли. Перевели в другую область. Недавно узнали: с повышением. Объясни ты мне это, чего-то не понимаю.

Есть у меня дружок, лет тридцать знакомы, в районной управе работает. Раз в месяц встречаемся, выпиваем, за жизнь говорим. Жена доняла: «Звони!» Недельку не могла подождать, когда увидимся. Три года на даче без воды сидим. Обещали скважину поблизости пробурить, есть решение вашей же управы, все тянут. Помоги!». «Это — пожалуйста, — говорит он, — зайду только к начальнику». Через полчаса звонит. «Успокой Танюху. Сделаем». «Ну, спасибо, — говорю, — вот, что значит друг». А он отвечает: «Ишь ты… Спасибо — не красиво…» Помните конец: «…надо денежку платить ».А вы — говорите коррупция. В крови она у нас. Расхотелось мне с ним выпивать, вообще видеться не хочется. А вы говорите — коррупция. Когда самый близкий друг…

— Какой праздник 4 ноября? Я и не вспомню. Сейчас что ни день, то праздник. День шофера. День дворника. День туалетов. Наверное, кто-то сидит, выдумывает. Хорошая работенка — придумывать праздники. Интересно, сколько за нее платят?

— Наш дом на окраине. А сразу за ним дубовая роща, дубрава по-старому. Там дубы по сто, а может, по двести лет. Красота такая, любуешься. Туда с детьми приходили отдыхать, даже специально приезжали из других мест. А потом поодаль стали строить дома по 25 этажей, а к ним надо было трубы прокладывать. Начали рыть траншеи — как раз через дубраву, совсем рядом с деревьями. Увидят корень — рубят. Я спрашиваю: «Вы, что ребята, вредители?» Они смеются: «Гуляй, дед! Мы тендер выиграли». Трубы положили, засыпали, а к весне верхние ветки у дубов стали сохнуть и падать, детей страшно было пускать туда. А потом вся роща засохла.

Живет он в поселке Коммунарка. Поселок известен тем, что там были дачи самых высокопоставленных энкавэшников, а еще расстрельный полигон, второй после Бутово. В Коммунарку привозили хоронить и расстрелянных в других местах, в том числе на самой Лубянке.

— Жители что — из окон смотрели? Кайф получали?

— Да нет. В лесу расстреливали, прямо среди деревьев. Сейчас там храм стоит, молебны читают. Называется храм — Святых Новомучеников. Понаставили памятники в лесу, вроде как могильные камни. А то просто холмики из камней с крестами. Портреты повесили на деревьях — их видимо-невидимо. Много народу приезжает, прямо автобусами возят, больше все старые люди, часто из Латвии, Литвы, Польши. Я и сам люблю там гулять, хожу по лесу, колокольный звон слушаю, лица рассматриваю, фамилии читаю. Все удивляюсь — есть японцы, китайцы, корейцы. Их-то за что?

— Скучаю по баранке, да здоровье не позволяет. Даже проводку на даче починить не могу, сын просил. Нельзя, говорят, руки поднимать. Кроссворды разгадываю, мне все их покупают, жена, сына. А еще думать стал. Раньше некогда было. Вот и занятие.

Альгамбра

В южной Испании, которая сотни лет оставалась под владычеством мусульман, особенно остро начинаешь понимать, какой силой и привлекательностью обладал ислам в период своего взлета, сколь было в нем силы, тайн и неожиданностей. Арабам не разрешали изображать людей и животных? Не позволяли соперничать с Аллахом? Но они всё свое вдохновение и фантазию вложили в шрифт, в обычное письмо, которое не пишут, его рисуют, каждая буква — узор, всё прихотливо, всё ветвится, соперничает с живой природой. Каллиграфия — первое и главное исламское искусство. До сих пор в Южной Испании уличные художники предлагают написать ваше имя на фарси — и полученный лист бумаги хоть сейчас обрамляй и вешай на стену.

Полуразрушенная Альгамбра — резиденция мавританских королей, последний их оплот в борьбе с восставшими испанцами. Анна Ахматова, изучая библиотеку Пушкина, открыла, что сюжет «Сказки о золотом петушке» развивается именно здесь, в этом дворце-крепости. Изящные, невесомые, почти воздушные мраморные колонны поддерживают тяжелые и массивные своды, на них опирается вся мощь купола, который уходит в бесконечную высь. Как тонкие подпорки выдерживают всю эту громадину — гордость и загадка исламской архитектуры. Отверстие на вершине купола кажется с копеечку, тем не менее дневные лучи, проникающие в мрачный дворец, каким-то образом освещают самые удаленные уголки его громадного зала. И это тоже восточный секрет.

Узкий канал змеится по всем закоулкам крепости, как бы объединяя, собирая воедино все разбросанные его защитные сооружения, дворцовые покои, рощи, цветники. Удивительные фонтаны, из которых вода не брызжет, не поднимается вверх, она лишь толкается у широкого жерла невидимой трубы, постоянно меняя прихотливый узор своей водяной шапки. Рядом с этой неспешной игрой хорошо думается. Возможно, здесь собирались арабские мудрецы, безуспешно споря о тайнах Вселенной и неразгаданных замыслах ее Создателя и более успешно — о тайниках человеческой души, особенностях человеческих характеров. Ведь арабы были выдающимися психологами.