Дмитрий Иванов - Шлюха. Примадонна. Банкирша. Книга 3

По случаю воскресного дня недомерок, рассказавший Жанне о гибели Миледи, оказался дома, но принимать гостей был явно не расположен. На улице стоял лютый, совсем зимний холод, а в доме из-за очередной аварии опять отключили отопление. Недомерок, злой как черт, сидел в пальто и шапке перед включенным телевизором, по которому, словно в насмешку, упоенно рассказывали о жизни бедуинов в знойной Сахаре.

Зоя, мгновенно оценив обстановку, посочувствовала продрогшему хозяину квартиры и довольно резко выразилась в адрес бездельников из ДЭЗа, чем, по крайней мере, согрела душу недомерку.

— Подруга, значит, — пробормотал он, выслушав Зою, и потер озябшие ладони. — Тут вроде одна подруга уже приходила.

— Да, она мне рассказывала, — кивнула Зоя.

— Ну раз рассказывала, мне добавить нечего.

— Я приехала с вами поговорить не о той женщине, которая у вас квартиру снимала. Я про соседа вашего хочу узнать.

— Про какого такого соседа?

— С которым у вас балкон общий.

— А при чем тут сосед? — подозрительно спросил недомерок.

— Может, и ни при чем, — легко согласилась Зоя. — Но вдруг он в тот день случайно что-то видел или слышал.

— Тогда бы милиция об этом дозналась. — возразил недомерок. — А я хорошего человека в такое дело впутывать не буду.

— Чем же он такой хороший? — не сдавалась Зоя.

Недомерок, сдвинув шапку, почесал затылок и после мучительного раздумья радостно выпалил:

— А он мне денег в долг давал. Без разговоров. Раза два или лаже три.

Больше он ничего не смог вспомнить.

— Ну а чем он занимается? Где работает? — спросила Зоя.

— А я не спрашивал. Мне-то на кой хер? Вроде раньше на границе служил. А сейчас — не знаю.

— А лет ему сколько?

— Да молодой кобелек еще.

— А выглядит как?

— Обыкновенно. Только вот глаза такие синие-синие. Смерть бабам.

У Зои екнуло сердце. Одного синеглазого пограничника она знала. Он ворвался в ее жизнь и едва все не разрушил. Неужели тот самый?

— Его случайно не Петей зовут? — спросила Зоя чуть дрогнувшим голосом.

— Точно, Петя, — изумился недомерок. — Знакомый, что ли?

— Не знаю… — ответила Зоя. — Может быть…

— Уж не он ли тебе ребеночка сделал?…

Такой прозорливости от недомерка Зоя не ожидала. Правда, ее беременность стала уже заметной, но совсем чуть-чуть.

— Не он, не он, — сказала она, торопливо запахивая расстегнутую дубленку. — И вообще, может быть, это совсем не тот Петя.

— А ты посмотри, — неожиданно предложил недомерок.

— Как это?

— Так он вроде вернулся. Видать, уезжал куда-то, а сегодня, слышу, за стеной кто-то шебуршит. Не иначе как вернулся.

Зою бросило в жар, словно Сахара с телевизионного экрана дохнула в промерзшую комнату африканским зноем.

— Может, вы к нему зайдете? — сказала она.

— Я? — удивился недомерок. — Зачем? Тебе надо, ты и зайди.

В самом деле, посылать недомерка к соседу не имело никакого смысла.

— Ладно, — вздохнула Зоя. — Спасибо. До свиданья.

— Только слушай, дамочка, — сказал недомерок, косясь на живот Зои. — Ты уж меня к вашим делам не приплетай. Давай договоримся: ты у меня не была. А то ведь я могу по телефону твоего Петю предупредить, что его тут одна ищет.

— Договорились, — бросила Зоя и вышла из квартиры.

Она решила вернуться домой. Ей необходимо было прийти в себя и морально подготовиться к встрече с Петей. Если, конечно, это тот самый Петя Тарханов. Родственничек, так сказать. Никто ни разу не вспомнил, что он является настоящим отцом Зои-маленькой, но ведь от этого факта никуда не денешься. Правда, Маринка клялась, что не сказала Пете о своей беременности. И ставить его в известность о рождении Зайки Зоя не собиралась. Тем более что Тарханов, судя по всему, подался в бандиты.

Едва Зоя дошла до своей машины, как намерения ее резко переменились. Она повернула назад и решительно вошла в соседний подъезд. Теперь ее ничто не могло остановить. Она без колебаний нажала кнопку звонка.

Дверь распахнулась, и Зоя невольно сделала шаг назад. Перед ней стоял мрачный верзила, настороженно поблескивавший глазками из-под мохнатых бровей.

— Я к Пете, — сказала Зоя. — Он дома?

— Заходи, — кивнул верзила.

И Зоя отважно перешагнула порог.

Она никогда бы не сделала этого, если бы знала, что человека, открывшего ей дверь, зовут Джафаром и он оказался здесь, чтобы подкараулить бывшего сообщника, оказавшегося предателем.

Котя Глинский прекрасно отдавал себе отчет в том, что копать под шефа опасно. И тем не менее ничего не мог с собой поделать. Необъяснимая смерть сестры не давала ему покоя. Он забыл о том, что когда-то мечтал избавиться от ее навязчивой опеки. Последней каплей стала находка в комнате Регины, куда Котя давно не заглядывал.

Теперь обстоятельства вынудили его сделать это. Жить в квартире, где витал дух смерти, Котя не мог. Квартиру он решил продать, но перед этим следовало освободить ее от вещей. Котя оставил себе только какие-то мелочи, а все остальное упаковал в узлы и коробки, так, впрочем, и не сообразив, что делать с этим скарбом.

Только потом он осмелился войти в комнату Регины.

Первое, что Котя увидал там, — собственную фотографию на пурпурном шелковом сердце, висевшую над изголовьем кровати. Этот самодельный алтарь произвел на него неизгладимее впечатление. Только теперь Котя понял по-настоящему, какую роль играл он в жизни Регины. Это из-за него она пошла на преступление Никто другой не смог бы уговорить ее взяться за опасное задание шефа. А значит, это он, Котя, стал косвенным виновником смерти Регины.

Однако со времени похорон никаких новых фактов у него в руках не появилось. Вот за ними-то, преодолевая страх, Глинский отправился к патологоанатому, производившему вскрытие.

Мрачная атмосфера морга едва не заставила Котю повернуть обратно. Патологоанатом Андрей, по виду ровесник Глинского, напротив, был энергичен и бодр, если не сказать — жизнерадостен.

— Какие проблемы? — деловито осведомился он.

Котя не знал, как подступить к главному, и начал издалека. Минуту-другую Андрей слушал его нескладные объяснения, а потом сказал с явным нетерпением:

— Ну я понял, понял. Проблемы-то какие?

— Я хочу точно знать, от чего сестра умерла, — как можно тверже заявил Котя. — Ни с того ни с сего взрослый человек в ванне не захлебнется.

— Там, насколько я помню, с сердцем были нелады.

— Она никогда на сердце не жаловалась.

— Все мы до поры до времени здоровы, — с философским спокойствием ответил патологоанатом. — А потом бац — и заказывай Шопена.

— Я понимаю. Но все равно странно это как-то.

— Ничего странного. Вы акт о вскрытии читали? Там все по полочкам разложено.