Дмитрий Иванов - Шлюха. Примадонна. Банкирша. Книга 3

Первую неделю раненого навещали только врачи. Однако он знал, что очень скоро им займутся другие люди. И не ошибся.

Человек, пришедший в его отдельную палату, к медицинскому персоналу не принадлежал. Он сразу сбросил белый халат, небрежно накинутый на плечи, ногой придвинул стул и уселся на него, посверкивая совершенно голым черепом. Именно по этому сверкающему черепу Олейник определил, что к нему пожаловал в гости генерал ФСБ Панов, хотя никогда раньше они не встречались.

— Как самочувствие? — спросил Панов. — Жалобы есть? Просьбы?

Олейник прикрыл глаза. Вопросы генерала не требовали ответа.

— Мне врачи рассказали, что вы пошли на поправку, — как ни в чем не бывало продолжил Панов. — Скоро поставят вас на ноги. Так что не надо прикидываться умирающим, Константин.

— Меня Андреем зовут, — сказал Олейник, открывая глаза.

— Ну да, ну да, — кивнул генерал. — Андрей Котов. Я видел паспорт. Пусть будет Андрей. Константин Олейник убит и похоронен за границей. И слава богу. А то ведь за ним такой шлейф тянулся, что к стенке его поставить и то мало. Одно убийство журналиста Юсупова чего стоит. Верно?

— Не слышал, — равнодушно ответил Олейник.

— Неужели? — фальшиво изумился Панов. — А ведь такое громкое дело. Пресса целый месяц бушевала.

— Я криминалом не интересуюсь, — сказал Олейник. — В газетах только про спорт читаю. И по телевизору один футбол смотрю.

— Вот это правильно! — одобрил Панов. — И я бы так мечтал. Но, к сожалению, по долгу службы приходится во всей этой кровавой грязи копаться. Поэтому и знаю, что этого Олейника кто-то в Италии ухлопал. Вместе с любовницей. И трупы их сожгли. А дальше — просто фантастика какая-то. Оба они живехонькие вдруг в Москве объявились. Правда, узнать их было нельзя.

Генерал сделал паузу, сверля раненого взглядом.

— Так, может, не они? — спросил Олейник.

Он не хотел ввязываться в опасный разговор, но в то же время ему важно было узнать, насколько осведомлен генерал. Оказалось, что осведомлен тот отлично.

— Они! — сказал Панов. — Правда, после пластической операции. Но мы тут тоже не пальцем деланы. К тому же баба этого Олейника в конспирации сущее дитя. Он-то тертый калач. А она в первую же ловушку попалась. Ну поработали с ней наши профессионалы немного. Она и раскололась. Сдала нам своего любовничка.

Вот этого Панову не стоило говорить. Возможно, этим сукам действительно удалось сломать Миледи.

Но она при всем желании не могла рассказать им ничего существенного. Разве что про пластическую операцию и новое имя киллера. Но этого ничтожно мало. Он предвидел такой вариант и поэтому не посвящал Миледи в свои планы.

— Интересная история? — спросил Панов.

— Как в кино, — ответил Олейник сквозь зубы.

— И не говори! — воскликнул генерал, переходя на «ты». — Главное дело, он фамилию-то себе какую выбрал! Котов!

— Мало ли Котовых на свете.

— Верно. Тут ты на сто процентов прав. Фамилия еще ничего не доказывает.

— Вот именно.

— Он — Котов, ты — Котов. Совпадение. Но как объяснить, что ты в Склиф пришел бабу этого Олейника навестить?

— А кто сказал, что я к ней приходил?

— Что же тебя тогда туда привело? Зубы заболели? — насмешливо спросил Панов.

Олейник с самого начала ждал, когда разговор зайдет о Склифе. Ждал, но все равно правдивого объяснения в запасе не имел. Это было его слабым местом. Впрочем, и других хватало. Но вряд ли они имели решающее значение. Беседа генерала с киллером представляла собой игру. Игру, в общем-то, совершенно лишнюю, поскольку обоим собеседникам было все ясно. Они и воспринимали ее как разминку перед настоящей схваткой.

— Ладно, ваша взяла, — устало сказал Олейник, прекращая бесполезное сопротивление. — Чего вы от меня хотите?

— Кассету, Константин. Видеокассету.

Олейник так и думал, но сделал вид, что не понимает.

— Какую кассету?

— Не надо! — поморщился генерал. — Давай по-хорошему. Я знаю, что ты умеешь терпеть боль. Но ведь есть и такая, которую никому не выдержать. Умереть легче. Ну?…

И киллеру впервые стало не по себе под чужим взглядом.

Семен чуть не двинулся умом от страшных мыслей, роившихся в его голове. А может, и двинулся. Пытаясь оттянуть роковую развязку, он бессвязно наболтал супруге, что ее переезд с дочкой придется перенести на будущую неделю, поскольку в квартире надо сначала сделать полный ремонт.

— Зачем? — удивилась Серафима. — Я же хорошо прибралась. Вполне жить можно.

— Нет, я евроремонт хочу. Чтобы как у людей. Понимаешь?

Но этот сомнительный аргумент на жену не подействовал.

— Не чуди! — отмахнулась Серафима. — Мы с дочерью завтра же приедем. А вещи потом перевезем. Постепенно, чтобы на машину не тратиться. Или ты передумал? Тогда я дочке так и скажу.

Не хочет, мол, папка тебя видеть.

Эти слова, больно резанули Семена. Он обессилено махнул рукой и сказал:

— Ладно. Завтра так завтра.

Как только Серафима покинула квартиру, Семен бросился по соседям, чтобы попросить денег взаймы. Ему необходимо было выпить. Соседи сжалились, и уже через полчаса перед Семеном стояли две бутылки «Пшеничной».

Первый стакан он выпил одним глотком и даже вкуса водки не почувствовал. Зато после второго его мгновенно развезло. Но облегчения это не принесло. Наоборот, мысли стали еще мрачнее.

Телефон звонил беспрестанно, однако Семен и ухом не повел. Потом решил выдернуть из розетки осточертевший аппарат, но по дороге к нему забыл об этом и снял трубку.

— Семен? — спросил хрипловатый женский голос.

— Ну Семен. А дальше что? — спросил он агрессивно.

— Гроб заказывал?

— Какой гроб? — Он спросил это без удивления, поскольку был уже отчаянно пьян.

— Обычный. Деревянный, — сказала женщина.

— Для Буряка, что ли?

— Нет, не для Буряка.

— Это откуда звонят? Из больницы? — спросил Семен заплетающимся языком. — Загнулся этот засранец?

Повисла пауза.

— Нет, я не из больницы, — наконец сказала женщина.

— А при чем тогда гроб?

— Это не для Буряка. Для тебя.

— Я живой пока что, — ответил Семен и тут же, несмотря на опьянение, почувствовал, как пугающий холодок пробежал по спине.

— Вот это правильно. Пока что, — женщина негромко хмыкнула. — Но уже недолго осталось.

— Кто говорит? — просипел Семен.

— А ты догадайся. Кто твоей смерти может хотеть? Или таких не припомнишь? Тогда у Буряка спроси. Он подскажет.

Теперь Семену стало окончательно ясно, что бывший подельник не зря предупреждал об опасности. С Олексой расправились, теперь пришел и его черед. Поздно прятаться.

— Не надо!.. — простонал Семен.

— Чего не надо? Раньше надо было думать. Теперь все.