Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

Разумеется, выкладывать эти новости Евгении Альшиц он не собирался. Но унять журналистку было необходимо.

— Что же вы, Евгения, нарушаете наши мирные соглашения? — с показным добродушием спросил у Альшиц генерал.

— Я? — Евгения вскинула брови. — По-моему, это первым сделали вы.

— Уж будто бы!

— Конечно. С нашей прошлой встречи прошло два месяца. Никогда не поверю, что вам не удалось ничего узнать.

— Все дело в том, что неприятность с вашей племянницей…

— Забудьте о том, что Мидовская моя племянница, — невежливо оборвала Панова Евгения.

Генерал едва сдержался, чтобы не ответить грубостью.

— Хорошо, — сухо сказал он. — Вся эта история, госпожа Альшиц, произошла в иностранном государстве. А на чужой территории, как вы понимаете, мы связаны по рукам и ногам.

— Вы знали это и два месяца назад, однако обещали разобраться. Что там произошло на самом деле?

— Итальянские коллеги представили нам официальные данные, что убитыми были Константин Олейник и Людмила Мидовская.

— И это все, что вам удалось выяснить?

— А чего бы вы еще хотели?

— Например, узнать, кто их убил и за что.

— Здесь одни догадки. Но наиболее убедительная версия — бандитские разборки.

— А кому и зачем понадобилось вместо настоящих родителей приводить на похороны подставных людей?

— Это журналист, дававший оттуда репортаж, что-то напутал.

— Я ведь могу спросить у него.

— Спросите. Он разве знал родителей погибшей в лицо?

— Нет, — вынуждена была признать Альшиц. — Он поверил на слово итальянцам.

— Вот видите! — Панов усмехнулся. — Значит, он никакой не свидетель.

— Но итальянцы-то зачем пошли на эту подмену?

— Вот вы это у них и спросите.

— Придется.

Генерал пожал плечами. При всей въедливости этой журналистки ей до итальянских спецслужб не добраться. Руки коротки.

— Значит, вы удовлетворены результатами своего расследования? — после паузы спросила Евгения.

— Минутку! — Генерал протестующе поднял руку. — Никакого расследования с нашей стороны не было. Мы просто навели справки по вашей просьбе и по просьбе родителей погибшей. Пошли, так сказать, навстречу. Результат я вам доложил. Что вы еще хотите? Огорчены, что нет материала для новой статейки? Ну уж тут я ни при чем. Так что больше встречаться по этому вопросу нам не придется.

Евгения поняла, что аудиенция закончена. Но, уже поднимаясь, она не удержалась от замечания:

— Это в том случае, если Олейник или Мидовская однажды не объявятся где-нибудь.

Генерал насторожился.

— У вас есть на этот счет какая-то информация? — нахмурился он. — Если так, вы обязаны с нами поделиться.

— Нет, не обязана, — ответила Альшиц. — Ведь для вас это дело закрыто, не так ли? Всего хорошего!..

Последнее слово осталось за ней, но это было слабым утешением. Евгения уже не верила, что Миледи жива, как не верила и в то, что тайну гибели племянницы можно раскрыть.

Об этом она со свойственной ей прямотой сказала супругам Мидовским. Реакция их была ужасна. Верунчику пришлось вызвать «Скорую». Когда врачи ушли, Евгения взглянула на Станислава Адамовича, прижавшегося лбом к холодному оконному стеклу. Она уже решила, что супругам в этой ситуации поможет только шоковая терапия.

— Станислав, — сказала Евгения, — надо принимать факты такими, какие они есть. Ты же мужчина, в конце концов.

Он поднял на нее страдальческие глаза побитой собаки.

— Мне нелегко это говорить, — продолжила Евгения, — но ваша дочь сама шла к такому финалу. Вы же ничего не знаете о том, как она жила.

— А ты знаешь? — спросил Станислав Адамович.

— Знаю. Грязно она жила, Станислав. Постыдно. Непотребно.

— Я тебе не верю.

— Придется поверить. У меня сохранилась одна кассета. Посмотри ее. Верунчику не надо показывать.

Это ее убьет. Посмотри, и может быть, ты поймешь, что прервать такую жизнь было даже к лучшему.

Станислав Адамович дрожащей рукой взял у Евгении кассету. Ту самую, которую Альшиц использовала в своей программе «Разговор начистоту». Евгения была уверена, что поступает правильно, хотя понимала, что должен испытать отец, увидев любимую дочь в омерзительном порнографическом фильме.

Надежда умирает последней, но когда-то все же умирает и она.

Выбиваясь из сил, Алеша бросил взгляд на качающуюся вдали яхту и понял: ему до нее не доплыть. Тело, точно налитое ртутью, так и тянуло ко дну.

Туземная джонка подоспела в последний момент. Мускулистый негр в одной набедренной повязке, белозубо скалясь, протянул Алеше руку, и он вцепился в нее мертвой хваткой. Негр без видимых усилий выдернул Алешу из воды и перевалил через низкий борт на дно джонки. Алеша судорожно вдохнул, и тут же страшный удар обрушился на его затылок. Солнечный свет померк в глазах, и он провалился в черную бездну…

Такого поворота событий не ожидал никто. Когда месяц назад небольшая, но крепкая парусно-моторная яхта «Марина» отправлялась из черноморского порта Ильичевск в свободное плавание, весь экипаж был в самом радужном настроении.

Больше всех ликовал Басов-младший. Наконец-то сбывалась его давняя мечта. Тяга к морским путешествиям жила в нем с детства.

И вот в честь рождения его дочери, Зои-маленькой, растроганный Басов-старший сделал сыну поистине королевский подарок — эту самую яхту, которую Алеша назвал именем любимой жены — «Марина».

С той поры он постоянно изнывал от желания уйти в свое первое настоящее плавание. Алеша давно ходил под парусами в яхт-клубе на Клязьминском водохранилище, но разве водохранилище можно было сравнить с морем!

Жена с сочувствием смотрела на то, как мается Алеша, и наконец, когда дочке исполнилось два месяца, сказала:

— Черт с тобой, Лешик. Сил нет смотреть на твои мучения. Плыви куда хочешь!

— А как же вы с Зойкой? Нет, так дело не пойдет.

— Пойдет, пойдет, — сказала Маринка. — Или пусть твоя яхта так и сгниет на берегу? На кой она тогда нужна!

Долго уговаривать Алешу не пришлось. Тем более что и экипаж был уже давно сформирован. Капитаном стал Гордей — настоящий морской волк, работавший последнее время тренером по парусному спорту. Ему было около сорока лет, и до того как осесть в Москве, Гордей поскитался по параллелям и меридианам на торговых и грузовых судах, избороздил Черное и Средиземное моря, капитанствуя на яхтах богатых греческих торговцев. На клязьминской «луже» Гордей тосковал. «Жопа ракушками обросла!» — мрачно шутил он на свой счет. За предложение отправиться в плавание на «Марине» Гордей ухватился с мальчишеским восторгом, хотя в проявлении эмоций был скуп и, бывало, за целый день рожал всего пару слов.