Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

С таким капитаном хоть в кругосветку иди.

Мотористом взяли Артура — ровесника Алеши, тоже отнюдь не новичка на воде, не без оснований утверждавшего, что знает досконально две вещи — моторы и женщин.

— На сколько уходим? — спросил он, уже практически дав согласие.

— Месяца полтора-два, — ответил Алеша.

— Круто. Такой срок — и без баб. Крыша поедет.

— Можно прививку сделать.

— Какую прививку?

— От этого самого. Чтоб не хотелось.

Аргуру тут же припомнилась одна давнишняя история с морячком Васей Мальцевым, тоже большим спецом в женском вопросе. Вася намылился поплыть с китобойной флотилией «Слава». И даже упросил одного одесского доктора сделать упомянутую прививку, поскольку дня не мог прожить без женской ласки. Но в последний момент его не взяли в плавание. И несчастный Вася Мальцев три месяца страдал на суше, чувствуя себя настоящим кастратом. Это был тот еще стресс.

Вспомнив прискорбный случай, Артур сказал:

— Нет уж, не надо мне этих ужасов. Обойдусь. К тому же все равно где-то причаливать придется. А где причал, там и бабы. Закон моря!

Алеше досталась роль палубного матроса, что его ничуть не смутило. Он обожал возиться с парусами и прочей корабельной оснасткой.

Итак, выправив необходимые документы, экипаж вышел в море. Четкого маршрута у «Марины» не было, была задача хорошенько обкатать новое судно.

Ход у яхты оказался отменный. Наслаждаясь хорошей погодой, путешественники довольно быстро дошли до Варны, потом до Стамбула, миновали Босфорский пролив и через Суэцкий канал вышли в Красное море. Только в Индийском океане, когда уже пора было поворачивать обратно, водная стихия показала свой скверный характер. Заштормило не на шутку, и Гордей стал прижимать яхту поближе к берегу, подыскивая удобное место для швартовки.

Но тут мгновенно, как это всегда бывает в тропиках, их накрыла непроглядная ночь. Приближаться к незнакомому берегу стало опасно. И «Марина» до рассвета проболталась на двух якорях в какой-нибудь миле от огней сомалийского городка Алуло.

Яхта с честью выдержала первое серьезное испытание. А к утру шторм внезапно унялся. Гордей, промолчавший целые сутки, разродился наконец единственной фразой.

— Добрая посудина! — сказал он, похлопывая яхту по фальшборту словно живую.

Взошедшее солнце без разогрева сразу вжарило под сорок по Цельсию.

— Я купнусь, кэп? — спросил Алеша.

— Только рядом, — кивнул Гордей.

С Алешей увязался и Артур. Но он быстро вернулся на яхту. Алеша бурным кролем поплыл к берегу.

Он не собирался добираться до него вплавь. Просто охватившая его щенячья радость требовала выплеска. Акул опасаться было нечего. После шторма они еще не скоро приплывут в прибрежные воды. Удалившись от «Марины» на значительное расстояние, Алеша обернулся и увидел, что Гордей отчаянно машет ему, призывая вернуться. Ослушаться капитанского приказа было нельзя. Алеша повернул назад и сразу почувствовал, что обратный путь будет значительно труднее. Океан гнал навстречу уже пологие, но все еще гигантские волны, справляться с которыми было совсем непросто.

На мгновение Алеша запаниковал, но сумел взять себя в руки. В конце концов, если станет совсем худо, Гордей прикажет Артуру врубить мотор и подгонит яхту.

Откуда ни возьмись на волнах заплясало несколько джонок с косыми парусами. Лодки шли наперерез Алеше, но отвлекаться на это было нельзя. Становилось все труднее преодолевать соленые водяные горы.

На «Марине» Гордей срочно выбирал якоря. Артур по его сигналу нажал пусковую кнопку двигателя. Мотор надсадно кашлянул и заглох намертво по неизвестной причине. Громовой мат Гордея разнесся над волнами, но беде не помог.

Алеша тонул. Никаких картин прошлого не промелькнуло в его помутненном сознании. Была цель — прожить хотя бы еще одну секунду.

Приближения джонки Алеша не заметил. Она появилась внезапно прямо перед его носом и скалящийся негр протянул ему руку. А потом Алеша оказался в лодке и, не успев ничего понять, был оглушен предательским ударом по голове…

Тимур согласился с тем, что о постигшем Жанну несчастье должны знать только они двое. Но сидеть сложа руки в надежде, что к жене когда-нибудь вернется память, он не собирался.

— Может быть, мне нужен еще один стресс, чтобы мозги встали на место? — сказала Жанна. — Знаешь, клин клином.

— Так что же, ждать, когда тебе кирпич с крыши свалится на голову? — спросил Тимур.

— Это уж слишком! — невесело усмехнулась Жанна.

Тимур был настроен решительно. Он взял все в свои руки, и уже через несколько дней раздобыл телефон профессора Иерейского, чей авторитет был столь велик, что его фамилию произносили с придыханием. Это медицинское светило мирового масштаба, уверяли знающие люди.

Иерейский с помощью гипноза лечил то, перед чем пасовали другие врачи: алкоголизм, фригидность, наркотическую зависимость и, главное, амнезию. Он принимал на дому, и гонорары у него были как у заокеанской рок-звезды. Тимур, однако, даже не стал обсуждать вопрос о плате за лечение. Ему важно было, чтобы профессор согласился помочь Жанне.

Специалист по гипнозу жил в только что отстроенном чистеньком особнячке на краю подмосковной деревеньки, постепенно превращающейся в очередную резервацию для богатых.

Здесь повсюду кипела стройка, и кое-где уже красовались терема красного кирпича, белокаменные виллы и даже целые дворцы с затейливыми башенками, обнесенные крепостными стенами.

На участке Черейского рядом с незаконченным гаражом стоял новенький серебристый «Форд», заботливо укрытый полиэтиленовой пленкой. Внутри вылизанный дом профессора поражал продуманным дизайном. Все — от мягкой мебели из натуральной кожи до антикварных безделушек — говорило о том, что профессор дерет с пациентов три шкуры.

Сам Черейский, со свисавшими до колен руками и небольшим горбом, походил на пожилую обезьяну, если бы ту нарядили в крахмальную рубашку, галстук-бабочку и дымчатые очки в тяжелой оправе, за которыми не было видно глаз. Однако почти карикатурная внешность профессора искупалась его величественными манерами. Он передвигался и жестикулировал с подчеркнутой неторопливостью, словно в рапидной съемке. И совершенно ошеломляющее впечатление производил его голос. У профессора неожиданно оказался такой густой и сочный бас, что было удивительно, как это он рождается в таком щуплом теле.

К Черейскому приходили на поклон многие знаменитости, чьи фотографии с благодарственными надписями лежали под стеклом на письменном столе. И тем не менее появление в доме Неподражаемой его взволновало. Жанна поняла это, когда случайно обратила внимание на его руки.