Дмитрий Иванов - Банкирша. Шлюха. Примадонна. Книга 2

Картинка на телевизионном экране сменилась. Возникло кладбище в багровых лучах заката и несколько неясных фигур возле могилы.

— На этом печальном обряде присутствовали представители итальянской и российской спецслужб, — снова зазвучал голос за кадром, — а также безутешные родители молодой русской женщины, чья жизнь так трагически оборвалась вдали от родины.

Камера укрупнила скорбные фигуры мужчины и женщины, тут же отвернувших лица от беспощадного объектива.

— А теперь несколько слов о спорте! — с неуместным оживлением объявила возникшая на экране ведущая.

Станислав Адамович и Верунчик потрясенно посмотрели друг на друга.

— Что они такое сказали, Стасик? — проговорила Верунчик. — Это же были не мы! Не мы!..

— Конечно не мы!.. — Станислав Адамович до боли сжал виски. — Тут какая-то непонятная игра! Я же знал! Я чувствовал! Они нам врали!..

— Я же говорила им там, в Италии, что это не она! — подхватила Верунчик. — Зачем они подставили вместо нас других людей? Значит, наша дочка жива! Ведь правда, Стасик?

— Возможно… Вполне возможно… — пробормотал Станислав Адамович, стараясь остановить бешеный галоп мыслей… — Только нам сейчас нельзя пороть горячку. Надо все хорошенько обдумать. Ведь против нас действует целая государственная машина. Нужно быть очень осторожными!..

Теперь супруги уже не сомневались в том, что им предъявили для опознания чужой труп, а их дочь где-то прячут. Но как подобрать ключи к этой тайне, они не знали.

— Я позвоню сестре, — заявила наконец Верунчик.

— Звони, — сказал муж. — Только аккуратно, пожалуйста.

— Что значит «аккуратно»?

— Ну… — Станислав Адамович замялся. — Не говори Евгении о наших подозрениях. Изложи факты и послушай, что она скажет. А лучше просто договорись о встрече. Такие разговоры телефону нельзя доверять.

К счастью, Евгения оказалась дома. Но разговор сложился совсем не так, как планировалось.

— Квартира Альшиц, — раздался в трубке хрипловатый женский голос. — Слушаю вас.

— Женечка, это я… — сказала Верунчик и всхлипнула, не удержавшись.

— Верунчик? Ну здравствуй, здравствуй. Не часто балуешь звонками. Ты откуда?

— Мы со Стасиком в Москве.

— Поклон ему. Надеюсь, он все такой же красавец. Вы по делам или так?

— И то, и это, — сказала Верунчик, тщетно пытаясь перейти на беззаботный тон. — Дочку приехали навестить.

— Ах, вот как… — Евгения замялась. — Подожди секундочку, я сигарету возьму.

В трубке было слышно, как щелкнула зажигалка. Потом Евгения с шумом выдохнула дым и спросила:

— А сейчас-то вы где?

— В ее квартире, — ответила Верунчик. — Только мы ее не застали. Нам в ЖЭКе помогли дверь открыть.

— А где же сама хозяйка?

— В том-то и дело, Женечка. Мы понятия не имеем. Может быть, ты случайно что-то знаешь?

Станислав Адамович отчаянно замахал руками, показывая жене, что она повернула разговор не туда.

— Вообще надо бы увидеться, — робко исправилась Верунчик.

— Это непременно… — Евгения снова шумно выдохнула дым и продолжила нехотя: — Я вашу дочь, Верунчик, не видела очень давно. Она меня не особенно жаловала. Ну да бог ей судья. Особенно теперь…

— О чем ты? — спросила Верунчик, обмирая.

— Видишь ли, я сегодня последние новости по Интерфаксу получила… — Евгения помолчала. — Ну да ладно, Верунчик, ты все равно узнаешь. Так уж лучше от близкого человека, чем от чужих.

— Я знаю, — коротко сказала Верунчик.

— Что ты знаешь?

— То, что ты собираешься сказать. Ты ведь о том, что случилось в Италии?

— Ну… в общем… да… — растерянно ответила Евгения.

— Так это все ложь!

Станислав Адамович опять начал отчаянно жестикулировать, но жена отмахнулась от него.

— Мы были там! — закричала она в трубку. — Нас возили на опознание тела! Это не она, это кто-то другой! Мы им так и сказали, хотя они нас заставляли сказать «да»! И мы только что видели репортаж по телевизору про похороны. Мы со Стасиком уже в Москве были, а они показали у могилы родителей погибшей. То есть нас! Но так показали, что их лиц не видно! Это были подставные люди, понимаешь?…

Дальше Верунчик не смогла говорить из-за рыданий. Станислав Адамович перехватил трубку.

— Алло, Евгения, — сказал он. — Это Станислав.

— Она правду говорит? — спросила Евгения. — Да.

— Так… Тогда вот что. Немедленно приезжайте ко мне. Немедленно! И больше никаких звонков, никаких телодвижений! Жду!..

Вася Кочетков вразвалочку возвращался в бассейн. Хозяйский «Мерседес» оказался в порядке. Видно, какая-то сука пнула колесо, проходя мимо.

Войдя в холл бассейна, Кочетков зорко осмотрелся. Хозяйки нигде не было. Скорее всего, она не торопилась вылезать из воды в такую жарищу. Кочетков стал в распахнутых дверях и неторопливо закурил.

Между тем Шорохов вел свою королеву через подземный переход на другую сторону Садового кольца, прижимая ее к себе одной рукой. В другой он держал опасную бритву, пряча ее в рукаве. Шорохова сотрясала нервная дрожь, невольно передававшаяся женщине.

— Сейчас сядем на десятый троллейбус или на «Б», — бормотал Шорохов. — Тут недалеко. До Павелецкого. Только не делайте резких движений, и все будет хорошо.

— А что там, у Павелецкого? — с тревогой спросила женщина.

— Там я живу А теперь будем жить вместе.

Женщина от неожиданности остановилась.

— Это невозможно! — сказала она.

— Почему?

— Но ведь я замужем. У меня ребенок маленький, понимаете?

— Это все было ошибкой, — упрямо ответил Шорохов. — Мы начнем жизнь, как говорится, с чистого листа.

Горячечный бред маньяка невозможно было обосновать разумными доводами. И позвать на помощь было страшно. Этот псих мог полоснуть бритвой по горлу в любое мгновение. Прохожие спешили мимо, поглощенные собственными заботами. Но что-то нужно было срочно предпринять. Они уже вышли из перехода к метро «Парк культуры», и троллейбусная остановка была в двух шагах.

— Зачем я вам нужна? — в отчаянии спросила женщина. — Вон сколько вокруг женщин моложе и красивей меня!

— Я вас ждал вою жизнь, — ответил Шорохов. — Только вас. И теперь только смерть нас разлучит.

Эта выспренняя фраза, точно заимствованная из слезливых мексиканских сериалов, в устах Шорохова прозвучала пугающе. И тут в голове у женщины внезапно возникла спасительная мысль.

— Послушайте, — сказала она, останавливаясь, — я понимаю, вы влюблены. Мне как женщине это безусловно приятно. Но кто же так предлагает руку и сердце? С бритвой в руке! Вы бы хоть на букетик цветов расщедрились.

— Цветов?…

Совершенно потрясенный такой простой мыслью, Шорохов даже ослабил хватку. Он находился в явном замешательстве.