Инна Фидянина-Зубкова - Сахалинские каторжанки

— Во-во, эти слова я и вспоминала, когда летела кувырком.

Эх, знала бы мама, что её любимая поговорка «бережёного бог бережёт» страшным проклятием засядет в моих атеистических мозгах. Так и прошла вся жизнь: минимум риска, плюс максимальная осторожность во всём. Даже когда девчонки в классе дрались до крови и кричали:

— Зубчиха, ну давай, трусло поганое, твою же команду дубасят!

Я уходила. Мои зубы молодые, им ещё всю жизнь жевать, а эти пацанки ежели их выбьют, то новые не вставят.

— Бережёного бог бережёт! — твердила я уже своим детям, когда стала взрослой.

Но не знаю, вдолбила им эту науку или нет? Спросите у них.

Мамка собак не любила, отец тоже, поэтому псы в нашем дворе не водились. Но с приходом к власти Горбачева на селе стало неспокойно, люди начали голодать и лазить по чужим огородам. И мать решилась! Она припёрла откуда-то Тобика — маленькую шавку, которая выросла в мелкую гнойную собачку, нетерпимую к чужим людям. Тявкал он на всех, и родителям это очень нравилось. Прожил он у нас два года, а потом его украли и съели. До нас позже дошли слухи кто это сделал. Деревня же, ничего не скроешь! Вторую нашу собаку звали Тага — восточноевропейская овчарка. На цепь её не сажали. Жалко! Но как только она выросла, так стала душить кур, уток и гусей — своих родных и соседских. Пришлось посадить её на цепь. Но недолго животинка промаялась. Как-то ночью её сняли с цепи местные алкаши и тоже съели. Всё. С собаками Зубковы завязали навсегда. Вот такая, блин, байда!

Тётка Вера научила меня вязать крючком. Самое простенькое: шапочку да тапочки. Шапочка получилась не ахти, а вот тапки очень даже ничего! Навязала я тапчулек на всю семью и друзьям семьи. Кстати, это занятие не быстрое: нужно к каждому тапку пришить тряпочную подошву — так теплее и износоустойчивость повыше. Но вскоре оказалось, что такие тапки — дерьмотапки в сравнении с теми, что мы всегда носили. А носили мы тапочки нивхов. Шили их нивхи в северных селениях, в маленьких швейных мастерских и реализовывали в магазины острова. О, какие это были тапки! Натуральный мех, натуральная кожа. Сносу им нет, самое то ходить по нашим ледяным полам. Почти валенки. А ещё и с красивым рисунком на мыске.

Ах да, валенки! Зимой сельчане ходили только в валенках или бурках. Валенки продавались серые, белые и чёрные — без рисунка. Рисунок вышивали сами, кто на что горазд. Помню как я трудилась над звёздочками и снежинками (год на год не похож): то мелкой россыпью, то крупной. Причём валенки на галошах — дурной тон — только для лялек и дедов. Настоящая восьмиклассница будет козырять по школе стоптанными подошвами, но без этой ужасной резины. А ещё лучше, если она настолько рукодельница, что на голяшке вышьет пионерский галстук — в память о прошедшей пионерии; или флаги дружественных нам стран, например американский или кубинский — без разницы.

А бурки… Те что русские, чёрные, войлок от самой ступни до верха — отстой, «бабушкина радость» и «дедок-ходок». А вот материковские меховые унты: якутские или сибирские — это круто!

Ну вот и всё. Про шапки ничего не напишу. Носили меховые или пуховые. Шубы соответственно меховые. Мех любой, в 90-е годы я и в собачьей шубке ходила. Долго ходила. Собаки за мной бегали… Не буду врать, но, по-моему, Китай нас таким образом от кризиса спасал. Тьфу!

Случилось страшное: в 1958 году перепутали проекты двух Домов Культуры. И в итоге, в городе Александровск-Сахалинском построили маленький приземистый сарай культуры, а в посёлке Мгачи — самый настоящий храм с колоннами, и уходящей прямо в небо крышей! Но сейчас, с высоты своих лет, я думаю, сии легенды были беспочвенными. Ну не могло жирное и богатое шахтовое управление выбрать для себя план поскромнее. Итак, во мгачинском ДК было три этажа. Первый этаж: билетная касса, две большие раздевалки, зал для занятий диско танцами, буфет и библиотека. Второй этаж: спортивный зал, зрительный зал со сценой, различные кружки. Третий этаж: малый зал и кинобудка. В спортивном зале тут же начали проходить уроки физкультуры, так как в школе не было спортзала. В клубе крутили фильмы со страшной давкой на кассе, местная самодеятельность и приезжие артисты организовывали концерты. А ещё местная администрация запустила грандиозный проект «Танцы-шманцы-обжиманцы». Эстрадно-инструментальная группа сопровождала это дело, получая взамен достойные деньги в виде зарплаты и чаевых, ведь каждому трудовому человеку хотелось, чтобы музыканты сыграли его любимую песню. Ансамбль у нас крутой, всё-всё у пацанов есть: барабаны, электрические гитары, синтезаторы, и даже любой духовой инструмент, если надо, то выплывет из небытия и заплачет, играючи. В Алкександровск-Сахалинске в 70-е годы такого ансамбля не было. Уже в 80-е годы на танцы стали бегать и мои ровесники, класса эдак с пятого. Мы тихонечко сидели на стульях или танцевали в своём кругу. Таких кругов было много: от сопляков до стариков, благо, танцплощадка огромна! С каждым годом мы вели себя всё наглее и наглее. И вот поколение последних комсомольцев заняло середину зала и лихие мальчишки отплясывают брейк-данс и имитируют движения роботов. А музыканты всё те же, только обрюзгшие к своим тридцати годам, и разжиревшие на прокате порнухи в соседней студии. Своими масляными глазками они подмигивают молоденьким девушкам, ненормально дёргающим руками и ногами, и вяло пиликают ультрамодную музыку. Эти дядьки пресыщены всем: сексом, красивыми жёнами, любовницами, куревом и водкой. Любая, даже самая дефицитная виниловая пластинка в их руках теряет свою магию. Рок, металл, джаз, блюз… — тонны мусора, на которых они сношают баб.

«Надо смыться от этой компании подальше, не зависнуть там, не погрязнуть,» — решила выпускница десятого класса Инна Ивановна и исчезла из поля зрения мохнатых, уставших от жизни дядечек навсегда.

А потом пришли жестокие 90-е, и крутизна музыкантов-коммерсантов рассыпалась, как мыльный пузырь. Их стали напрягать уголовники, и диджеям пришлось уехать со Мгач навсегда.

А Инну Ивановну никто никогда не напрягал, потому что она жила тихонько, скромненько, но гордо.

«Оторви и выбрось» — так называли у нас плохих, очень плохих детей, ну или «выродками», что ещё хуже. Я же росла девушкой, в принципе, послушной. Но и мне однажды досталось! Эх, зайду к рассказу издалека. Иметь машину во Мгачах — верх крутизны! Мой дядька Володька купил Москвич, когда я была уже в девятом классе. А мне сказали, что он выиграл её в лотерею. И я поверила. До тридцати лет верила, пока мамка сдуру правду ни ляпнула. Ну родственнички! Сахалинские партизаны. Во-во!