Алексей Понедельченко - Весело и страшно

Я подумал, что не расслышал и вопросительно посмотрел на деда.

— Да, говорю, Ларка хоть нормально жить начала. По-человечьи. А то с этим долбоёбом одни мучения были у неё. Хотя, о мёртвых плохо нельзя говорить…

— Вы о чём?

— Да я про Ларку! Ну, про Лариску, у которой ты был только что. Антенну которой ставил. Сын у неё был тут — Коля. Коля-колёк, наркоман — кололся. Полквартиры вынес, бабе житья не давал. От наркотиков этих и сдох. Вот, дай бог памяти… Так, а число нынче какое? А, ну да. Годовщина сегодня!

В поселковых многоэтажках осталось очень мало квартир, где до сих пор стоят деревянные входные двери. Обычно за такими дверями творится какой-то ад.

— Кто там?

— Антеннщик. Вам антенну надо ставить?

— Какую, блять, еще антенну?

— Спутниковую.

— Аааа… Ща.

Дверь оказалась не заперта. Хозяин квартиры стоял в трусах и в белой, местами засаленной, рубашке. Изо рта блестели золотые зубы и пахло смесью говна, трупов, алкоголя и дешёвых сигарет. Как выяснилось позже, такой запах стоял по всей квартире. В коридоре была разбросана стоптанная обувь, на полу валялись высохшие чайные пакетики вперемешку с осколками разбитой посуды. О том, что творилось на кухне, я бы предпочёл забыть.

— А я вот бухаю!

— Да, я вижу.

— Будешь?

— Нет.

— А у меня и нету, понял?

— Телевизор где?

— Чё?

— Кабель антенный куда тянуть?

— Ах ёптыть, ты же этот… Вон телевизор стоит. Слушай, а ты антенну же на улице ставить будешь?

— На улице.

— За окном?

— За окном, да.

— Это в окно лезть надо?

— Надо.

— А как ты полезешь?

— Как обычно. У вас какие-то пожелания?

— Да не то чтобы… Не знаю, как тебе сказать… Короче, у меня послезавтра сын откидывается.

— Чего?

— Сын откидывается. Четыре года сидел, а сейчас вот откидывается. Придёт, сперва меня отпиздит, а потом деньги искать начнёт. Денег у меня нету — я на них эту ёбаную антенну купил. Он её тогда захочет снять и загнать куда-нибудь.

— Да может, и не захочет. Может, перевоспитался?

— Да ну нах! Первый раз чтоль?

— Ну, смотрите, я сейчас всё сделаю, а что там у вас дальше будет — меня не сильно волнует. Если вы антенну сломаете, я бесплатно ничего чинить в эту вашу задницу не поеду.

— Да мне пох, куда ты там поедешь. Ты сделай мне вот что…

— Что?

— Поставь эту тарелку подальше от окна.

— Зачем? Чтобы в окно её не видно было?

— Ну да. Чтобы хер дотянешься.

— До куда сам дотянусь — там и поставлю.

— Ну, ты подальше дотянись, а? Я просто знаешь что думаю?

— Что?

— Пашка когда приедет и начнёт антенну снимать эту, он вылезет в окно и уебётся вниз. Пятый этаж. Уебётся — и хер с ним, понял? А не уебётся, так я подмогну ему. Главное, чтобы он полез. А он полезет! Понял? Короче, ты хуярь тут. А я пошёл, что-то мне хреново с утра сегодня. Пить будешь?

Я сделал свою работу как обычно.

Уходя, я встретил в подъезде женщину средних лет.

— Мужчина, вы от Абрама идёте?

— Да.

— А вы ему кто?

— К счастью, никто. Я антеннщиком работаю. Антенну ставил ему.

— Вам кошка не нужна?

— Нет.

— А то от этого алкаша даже кошка сбежала. У нас теперь живёт вот. Жалко… А какую антенну ставили-то?

— Спутниковую.

— Это, которая, тарелка за окном?

— Тарелка за окном, да.

— Ну, пропивать полезет, может, ёбнется. Ой, прости Господи, нельзя так говорить.

Однажды я поехал работать в психоневрологический интернат. Перед поездкой я, как обычно, позвонил по телефону, который был указан в заявке:

— Алло! Здравствуйте, меня зовут Алексей. Я — установщик антенн.

— Да-да, я так сразу и поняла, что это вы звоните. Вы у нас бывали?

— Нет, не бывал, с чего бы?

— Ну, мало ли. Всякое случается.

— Нет.

— Дорогу к нам знаете?

— Нет.

— В общем, вам нужно ехать в сторону крематория. Крематорий-то вы должны знать.

— Да. Крематорий я знаю.

— Вот, едете в сторону крематория. Но он направо, а вам прямо…

Женщина подробно описывала маршрут, повороты, ориентиры, явки, пароли и закончила описание пути следующими словами:

— Только поворот не прозевайте, а то приедете на кладбище. К нам раньше поворот.

— Постараюсь не прозевать.

В интересном месте живу, думаю. Вроде дорога одна, а столько любопытных вариантов возможно, если заблудиться. Все как в жизни: прозеваешь поворот — и вот ты уже на кладбище, раньше свернёшь — в крематории, а если быть очень наблюдательным и внимательным в процессе своего пути — добро пожаловать в учреждение психиатрической помощи. С этими мыслями я ехал вдоль небольшой речушки и окончательно заблудился в новой для себя местности.

Вдоль дороги шла женщина и несла на плечах большой мешок картошки. Я остановился возле неё и опустил стекло.

— Извините, вы не подскажете, как проехать в психоневрологический интернат?

— Тебе картошки не надо?

— Нет.

— Мальчишечка, подвези меня, а? Денег у меня нет, правда. Могу тебе картошки ведро насыпать. У тебя есть ведро?

— Да не нужна мне картошка, я просто так подвезу. Вы мне скажите: где тут психоневрологический интернат?

— Военкомат?

Ну, приехали, думаю.

— Почти. Психоневрологический интернат.

— А что там?

— Я не знаю. Больные, наверное.

— А… Психушка тебе нужна?

— Да-да.

— Поехали. Мне тоже туда.

— В психушку?

— Нет, я там живу.

— В интернате?

— Да рядом там. На соседней улице. Открывай машину свою.

Мы загрузили картошку в машину. Мешок был довольно тяжёлым, и я до сих пор не понимаю, как эта женщина пенсионного возраста тащила его на себе.

— Своя ноша не тянет. Главное — не ставить. Как поставишь — так уже и не твоя.

В динамиках моей машины пел Цой. Песня была про то, что мы все тяжело больны. Женщина всё время порывалась высунуться в приоткрытое окно, голосом указывала дорогу, и, когда я останавливался на очередном перекрёстке или развилке, она махала руками в необходимую сторону и кричала: «Трогай, не боись!».

Так мы доехали до её дома.

— А сейчас тебе прямо нужно ехать. Там увидишь, как собака загавкает. Она всегда на машины лает. Там налево, и почти сразу увидишь ворота. Тебе туда.

Моя попутчица вышла из машины и скрылась за забором своего дома.

— Картошку, картошку свою заберите!

— Сейчас!

Женщина вернулась с пустым полиэтиленовым пакетом и стала перекладывать туда картофелины. Когда пакет был наполнен, она протянула его мне.

— Бери! Бери, кому сказала. Картошка хорошая.

Я отказывался, но женщина открыла заднюю дверь моей машины и поставила картошку на коврик. В общем, пришлось взять. Я поехал указанным маршрутом и упёрся в нужные мне ворота.

Двухэтажные корпуса психоневрологического интерната были выстроены в одну линию. Небо было затянуто осенними тучами, в воздухе стоял мелкий дождик, жёлтые листья лежали на растрескавшемся асфальте с нарисованными классиками. За забором протекала всё та же небольшая речушка. На другом её берегу простиралось кладбище. Ближний ряд могил в осеннем сумраке казался очень неухоженным.