Леонид Лушников - След заката

— Но!..

— Шагом марш!

Милиционер вывалился за дверь.

— Ну, здорово, — Барыкин с неохотой пожал руку Сорокина, а тот деловито заговорил:

— Присаживайся, Вася. Понятым будешь… Тут вот товарищ Фролов паляевские следы давно приметил. Помнишь, наверное, паханка по Карлагу да по Яме? — он хитро сощурился.

— Ну?! — Василий не до конца понял намек.

— Этот гаденыш тут где-то крутится и сюда заходит проветриться. Сожительница!.. Сынок у вас совместный, молоденький Паляйчик, тоже по тропе ходит!..

— Не знаю я никакого Паляя! — устало проговорила Мария. — А сын… от моего погибшего мужа. У кого хотите спросите, — она с надеждой посмотрела на начальника поселковой милиции. — Антон Петрович не даст соврать.

— Не замечалось, — просипел тот, совсем потеряв голову. Синие льдинки глаз Марии прокалывали насквозь. «На пенсию надо было давно уйти!.. Домик-то конфискуют, ежели дознаются, на чьи деньги вырос… А Машка ушлая!.. У муженька-то сколь лет ростков не было…» — простреливала мысль майора Наседкина, закончившего два класса и три коридора. Рос в звании он медленно да благодаря ссыльным, за которыми устанавливал жесточайший надзор, отправляя в Яму за малейшую провинность. «Ну ты и жила, Антон!» — удивлялся даже Марьин.

— Как так не знаем?! — настырно лез в душу женщины постаревший и какой-то сморщенный Сорокин. — А вот люди подсказывают, что наведывается к тебе Паляев…

Барыкин, присаживаясь рядом с женой, проговорил:

— Все еще не успокоишься?! — широкое лицо Барыкина тронула ехидная улыбка, и он гадал, чем все это кончится. — Паляй-то, наверное, как ты, Боря, постарел, а то и коньки где-то давно отбросил. С формуляра сняли, — он кивнул на блеклую фотографию, лежащую перед Сорокиным. — Старье… Даже раньше Ямы. Осторожен вор! И кто теперь признает… Говорят, сейчас запросто нарисуют лицо скальпелем, какое захочешь. Родная мать не узнает. Мимо стреляешь, опер!

На последнее Сорокин втайне обиделся, но виду не подал, а подумал с еще большей злостью на бывшего однополчанина: «Знает Васька все!.. И малину у соседки… А может, тогда и побег организовал? А что?!» Вслух Сорокин выразился сдержанно:

— Малина тут!.. Чую… А ты бы, Вася, заткнулся! А то и тебя притянем к этому делу…

— Да-да! — резко выкрикнул Фролов, все время приглядывавшийся к глыбистому Барыкину, ведшему себя уж слишком нахально. — Надо тебя тоже пощупать!..

Наседкин побледнел, зная крутой нрав бывшего опера. Роза ухватилась за дрогнувшую руку мужа, а тот, не почувствовав усилия жены, поднял кулак и погрозил опрометчивому майору, видевшему Барыкина впервые:

— А если я пощупаю, майор, то от тебя даже перьев не останется. Понял, вахлак?! Слышал я о твоих подвигах… Но на мне ты килу заработаешь! Пошли, Роза, домой… А Марию оставьте в покое. Она вдова орденоносца! Советую!..

— Все-все! — забеспокоился Сорокин, зная по опыту, что Барыкин запросто может устроить тут потасовку и шум на весь поселок. — Все свои!.. А ты, Вася, поосторожнее с заявлениями. Фролов вел след от самого Афгана…

Фролов, посверкивая глазами, курил возле порога, что-то горячо говорил Наседкину, тот согласно кивал головой, Барыкин тронулся к двери, Фролов неожиданно встал на его пути, прошипел:

— Еще увидимся!

— Ладно, Витя! Пропусти его… Протокольчик сами занесем. Гостей примешь? — Сорокин пытливо прищурил карие глаза.

— Ну, ежели ты все это конфискуешь, — Барыкин кивнул на батарею бутылок, выставленных из шкафа при обыске. — То милости просим. А то я что-то устал ныне…

— Не положено! — встрял опять Фролов.

— Берите, берите! — неожиданно ожила Мария, колыхнув потучневшим тело. — Берите!..

Через час Сорокин и Фролов, так и не добившись ничего от Марии, конфисковав выпивку, сидели в чистой и тесной избе Барыкина. Роза потихоньку ушла к Марии помогать прибираться после милицейского разгрома. Сидели одни мужики. Наседкин, слабоватый на выпивку, уже мычал на диванчике, все пытаясь дотянуться до руки Барыкина. Тот грубо отмахивался и, несмотря уже на бежавшие годки, как в молодости, пьянел медленно, словно дожидаясь, когда все полягут, внимательно прислушиваясь к развязавшим языки Сорокину и Фролову. Больше всех тормошился Фролов, не забыв обиду, не скрывая неприязнь к Барыкину:

— Какой ты бывший опер?! — гудел он, обшаривая остекленевшими глазами сидевших за столом. — Опер!..А по нашим данным, тот самый Паляй бывает у тебя. Кстати, кто-то ведь помог в давнее время совершить побег. А ты там служил! — он погрозил пальцем. — Бо-о-о-ог шельму метит!..

«Ох и повалял бы я тебя, майоришко!» — зло подумал Барыкин, а вслух глуховато и угрожающе проговорил:

— К чему клонишь, товарищ майор?!

— А что?!

Назревала нешуточная ссора. Сорокин, вздыбив черные густые брови, космато висевшие над помутневшими от водки глазами, остановил мужиков, уже готовых взяться за грудки:

— Тихо-тихо! А все же, по нашим данным, Вася, Паляй тут бывает, — вкрадчиво продолжал Сорокин. — Торговлишку наркотой всю держит от самого Хорога… Ты не знаешь, а нам выдалась удача. Сынка Марии мы взяли!..

— Ну-у-у-у! — Барыкин откинулся на спинку стула, покачал удивленно головой.

— Вот те ну! — продолжал Сорокин. — А ты-то отлично знаешь, что это Паляя ублюдок! Ты тогда, когда он рванул из Ямы, прихватив Ястребова, помалкивал и не больно-то усердствовал, хотя знал пути беглых, как и Марьин. А щенка-то без груза взяли… Сумел кинуть в Пянж!..

— А к чему это ты все мне поешь, а?! Уж не подозреваешь ли ты меня в чем-то? — Барыкин с ехидной улыбкой смотрел на пьяных собутыльников. — Березин мне все вопросики задавал, подкатывался. Времени-то сколько ушло, Сорокин?! — навалился на стол грудью Барыкин.

— Ладно!.. — Сорокин отвернулся, взялся за стакан. — Березин был настоящий опер. Помянем!.. А щенка расколем, а сегодня Марию возьмем. В области заговорит…

— Та-а-а-ак! — Барыкин поднялся, отнес пустые бутылки на кухню, постоял у окна, вглядываясь в темень. «Машку надо спасать!» Он вернулся к столу, распечатал новую бутылку, разлил по стаканам всклень.

— Ну, вздрогнули, мужики!

— Не-не, хватит! — повел рукой Фролов.

— Да вы чего?! Возьмете и Машку, раз Геночку притиснули…

— Споем?! — Сорокин выплеснул водку в рот, встал рядом с Барыкиным, обняв его за широкие плечи. — Какие наши годы… Успеем, Фролов! Повяжем!..

Барыкин спокойно отвел тяжелую руку Сорокина, проговорил равнодушно:

— Запевай, а я по нужде схожу…

Барыкин выскочил на улицу. Сквозь промерзшие окна вразнобой тянули пьяные голоса:

У калитки Барыкин столкнулся с женой, зашептал:

— Ты вот чего, — Барыкин притиснул жену к забору, оглядываясь на милиционеров, приплясывающих возле сугробов, — пусть Машка низами через огороды уходит!.. По тропке… Рыбаки проложили… Скоро автобус идет до Синегорки, а там на электричку и в Рудный! Да пусть не мешкает!.. Я их еще минут тридцать придержу. Давай!..