Леонид Лушников - След заката

— Та-а-ак, и что будем делать?

Пыльнов положил листок тетрадной бумаги в папку, захлопнул ее и вызвал заместителя по оперативной работе по внутренней связи:

— Капитан, зайдите ко мне и захватите данные, кто сегодня должен присутствовать на совещании. И еще…Скажите Краснову, что пусть занимается делом, а не дерет горло во дворе…

— Слушаюсь! — прохрипел динамик.

Через минуту капитан принес список людей. Пыльнов сразу же отпустил офицера и впился глазами в колонки фамилий, напечатанные на машинке. Ястребова среди них не было. «А должен быть, — Пыльнов поджал губы. — Спросить у Назарова? — он потянулся к телефону и тут же отдернул руку: — Подожду».

Совещание высшего и среднего звена руководителей проходило в актовом зале райисполкома. По пути Пыльнов зашел в райком партии. Назаров готовился к выступлению, пробегая быстро глазами страницы своих тезисов, стоял у окна. Неподалеку покуривал директор Темирязевского комплекса Кедров, загораживая большой фигурой пол-окна. Они повернулись к двери разом, как только вошел Пыльнов, поглядели вопрошающе. Пыльнов теперь редко навещал партийную организацию. В дни, когда страна жила под жестким контролем кагэбэшников, посещение этого человека, вносило тревогу.

— А-а-а-а, товарищ Пыльнов! — со скрытым недовольством проговорил Назаров и легонько помел его: — Редкий гость! Присаживайтесь. Покурим, время еще есть.

Пыльнов присел на стул, потянулся в карман кителя за сигаретой. Кедров, не любивший Пыльнова, пошел было к двери, но тот его остановил и, пыхнув дымом в сторону окна, спросил:

— Слышал, что вы закрыли движение до Плакучки? Ястребов снимает уже пути… Да, кстати, где он?

— Верно! Есть распоряжение минлесхоза о прекращении заготовок, — произнес Кедров и подумал: «А не зря Алексей Павлович торопился!» А вслух продолжил, стараясь быть спокойным: — В командировке Ястребов…

— А что у вас за ресурсами ездят начальники железки? — Пыльнов вздернул брови.

— Так нужно было, — развел руки Кедров и тихо вышел.

— Что вы думаете по этому поводу, Анвар Галимзянович?

— А что тут думать, подполковник, — произнес Назаров, после того как набил свою трубочку табаком и раскурил. — Он начальник, ему виднее, кого посылать. А Ястребов — хороший коммунист и хозяйственный мужик.

— Ну, да! — кивнул большой головой Пыльнов. — Я помню, что рекомендацию в партию Ястребову давали Козырев и Березин, — слащаво продолжал Пыльнов: — Березин близкий родственник. Нарушение партийной этики.

— В уставе это не записано, — резко ответил Назаров, понимая, к чему клонит подполковник. — А что ты так о Ястребове всполошился? Учти, он лицо неприкосновенное…

— Ну это… Да так, — с деланным равнодушием махнул рукой Пыльнов, поднимаясь с кресла. — Знаю, что работник хороший.

— И коммунист…

На другой день, раненько, чуть только выглянуло солнце, Пыльнов послал в Темирязевское двух офицеров разузнать, когда вернется Ястребов и что это за срочная командировка. Глядя в глаза одному из них, говорил строго, словно сквозь зубы:

— Только без шума!.. И без широких огласок. Если же Ястребова застанете, то пригласите по повестке…

Пыльнов видел в окошко, как офицеры сели в служебный уазик, захватив с собой солдата с автоматом. «Ну это уж зря!» Он еще некоторое время посидел за столом, листая бумаги, делая размашистые пометки цветными карандашами, потом пошел в подвал, где в старых камерах содержались директор швейной фабрики и его заместитель, ожидая этапа в областную тюрьму госбезопасности. С цеховиками он поговорил по-дружески, уверив, что им особо ничего не грозит, если они будут соблюдать все его инструкции, а потом собрался обедать, но его задержали офицеры, вернувшиеся из Темирязевки.

— Ястребова, конечно, нет! — зло прищурился Пыльнов, поняв, что офицеры проездили зря.

— По документам, он в командировке еще со среды.

— В Томске… Кажется, все законно. Поговорили с нужными людьми.

— Готовьте срочную ориентировку на задержание Ястребова. Ястребова из-под земли достать! — почти кричал Пыльнов, поняв, что своей неуверенностью прохлопал дело.

Офицеры ушли, тихо матерясь, а Пыльнов заехал домой, переоделся в гражданское и поехал прямым ходом в Бересеньку.

Горы лежали в полуденном мареве, подернутые летней голубоватой дымкой. Дорога вилась меж отрогов, веселых и светлых, уткнувших свои лохматые морды в реку. Пыльнов сам сидел за рулем, попыхивал папиросным дымом, злобно посматривал на ласкающие глаз склоны, украшенные цветущими луговинами. Не видел он этой красы, да и никогда не был сентиментальным даже в добром расположении духа. А сейчас он сгорал от гнева: «Сколько лет морочил он всем головы?! А ведь я где-то видел бумагу о всесоюзном розыске Ястребова! Да и то происшествие с убийством Василия Фролова не всколыхнуло меня. Но кто же знает? Анонимщик — это ясно! А где его искать?»

Поездка в Бересеньку ему ничего не дала, а еще больше разозлила. Дома был старик Березин, который, не выходя за ворота, послал Пыльнова куда подальше. Пыльнов в ярости пнул крепкие ворота ногой, зашибив пальцы, и уехал в Темирязевское, пытаясь еще раз расспросить Кедрова:

— Что поделаешь? — развел руки в стороны Кедров, наивно глядя серыми глазами в жесткие глаза Пыльнова. — Приходится… А что это вы Ястребова ищете? Приезжали уже два молодчика. Он украл что?!

Пыльнов в ярости хлопнул дверью. Кедров усмехнулся: «Злой! Попади такому — калекой сделает!»

Пыльнов вернулся в Красный Яр к вечеру уставший и злой. А тем временем багровый след заката встретил плоскодонку с двумя людьми возле пологого мыска с одинокой сосной, распустившей свои лапы над завадинкой, где крутилась воронка, затаскивая в свою голубовато-зеленую горловину всякий мусор. Лодку занесло задом к берегу. Алексей выпрыгнул на берег, громыхнув носовой цепью, завел лодку в тихую воду.

— Надо было чуть правее пристать, — говорила Зоя, вылезая из лодки при помощи Алексея.

— Сойдет и тут. Зато сразу на тот берег плоскодонку утянет струей. А нам это на руку.

Ветер сдувал рябь, завивая беляки в кудерьки бело-синие, словно подкрашенные изнутри. Алексей с силой оттолкнул маленькое суденышко. Рассвеченный наискось мощный перекат принял лодку и швырнул ее в самый слив. Через несколько минут она уже скрылась за излучиной. Где-то вздыхал и тужился на подъеме грузовой состав. Вскоре он обдал ветром мужчину и женщину, двигавшихся к разъезду, хранивших в душе верность, родившуюся на далекой земле много-много лет назад..

В начале зимы, когда плотно улягутся молодые снега на уральскую землю, укрыв белым-белым покрывалом горы и тайгу, то все задремлет в прозрачной светлой курже, лохматистой, как елочная канитель. В это время года перекаты и пороги на Бересени еще не впали в спячку и тихо поджидали ядренистую стужу, которая могла бы до весны сковать стоки. Чистая ото льда вода на стремнине, темная, как патока, заленившаяся и вялая, облизывает каменные лобины, свертываясь в бархатисто-ажурные наледи, схожие с бабьими занавесками на праздничных окнах. На мелких шиверках и плесовых горловинках успело уже приморозить до дна, и там лед вспучился под напором, словно вулканчики. Вот-вот рванет столб воды, и потечет она по затокам, по шелестящим жестко на холодном ветру тальникам, по низинам, растрачивая студенистое водополье неумолчной трескотней, жадно заедая снега в прибрежных урезах. Протяжное эхо пронесется над вершинами гор, упадет где-то в глухих таежных урманах и тихо умрет. И после долго будет парить по берегам сыпучий туман, сухой и прилипчивый, как снежная буря. А кругом ровно!.. Все огрехи земли подровнял недавний снегопад, запорошив звериные и людские следы. А возле жилья, еще на езжих дорогах, редкий автомобиль оставит колею. Узоры прожектора по-змеиному потекут через железнодорожный переезд к станции, жившей так же вяло и бедно уж который год. А за мостом через Бересень и совсем пути нет. Вилюче тянется меж целины и сугробов тропка к поникшему в безработье Айгир-заводу, а влево от моста — к деревеньке, дымившей всего одной трубой, казалось, затерянной в этом белом и молчаливом пространстве…