Михаил Зуев - Седьмое дао дождя

Иван почесал гладкую широкую грудь, открыл дверцу шкафа; не глядя, наощупь, вытащил из коробки новую электробритву «Харьков» с плавающими ножами, купленную Натальей месяц назад на фабричной спецраспродаже, зашел в ванную и начал бриться.

Бритва жужжала и вибрировала, приятно массируя жесткие колючие щеки; разглаживая морщины; сотрясая массивную нижнюю челюсть. Через три минуты лицо стало гладким и почти не колючим. Иван вытряхнул бритву в раковину, быстро почистил зубы, пару раз плеснул себе в лицо холодной водой, утерся несвежим полотенцем и вышел на кухню.

Наталья, Ванька и Верка тесно сидели за маленьким столом восьмиметровой кухоньки и уплетали кашу. Засвистел чайник. Наталья, не оборачиваясь, протянула руку к конфорке. Свист прекратился.

— Ванька, когда у тебя контрольная по алгебре? — произнес первую за сегодняшний день фразу Иван.

— Завтра, папа, — шевеля плотно набитым ртом, ответил сын.

— Ну ладно, — сказал Иван, поворачиваясь к домашним спиной.

Войдя в комнату, Иван быстро застелил кровать, натянул майку и синие тренировочные штаны. Когда через минуту он вернулся на кухню, дети были уже в соседней комнате. Они ругались между собой. Ванька что-то недовольно басил сестре. Верка, как всегда, надсадно пищала.

— Ваня, сходи в магазин, — сказала Наталья, быстро перемывая посуду, — а то холодильник опять пустой.

Брызги летели во все стороны. Кран горячей воды шипел. Из того места, где резьба входит в корпус, била маленькая дымящаяся струйка. Она попадала на стену и стекала по кафелю, оставляя на нем грязноватые потеки. Опять прокладка прохудилась, недовольно отметил Иван. Надо бы заменить.

— Хорошо, — безразлично отозвался он, не отрываясь глядя в окно.

— И в больницу позвони. Фамилия доктора — Семенов. Телефон там, на зеркале.

— Позвоню, — согласился Иван.

Он отхлебнул горячего чаю из громадной чашки-бадьи с отбитой ручкой, намазал на хлеб маргарина, положил сверху толстый ломоть пахнущей крахмалом вареной колбасы, и одним движением отправил себе в рот половину большого незамысловатого бутерброда.

Наталья расставляла тарелки в сушилке. Потом она сняла фартук, аккуратно повесила его на кривой гвоздь, вбитый в дверцу шкафа, подошла к Ивану, приобняла его за шею и поцеловала влажными мягкими теплыми губами в большой выпуклый лоб с тяжелыми надбровными дугами.

— Ну, мы пошли, — сказала она.

— Ладно, — сказал Иван и стал дожевывать свой бутерброд.

Хлопнула входная дверь. Иван подождал, пока стихнут шаги на лестнице, и пока перестанет быть слышен противный Веркин писк; грузно поднялся со скрипучего стула, зашел в большую комнату и щелкнул кнопкой телевизора.

Передавали фильм про войну.

Иван опустился в колченогое потертое кресло и стал смотреть на экран.

Фильм кончился через час. Иван выключил телевизор, зашел в соседнюю комнату, сгреб записку с номером телефона с трюмо, вышел в полутемный коридор, подвинул в сторону Ванькин велосипед с немытыми колесами, снял трубку и стал набирать номер.

— Аллё, — ответила трубка.

— Мне доктора Семенова, — выдохнул Иван.

— Сейчас посмотрим, — громко задребезжала в ответ мембрана.

Минуты две на том конце провода, в гулком коридоре, было совсем тихо; только слышались какие-то невнятные обрывки недовольных разговоров, цоканье каблуков да позвякивания чего-то, по-видимому, металлического.

— Семенов слушает, — внезапно отозвался хриплый мужской голос.

— Здравствуйте, доктор Семенов. Это Иван, отец Веры Болотниковой.

— А-а-а, — протянул голос.— Иван, если не ошибаюсь…

— Петрович, — не дожидаясь паузы, вставил Иван.

— Да-да, я помню, Иван Петрович. Помню. Ну что сказать? Диагноз подтвердился.

— И что теперь? — у Ивана перехватило дыхание.

— Вашей Вере нужна операция. Приходите в …— голос запнулся. Было понятно, что Семенов лазит по карманам в поисках какой-то нужной ему бумажки, — …приходите в среду, да, в среду, на следующей неделе. Будем решать вопрос о госпитализации.

— Спасибо, доктор, — сказал Иван, ощущая выступившую на лбу испарину.

— Да не за что, Иван Петрович, — бесцветно промолвил Семенов, и следом трубка запищала холодными короткими гудками.

Иван снял треники, надел застиранную клетчатую рубашку, серые неглаженые брюки, сунул в карман кошелек, ключик от почтового ящика; сгреб в руку две авоськи и тихо закрыл за собой входную дверь.

Прошаркав шесть пролетов вниз, Иван остановился возле почтовых ящиков, вынул из кармана маленький ключик, вытащил из ящика «Труд» и «Советский Спорт». Следом за газетами из ящика на пол выпал маленький телефонный квиток. Четыре рубля сорок восемь копеек, прочел Иван. Опять Наталья с сестрой трепалась, недовольно подумал он. Засунув газеты в авоську, а телефонный квиток в кошелек, Иван толкнул дверь подъезда и оказался в маленьком дворике, освещенном ласковым утренним майским солнцем.

Постояв с полминуты, Иван повернулся, и снова зашел в подъезд.

В двадцать восьмой квартире на втором этаже долго не открывали. Ивану уже надоело тренькать звонком, когда дверь отворилась и из-за нее высунулось маленькое скукоженное старушечье лицо.

— Семеновна, это я, — сказал Иван.

— А, Ванюша! — обрадовалась Семеновна.

— Семеновна, я в магазин иду. Тебе взять чего? — поинтересовался Иван, глядя ей в седое темечко.

— Ванюша, молока возьми пакетик, да булочку. И полкило сосисок, если привезут, — попросила Семеновна, — я тебе сейчас денег дам.

— Да не надо, Семеновна, — ответил Иван, и в голосе его почем то зазвучали нотки смущения.— Потом, Семеновна, потом разберемся.

С этими словами Иван развернулся, и, провожаемый тяжелым взглядом старушки, вновь зашаркал вниз по лестнице.

До магазина было два квартала.

Улица в утренний час буднего дня была совсем пустынна. Лишь пара собачников выгуливала своих бобиков, да безразличный таксист ждал кого-то, разглядывая положенный на руль журнал.

«Интересная профессия — водитель автобуса», прочел Иван на большом рекламном плакате, с которого улыбался гладкий аккуратный мужик, который, по-видимому, и был тем самым водителем того самого автобуса.

Интересная профессия, хмыкнул себе под нос Иван, и пошел дальше.

В магазине пахло колбасой, свежим хлебом и еще чем-то противно-кислым. Недовольные бабки переругивались в недлинной очереди. Массивная продавщица сосредоточенно наливала в стоящую на весах банку белую тягучую сметану, глядя то на банку, то на половник, то на шкалу весов.

Иван пристроился в конец очереди и развернул «Советский Спорт». Радоваться было нечему. «Спартаку» фатально не везло. Второй проигрыш подряд. Не видать теперь кубка, подумалось Ивану.