Гейл Форман - Я сбилась с пути [litres]

Натаниэль хочет есть. Фрейя до смешного рада.

– Круто, – говорит она, смягчив энтузиазм, раз согласие достигнуто. – Давайте поедим.

Официант в этом кафе – сварливый старый грек, который грубит независимо от того, заказываешь ты чашку чая или бифштекс (что однажды сделал Джеймс, чтобы поделить его на двоих – оглядываясь назад, это оказалось ошибкой, – потому что по консистенции своей кусок мяса был похож на веревку), и безжизненным взглядом следит, съедаешь ты все за полчаса или остаешься на несколько часов. Поэтому это место было одним из самых любимых.

Джеймс флиртовал с официантом, все безуспешно. Но он все равно не сдавался. «Я могу завоевать кого угодно», – говорил он, бросая на Харуна многозначительный взгляд.

Нет причин думать, что он может оказаться здесь. Хотя сегодня четверг. Вряд ли Джеймс сегодня приехал в центр. Зачем это ему? Но если бы приехал, если бы был здесь… Харун представляет это себе. Вот он заходит с Фрейей. Преподносит Джеймсу подарок. Он не сможет от него отказаться. Они поцелуются. И сварливый официант наконец улыбнется.

Но Джеймса нет. Официант хмурится.

Здесь почти пусто. За стойкой, как и всегда, сидит старик. В одну из кабинок забились девчонки. Столик в углу – за которым они сидели, потому что он рядом с уборными и менее востребован, таким образом, его было проще занять на целый день, заказав лишь суп, – пуст.

Они усаживаются в кабинку. Недовольный официант с многострадальным вздохом приносит меню и ставит три стакана с водой, расплескав ее по салфеткам с картой Манхэттена.

Меню – типичное для кафе Нью-Йорка, иными словами, состоит из заламинированных страниц с изображениями еды, которая всегда выглядит куда аппетитнее, чем ее реальный аналог. Обычно Харун берет суп. Суп сложно испортить. К тому же одна тарелка стоит пять долларов, и сварливый официант почему-то щедро отсыпает крекеров.

Натаниэль сосредоточенно смотрит на заляпанные изображения омлетов, бургеров и многослойных сэндвичей. Объявившая себя голодной Фрейя даже не взглянула на меню. Она хмуро уставилась на телефон.

– Готовы заказать? – спрашивает официант, нетерпеливо постукивая ручкой по планшету, как будто ему надо обслужить еще десятки других столиков.

– Я возьму минестроне, – говорит Харун.

– Чашку или большую тарелку?

– Чашку.

Официант фыркает.

– А вы? – спрашивает он Натаниэля.

Тот растерянно смотрит на меню.

– Эм, наверное, то же самое.

Амми иногда рассказывала, каково ей было переехать в Америку, чтобы выйти замуж за Абу. Она изучала английский в школе, но знаний оказалось недостаточно даже для обычных разговоров. Она вникала в язык, повторяя за коренными жителями. Поняв, что именно это только что сделал Натаниэль, Харун тут же жалеет, что заказал суп.

– А я возьму салат кобб, без бекона, без яиц, заправка отдельно, – отчеканивает Фрейя. Кажется, ей так же нравится ее заказ, как Харуну – свой.

– Две чашки минестроне и кобб без заправки, – повторяет официант, уже собираясь уходить.

Но, когда он почти доходит до кухни, Фрейя вдруг кричит:

– Подождите. Я передумала.

Харун готовится к гневу официанта. И конечно же, тот поворачивается с убийственным взглядом на лице.

– Извините, – с улыбкой произносит Фрейя, точно пытается использовать стратегию «убей их своей добротой». Не срабатывает. – Я бы хотела сыр гриль на ржаном хлебе и с помидорами. – Она облизывает губы. – Только американский сыр. Он должен быть американским.

– Салат или картофель фри? – спрашивает официант.

Фрейя задумывается.

– К черту, – решает она. – Фри. С хрустящей корочкой.

– С хрустящей корочкой? – переспрашивает официант.

– Да, ее дважды опускают во фритюрницу. – Похоже, официант в ужасе. – И мед.

– Мед?

– Для фри.

Официант приходит в еще больший ужас.

А Фрейя улыбается.

Харун смотрит на Натаниэля, худого Натаниэля, и чувствует его голод, как свой собственный, хотя у самого аппетит пропал, когда Джеймс сказал ему убираться из его жизни. Понимая, что рискует, он зовет официанта обратно. Судя по выражению его лица, одна их тарелок будет приправлена плевком.

– Я возьму то же, что и она, – говорит Харун.

– Вы хотите то же, что и она? – Официант не верит своим ушам, будто знает, что Харуну не нравятся сэндвичи с жареным сыром.

– Именно. Фри с хрустящей корочкой.

– Мед тоже будете?

– Конечно, – отвечает Харун. Смотрит на Натаниэля и вспоминает Амми, которая повторяла за коренными жителями. – Может, возьмем сразу на троих?

На лице Натаниэля отражаются облегчение и благодарность, и Харун не понимает, почему ему вдруг становится так стыдно.

Когда приносят еду, Натаниэля настигает аппетит. Его последняя трапеза – шесть пакетиков крендельков, украденных из тележки стюардессы и спешно съеденных в крошечном туалете.

Его захлестывает вкус еды. Расплавленный сыр, семена тмина, которые взрываются между его зубами, восхитительная сладость меда с картофелем фри, которые Фрея уговорила их с Харуном попробовать, поднеся соломинку так близко ко рту Натаниэля, что удивительно, как он не откусил ей палец.

И только подняв голову и заметив, как одинаково странно на него смотрят Фрейя и Харун, он понимает, что сделал что-то не так, показал свою дикую сторону («Не рассказывай маме»). Он опускает взгляд на пустую тарелку. Там съедено все: сэндвич, картошка, соленые огурцы, даже увядший латук, который использовался для украшения. В то время как Фрейя с Харуном даже и половины сэндвичей не осилили.

Он в ужасе. Давно не выходил в люди. Совсем одичал.

«Остались только мы, приятель».

Харун молча берет половину своего сэндвича и кладет на тарелку Натаниэля. Фрейя повторяет за ним.

Парень протестует, но они его переубеждают.

– Я не голоден, – заявляет Харун.

– Я тоже, – признается Фрейя.

Натаниэль смотрит на чудесным образом пополнившуюся тарелку.

– Если вы не голодны, тогда зачем все это заказали? – спрашивает он.

Фрейя и Харун переглядываются.

Затем смотрят на него.

– Потому что ты голоден, – отвечают они.

Извинившись, Натаниэль удаляется в туалет.

Там, в кабинке, которая по размеру не превосходит туалет в самолете, где он в последний раз ел, он пощипывает себя за переносицу, чтобы не расплакаться.

Затем достает телефон и звонит папе.

Вернувшись, он замечает, что что-то изменилось.

Их стол окружен девчонками. Но вот сильнее всего изменилась Фрейя. Он не знает, как это объяснить, только она выглядит иначе. Он неуверенно подходит ближе и слышит визжание девчонок – точно так кричали в его школе, когда он отправлял мяч на левую сторону поля, будучи как минимум наполовину человеком.