Гейл Форман - Я сбилась с пути [litres]

– Он стал легендой благодаря способности создавать артистов, – объясняет она Харуну и Натаниэлю. – У него есть формула, которая работает. Всегда работала. Вот почему он так разборчив в плане того, с кем общаться. Человек должен обладать весьма специфическими качествами.

Такими, как талант. Харизма. И голод. Возможно, Хейден обладает самой настоящей сверхчеловеческой способностью: может почувствовать, кто достаточно голоден, чтобы пойти на все, даже пожертвовать личной жизнью, независимостью… семьей.

Но она не рассказывает об этом Харуну и Натаниэлю. Вместо этого делится подробностями третьей встречи с Хейденом, первой после того, как отсеялась Сабрина, когда остались лишь Фрейя и мама. Он выложил весь свой план. Им понадобится два года, сказал он. Сестры Кей были известными, а вот Фрейя – нет. Нужно обратить фанатов Сестер Кей в фанатов Фрейи и привлечь еще новых. Они создадут страницы во всех соцсетях, выберут образ, при котором она соберет большую аудиторию, научат выступать перед толпой, повысят коэффициент качества, сделают ее имя нарицательным. Тогда можно будет выпустить первый сингл. После этого они сделают небольшой перерыв, создадут больше загадочности, заставят поголодать. И только тогда начнут работу в студии. Хейден предрекал, что после выхода альбом получит такой же успех, как альбомы Лулии и Меланж.

Мама слушала все это со страстью, но у Фрейи на душе скребли кошки. Казалось, слишком много костяшек домино должно упасть правильно. А если что-то пойдет не так?

Хейдена как будто удивил ее скептицизм. Он принялся читать одну из своих лекций. «Думаешь, людям нравится искусство и музыка, исходя из личного вкуса? – спросил он, насмехаясь над мыслью об индивидуализме. – Все дело в формировании правильного образа. И преподнесении его миру. Это сексуально. Это смело. Это следующее, о чем ты захочешь узнать в первую очередь. Сделаешь это правильно и можешь больше ни на что не заморачиваться. Твой продукт даже может не быть первоклассным, если преподнесешь его правильно. – Он покачал головой и улыбнулся, как будто все так просто. – Люди – мотыльки, их притягивает свет. Наша работа – сделать тебя самым ярким светом».

– Может, это его и разозлило, – говорит Фрейя Натаниэлю и Харуну. – Не столько мои проблемы с голосом, сколько то, что я нарушила его марш к неотвратимости. – На долю секунды эта мысль вызывает у нее сочувствие к Хейдену. Он создавал звезд так же естественно, как и дышал, но пришла Фрейя и все испортила. – В его глазах это было предательством.

– Если кого здесь и предали, так это тебя, – отвечает Харун.

Фрейя прекрасно знает, что это неправда, но признательна за его слова.

– Он не должен тебя увольнять, – продолжает Харун твердым голосом. – Тебе нужно больше времени. Он должен дать тебе больше времени. Надо проявлять терпимость к другим людям. Понимать, что некоторые вещи происходят не по расписанию, что некоторые вещи не терпят спешки. Что когда на кого-то давишь, случаются ошибки.

Харун говорит с такой страстью, как будто это глубоко коснулось его. Как будто он оскорблен поведением Хейдена. Фрейя тронута, но это ничего не меняет.

Хейден размахивает своей властью как кувалдой. Он может делать что хочет; если жаждешь находиться в его вселенной – а этого жаждут все, – то соглашаешься на все. В те редкие случаи, когда мама Фрейи осмеливается сказать про Хейдена что-то плохое, то делает это шепотом, пусть даже они находятся вдвоем у себя дома.

– Ты должна доказать свою правоту, – призывает Харун. – Скажи ему, чтобы дал тебе больше времени. Серьезно.

Она смотрит на Натаниэля, который все это время отмалчивался.

– Что думаешь?

– Что случится, если он тебя уволит? – спрашивает Натаниэль.

«Цифры упадут. Фанаты забудут».

– Я все потеряю, – отвечает Фрейя.

Натаниэль знает, каково это – все потерять. Это значит, ты потеряешь себя. Хуже и быть не может.

Он сделает что угодно, только бы это не случилось с другим человеком.

– Чем я могу помочь? – спрашивает он.

– Чем мы можем помочь? – исправляет его Харун. Он не знает, что значит все потерять, но подозревает, что находится в опасной близости к этому.

Их энтузиазм – их праведный гнев – заразителен. Фрейе хочется сделать то, чего она никогда не делала: заступиться за себя.

Только это значит столкнуться с Хейденом лицом к лицу наедине. А когда она наедине с ним, случается что-то плохое.

Но, может, ей вовсе не обязательно быть одной.

– Ребята, вы пойдете со мной? – тихо спрашивает она. – Чтобы разобраться с ним?

Она только что с ними познакомилась. Они не знают, что она намерена сделать. Она и сама этого не знает. Просто летит вслепую. Они должны это увидеть.

Но ребята не колеблются.

– Да, – отвечают они.

Когда они приезжают в офис Хейдена в Сохо, Фрейе становится дурно.

– Кажется, меня сейчас стошнит, – сообщает она.

– Мои кеды к твоим услугам, – предлагает Натаниэль.

Это смешно, но она не смеется, потому что ее действительно может вырвать, и лучше не испытывать судьбу.

Они поднимаются на лифте до офиса Хейдена. Колени Фрейи начинают подкашиваться, когда она понимает, что сейчас столкнется с ним, не зная, что сказать. Во время подготовки к вопросам СМИ ее научили перед каждым интервью запасаться тремя тезисами, и неважно, что спрашивает интервьюер, она должна отвечать тезисами. Отклонившись от них, можно нарваться на неприятность, сказать то, чего не взять обратно.

Но вот она здесь, поднимается в лифте к Хейдену и даже не придумала, что скажет. Как это непрофессионально; на Хейдена Бута нельзя идти без разработанной стратегии, уж это Фрейя должна знать.

Она сейчас упадет в обморок.

Двери лифта открываются. Тело Фрейи тут же вспоминает, как оказалось здесь впервые с Сабриной: двери открылись, и они потянулись друг к другу. Она все еще ощущает руку Сабрины в своей – уверена, если посмотрит вниз, там окажутся ногти сестры в форме полумесяца.

Она опускает взгляд. Их нет.

Глупая была затея. Она ничего не может сделать и сказать, чтобы все изменить. Но тут Натаниэль кладет ладонь на ее поясницу, а Харун взмахом руки предлагает идти первой, придерживая двери лифта, и ее торопят в приемную. И не успевает она передумать, как за ее спиной закрываются двери лифта.

В приемной полно огромных фотографий Хейдена, который кривовато улыбается, позируя перед камерой со всеми, кто играет важную роль в мире поп-музыки. Харун ахает. Да, в этом-то и весь смысл.

Очередная ассистентка Хейдена – ужасно красивая, с гарнитурой как у киборга – отрывает взгляд от стола.

– Фрейя, – равнодушно произносит она, – мы ждали тебя раньше.