Денис Соболев - Говорящий с травами. Книга вторая. Звери

Матвей посмотрел на батюшку вопросительно:

– А я думал, их здесь и суду предадут…

– НУ а дальше? Осудим мы их, а дальше что? Нет, Матфей, для этого власть существует, вот пусть и вершит закон. Не нашего то ума дело. А мы за их души заблудшие помолиться должны, чтобы Господь их на путь наставил.

Матвей не стал спорить. Один раз отец Андрий уже не ошибся.

С раннего утра в дом отца Андрия потянулись ходоки. На утренней службе он рассказал о том, что ночью Матвей вернулся, да не один, а с мамой, и деревня спешила разделить с Матвеем его радость. Несли молоко, яйца, Жена Ивана-старшего принесла гуся и пышный каравай, кто-то принес большущую чашку исходящих паром пельменей. Оба Ивана были тут же, дружески охлопывали Матвея по плечам. К обеду во дворе дома отца Андрия уже был накрыт большой стол. Пришла и Агафья, смущенно краснея и улыбаясь, он обняла поочередно Матвея и его маму, а затем принялась с остальными женщинами хлопотать по хозяйству. Оба мальца крутились тут же.

Мама удивленно смотрела на готовящийся праздник. Наконец не выдержала и спросила сына:

– Матвейка, а чего это они все? Ну вышли люди из тайги, так что, праздновать теперь?

Матвей молча пожал плечами и поспешил скрыться. И тут одна из суетившихся у стола женщин, та самая, что поила Матвея водой, сказала:

– Так ты и не знаешь ничего? Ох Матвейка, ох и скромник. – И наперебой принялась рассказывать о том, как Матвей мальцов из огня вынес. Каких? Да вот этих двух шалопаев, что пироги со стола тягают, только отвернись. Как выхаживали его, как он Ивану в кузне помогал да на выручку ей собирался. Так что они почитай всей деревней за нее волновались и молились за Матвейкину удачу.

Мама слушала, прижав ладонь ко рту и округлив глаза. Это ведь… ее Матвей… в огонь… да он же сгореть мог! Она заозиралась в поисках Матвея… вот он, стоит с двумя здоровенными ражими парнями, говорит о чем-то. Живой.

Потом та самая женщина, что первой заговорила с ней, спросила осторожно:

– А Матвей говорил, там еще девчата были… Живы ли?

Мама вздрогнула, но ответила:

– Когда я уходила, были живы. А сейчас… это такие звери, что не приведи Господи.

Женщина охнула и отошла. А мама Матвея задумалась крепко. Ведь он в деревне этой подмогу хотел взять. Отпустят ли женщины своих мужей? Это ведь какой риск. Но она знала точно, что он и один пойдет. Ох, Матвейка, как же ты похож на отца. Тот тоже был в решениях тверд, никаким воротом не свернешь.

Матвей меж тем вернулся к столу, ведя за собой крупную пышнотелую женщину:

– Мам, это Авдотья, Ивана жена. Сказала, что к печи тебя пустит, как захочешь испечь чего вкусного.

Авдотья приветливо улыбнулась и обняла ее:

– Авдотья я.

Мама улыбнулась в ответ:

– А я Аксинья. Сынок вот хлеба моего хочет да пирогов…

Авдотья сказала:

– А ведь и справим, отчего не справить? Вы у нас пока останавливайтесь, пока со своим домом не определитесь. А, Вань? – она обернулась и посмотрела на мужа.

Тот по-медвежьи облапил ее со спины и рыкнул шутливо:

– Ну уж нет, моя печка, никому не дам.

И они дружно рассмеялись. Только Матвей с мамой оставались серьезными. Их не отпускала мысль о девчатах. Заметив это, Иван сказал:

– Один день погоды не сделает. А лучше все же готовыми идти, а не впопыхах.

Авдотья вскинула на мужа глаза:

– Это куда это ты собрался, Вань?

В голосе ее было столько беспокойства, что Матвей уже почти решил идти один. Но Иван сказал легко:

– Да на охоту, тут недалеко. Мы и Ваньку с собой возьмем…

– Так его Варька и отпустила. Ой, так ты ж не знаешь – Авдотья повернула румяное лицо к Матвею – Ванька-то твой охомутался! Варвара его в такой оборот взяла – не вырвется.

Из-за спины раздался задорный девичий голос:

– Это еще кто кого взял. Он вон какой большой, попробуй охомутай.

Матвей развернулся: перед ним стояла невысокая, ему чуть выше плеча, худенькая девушка, почти девочка. Льняные волосы, серые глаза, опушенные черными ресницами и конопатый нос, ямочки на щеках и звонкий голос. Рядом с Иваном, который был на две головы выше Матвея, она выглядела ребенком.

Иван-младший прогудел:

– Ну так как, Варюша, отпустишь на охоту? – и подмигнул Матвею весело.

– А не пущу, так и не пойдешь? – Варвара махнула рукой, втиснулась подмышку Ивана и оттуда озирала стол и суетящийся народ.

Наконец отец Андрий зычно (сказывалась привычка к молитве и пению) призвал всех к столу. Загомонили, задвигались, усаживаясь. Прочли молитву. Отец Андрий сказал:

– Вот и дождались мы Матфея с его мамой, о которой так много молились. Господь наши молитвы услышал и помог им встретиться. Но в плену у негодяев остались девочки, коих удерживают силой. И в наших силах им помочь. Помочь молитвой и делом.

Он сел и принялся за еду. Все, словно только этого и ждали, тоже потянулись кто за чем…

После обеда, когда отец Андрий вернулся в церковь, а народ постепенно разошелся по домам, Матвей сидел на берегу речушки, опустив ступни в холодную воду. Солнце ласково пригревало спину и затылок, рядом над цветами крутились шмели, накупавшийся Серко лежал на траве, вывалив розовый язык.

За спиной послышались чьи-то легкие шаги. Агафья. Подошла, присела рядом, окунула ноги в воду, но тут же выдернула их обратно:

– Ух, Матвей, как ты не замерзаешь? Вода ведь ледяная.

– Может, и ледяная – он хмуро глянул на нее. Несмотря на хороший день, настроение у него было плохим. Пока он тут радуется жизни, девчата там….

Он скрипнул зубами, спросил извиняющимся тоном:

– Ты чего пришла?

Спросил и понял, что опять не то сказал. Агафья посмотрела на него беспомощно, покраснела:

– Да я…я…куда ты дальше? – выпалила и замерла.

– Известно куда. Девчат выручать.

Агафья закусила губу:

– А там… ну девчата эти… ты кого-то из них любишь, да?

Матвей сжал зубы. Ну чего все лезут к нему с этим «любишь»? Да не знает он. И при чем тут это вообще? Он ведь не из-за любви идет их выручать, а просто потому, что надо. Потому что иначе никак. Потому что если не пойти, то лучше утопиться тогда.

Он ничего не ответил. Агафья молча сидела рядом. Она тоже опустила ноги в воду и мужественно терпела. Поняв, что она делает это из-за него, Матвей встал:

– Пойдем, чаю попьем что ли.

Агафья поднялась и босиком пошла к столу. Яблони второй день как расцвели, и белоснежным облаком накрыли полянку. На столе пыхтел самовар, рядом стояли мед и малиновое варенье да на чистом рушнике высилась горка пирожков. Матвей потянул носом… с капустой! И еще с мясом и с вареньем. И куда подевалась его сытость? Ведь недавно совсем обед закончился. Мама с улыбкой смотрела за тем, как он с аппетитом уплетает пирожки, вкусно швыркая горячим чаем. Агафья сидела рядом и тоже пила чай, поглядывая на Матвея. Она вдруг почувствовала себя очень лишней. Быстро допила чай и ушла, как-то скомкано попрощавшись.