Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

Разрыхлив снег, Кэлками расстелил снятый лоскут шкуры и разложил на нем куски мяса, чтобы не смерзлись вместе. Ребра отделил от позвоночного столба опять же при помощи топорика и прямо на твердой голове лося порубил на мелкие кусочки и разложил по краям шкуры. Половину ребер и грудинку зверя Кэлками все-таки решил увезти домой. Уж больно хочется свеженинки поесть, и не только ему, но и Акулине, собаке Утэ, которые дома с надеждой ждут его. Кэлками без труда перевернул вторую половину туши. Остаток крови вылил на снег. Подточив нож, Кэлками выдрал и вторую половину шкуры.

«Так… Ребра, грудинку, сердце и кое-что из мякоти увезу сейчас. И одну заднюю ногу, чтобы вечером помозговать ( поесть сырого костного мозга). И все пока. Тяжело будет везти грузовым оленям сырое мясо, почти под завязку мунгурки набью. Парное мясо тяжелое», — прикидывал он в уме, закончив разделку лося. Даже на душе полегчало. Не зря пословица гласит: «Охота пуще неволи». Особенно если крупного зверя добудешь в морозный зимний день.

— Охо-хо-хо-хо, — с облегчением выдохнул он, выпрямляя спину.

— Карр-карр. Кок-кок-кок, — вдруг он услышал над головой свистящий шелест крыльев и резкий крик вороны. С громким криком пролетели две вороны и, проделав круг над местом разделки мяса, уселись на макушках деревьев на берегу.

— Вот канальи, да каким же ветром вас принесло сюда? — с явной досадой выговорил Кэлками. «Ведь приведут сюда хищников», — с тревогой подумал он.

Побормотав что-то между собой, птицы вновь взлетели и, сделав разведку над мясом, снова уселись, но уже на других деревьях. Острые клювы и шеи ворон были покрыты инеем, видать, издалека летели. Кэлками взял топорик и нарубил побольше кустов, потом аккуратно закрыл мясо, а сверху накинул еще и второй кусок лосиной шкуры. Так между мясом и шкурой будет пространство, мясо за ночь хорошо застынет и к шкуре не примерзнет. Сверху положил еще и пласты снега для маскировки мяса от посторонних глаз. Засыпал снегом требуху, место разделки, чтобы крови не было видно. Все, как будто, неплохо. Голову и ноги Кэлками закопал в стороне от мяса подальше. Если вдруг росомахи или волки ночью набредут, то прежде всего наткнутся на голову, ноги, кишки, те же легкие, отвлекутся ими на какое-то время, прежде чем налечь на мясо. Кэлками всегда учитывает эти моменты, тайга этому его научила.

«Надо поторапливаться, солнце уже низко», — подумал он, направляясь за оленями. Те уже насытились и теперь спокойно лежали на примятом снегу, зажмурив глаза и неторопливо пережевывая съеденный корм.

Мутное зимнее солнце, будто в раздумье, зависло над дальними горами перед тем, как окунуться в бездну вечернего горизонта. Олени лениво потягивались, чувствуя, что пора домой. Кэлками уложил приготовленное мясо в сумы и погрузил его на оленей. Быстроногий Поктрэвкан заволновался и закрутился, готовый умчать хозяина к палатке. Грузовые олени-инунда, несмотря на приличную ношу, рысью шли за верховым, перепрыгивая невидимые человеческому глазу колдобины, засыпанные снегом. Голова верхового оленя была высоко приподнята от натянутой узды. Животные натужно дышали раскрытыми ртами.

Звезды уже обильно заполонили небосвод, когда Кэлками подъехал к жилью. Обрадованный Утэ негромко тявкнул, подбегая к соскочившему с седла хозяину. Собака почуяла запах дикого зверя и, повизгивая, носилась у ног хозяев. Акулина тоже вышла встретить припозднившегося мужа. Она была уверена, что муж задерживается допоздна неспроста.

Ужин в семье охотников затянулся допоздна. Акулина успела сварить кусочки грудинки вместе с ребрышками, чтобы хватило мяса и на завтрашний день.

— Наверное, молодого лося добыл? Кости тонкие и мясо мягкое, не отличишь от оленины, — спросила Акулина.

— Да, удачно вышел на двух бычков. Третий лось кормился в стороне от них. Я за ними даже не гонялся, а буквально перед этим спугнул табун буюнов. Я уже было расстроился, но повезло. К счастью, недалеко лоси паслись. Завтра, пока буду ловить оленей, освободи четыре мунгурки специально под мясо, чтобы все вывезти. Все вещи проверь и распредели по мунгуркам. Мясо тяжелое. На самых сильных оленей будем грузить. Дойдем до Омолона, а там посмотрим. Если приспичит, у кочевников пополним запасы мяса на обратный путь, чтобы спокойно добраться до Камешков, — сказал Кэлками перед тем, как улечься спать.

Замерзший бульон, не слитый с вечера, потрескивал в алюминиевой кастрюле.

«Так и котелок можно угробить, ишь, как распирает», — подумал Кэлками, ища спички, чтобы разжечь огонь в печке. Когда тепло разошлось внутри палатки, он стал одеваться. Акулина тоже зашевелилась.

— Ты-то еще можешь поспать, куда тебе торопиться, — проговорил Кэлками.

— Да нет, буду подниматься, чего лежать-то, дел много, — ответила она.

Рассвет уже угадывался на востоке и серой полосой разливался над темными силуэтами сопок. Захватив охапку дров, Кэлками забежал в палатку.

— Ах, какой мороз! Мясо наше крепко застыло и мельчить будет легче. С двух задних ног вчера камуса снял, чтобы с мерзлыми ногами не возиться потом. Камуса-то выбросил вместе с копытами, зачем они нам сейчас? Костного мозга поедим, а голову и передние ноги целиком оставил, под кустами снегом засыпал. А вот губы забыл срезать второпях. Это самое вкусное, что есть на голове лося. А теперь топориком придется отрубать, — сокрушался Кэлками за завтраком.

— После драки кулаками не машут, что сейчас о вчерашнем дне вспоминать, главное, ты зверя добыл, — ответила Акулина на сетования мужа.

После завтрака Кэлками начал собираться идти за оленями.

— Кыв… кыв… кыв… — забулькал Кэлками скопленной во рту слюной, подзывая оленей.

Олени начали подходить, расталкивая и бодая друг друга, почуяв запах рыбьей кожи и беличьего мяса в руках Кэлками. Он поймал нужных ему оленей и, связав их цепочкой, повел домой. Пустые вьюки с седлами под мясо уже были расставлены около палатки. Рядом, повизгивая, крутился Утэ, догадываясь, что хозяин собрался за мясом.

— Собаку, наверное, привяжи, пусть дома сидит, а то помчится за мной, — сказал Кэлками Акулине.

— Да пусть прогуляется, а то совсем засиделся, видишь, как он радуется. Как я начала мунгурки готовить, сразу засуетился. Возьми его с собой, пусть по лесу побегает, а то сейчас привяжу, он обидится, как в прошлый раз, и от еды откажется, — убеждала Акулина мужа.

— Ладно, пусть идет, — ответил Кэлками, садясь в седло.

Олени быстро шли по вчерашним следам Келками. Утэ, принюхиваясь, бежал впереди, настороженно прислушиваясь к утренней тишине леса.

«Подъеду прямо к мясу, чтобы быстро упаковать, погрузить, и обратно», — думал дорогой Кэлками.