Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

Пообедав и обменявшись новостями, Кэлками перешел к делу.

— Дайте мне мешок, чтобы выложить мясо, которое я привез. У меня тоже возникли трудности в пути: чай закончился, табак и свечи на исходе, — сказал Кэлками.

— Дадим тебе, что сможем, — сказал Федор. — Алексей, пока я мясо переложу, ты дай гостю всего помаленьку из наших запасов.

Кэлками обрадовался гостинцам. Мунгурка была уже полная, но кое-что еще не вместилось в нее. Банки с рыбой и мясные консервы пришлось упаковывать в два холщовых мешка и погрузить на ондада. Перед отъездом Кэлками сказал:

— Спасибо вам большое. Хорошо, что в тайге встречаются добрые люди. Когда приеду домой в колхоз, я всем нашим людям и начальникам расскажу, что вы меня выручили в трудную минуту, — говорил растроганный Кэлками на прощание.

— Смотри Кэлками, береги фотографии, не потеряй! — предупреждает Федор.

— Ну, конечно, как это я могу потерять свое лицо (фото). Так и себя недолго потерять — сказал Кэлками, чем рассмешил метеорологов.

— Мы тебе тоже благодарны, Кэлками, вон сколько мяса нам привез. И на будущий год заезжай, мы тебя ждать будем, — сказали на прощанье метеорологи.

— Ну всего доброго! — махнул рукой Кэлками, садясь в седло.

Вскоре избушка метеорологов скрылась за деревьями. Когда Кэлками подъехал к своей палатке, вечерние сумерки голубым покрывалом уже окутали тайгу.

Акулина вышла встречать мужа, поправляя на голове выцветший платок. В течение дня, пока не было мужа, она почему-то сомневалась в том, что он найдет метеорологов. Однако оба оленя, грузовик и ондад были загружены. Значит он все-таки нашел их жилье и пообщался с ними. Гостинцев было много, и Акулина с радостью вынимала их из мешка. Главное, там были чай, табак, свечи и мука. За долгие дни супруги впервые вдоволь напились настоящего чаю с жареной мукой да еще и с сахаром.

— Завтра рисовый нимен (суп) сварю. Пораньше встану, чтобы ты перед работой поел, — сказала Акулина. — Можно будет и немного лепешек испечь.

Кэлками рассказал все новости, привезенные от метеорологов, а фотографии, посмотрев, Акулина положила в деревянную коробочку, где хранила нужные бумаги.

— У нас теперь все необходимые запасы есть, поэтому уже не стану я больше отвлекаться на разные дела, надо дожимать план, и будем возвращаться в колхоз вслед за другими бригадами. Конечно, торопиться мы не будем, пусть кочуют и пробивают дорогу, тогда нашим оленям будет легче идти, — сказал Кэлками, затягиваясь после ужина крепким табаком.

С короткими остановками, передвигаясь вверх по левой стороне Омолона, Кэлками выполнил план по добыче белки. Но они с Акулиной еще продолжали отстрел белки, таким образом перевыполняя план. Дни прибывали, Кэлками уходил на промысел уже по светлу, но и возвращался тоже рано, еще до захода солнца. Достигнув устья речки Олрыпти, где она впадает в Омо-лон, Кэлками сделал остановку, чтобы осмотреть переезд через реку. Он был осторожен с переходами через большие водоемы. Взяв топорик, самодельный бур и котомку с блеснами, он на лыжах пошел к реке. Через буреломы, занесенные снегом, и густую сеть проток, кое-где расчищая низко нависающий тальник, Кэлками наконец перешел на правый берег Омолона, аккурат к устью Эгден Авлынди. Он так и рассчитывал выйти к устью этого большого притока Омолона и подниматься по его широкой долине до самого хребта Гидын, чтобы прямиком перевалить на левый исток Ирбыки. А там уже легче будет спускаться до реки Гижиги.

Кое-где на русле Омолона темнели открытые полыньи. Это обычное явление для многих рек. Обходя опасные места и выстукивая лед, дабы убедиться в его прочности, Кэлками старался найти безопасные пути для перехода своего каравана на другую сторону реки. У самого устья Эгден Авлынди была большая полоса открытой воды. Вся кромка полыньи была истоптана и обкатана животами речной выдры, а лед был испачкан свежей рыбьей кровью, зеленоватым пометом и желтой мочой зверьков. У противоположного берега на тонком льду валялся примерзший ко льду недоеденный хвост какой-то большой рыбины.

«Какой чудесный плес, наверное, здесь зимует несметное количество рыбы, к тому же глубина большая, аж вода зеленая, тут осенью можно на всю зиму рыбой запастись», — думал Кэлками, обходя полынью. Он и раньше проходил по этим местам и знал, что переход на другой берег в этом месте опасен из-за глубины реки. Там, где сливаются в одну две большие реки, всегда образуются водовороты.

Следы выдры полосами тянулись под обрывистые берега рек. Кэлками знал, что здесь зимует не одна выдра, а скопилось водных зверей в этом месте много, и сейчас, после сытного пира, они будут таиться в своих норах, заломах и пустотах подо льдом до позднего вечера, чтобы потом снова отправиться на охоту. Выдры — очень чуткие звери, и вполне возможно, что сейчас они слышат его шаги и стук по льду.

Кэлками снял лыжи, положил на снег, уселся на них, положив винтовку на котомку и решив покурить. Сегодня утром, уходя из дому, охотник надеялся поудить рыбу. Докуривая трубку, он глянул на солнце, которое уже застыло над горами, прежде чем окунуться в сумрачную бездну горизонта. В дальнем конце полыньи послышался какой-то плеск. Кэлками взял винтовку и зарядил ее. В середине темной воды показалась блестящая головка выдры, но тут же скрылась. У края полыньи, прямо напротив Кэлками, она снова вынырнула и, фыркнув, легко выскочила на лед. В зубах у нее билась рыбина. Вытянувшись, как суслик, она приподнялась на задние лапки и посмотрела на берег, где сидел Кэлками. Сухой звук выстрела, отдавшийся легким эхом в ближних кустах, растворился в воздухе. Выдра растянулась на гладком льду. Кэлками взял лыжи и спустился на лед, затем осторожно приблизился к воде, где на льду лежала выдра, но подходить ближе он побоялся. До самой выдры было близко, всего посоха четыре, наверное, расстояние будет, чтобы достать зверька. Недолго думая, Кэлками сходил к зарослям, где выбрал высокий куст тальника и срубил его у самого основания. Очистив сучья, вырубил еще один раздвоенный шест и крепко привязал ремешком к первому шесту, таким образом удлинив его. Он без труда зацепил шестом выдру и подтянул ее к себе. Выдра была хороша, притом крупная, с лоснящимся длинным ворсом, темно-коричневая шкура с плотной подпушью блестела, как шелковая. Кэлками провел ладонью по гладкой спине выдры, при этом подумал: «Сразу видно, что на хороших кормах зимовала». Он достал из котомки длинный плетеный шнур и, привязав за шею выдры, стал надевать лыжи. В дальнем углу полыньи опять послышался всплеск, но на темном фоне кустов трудно было что-либо рассмотреть. «Почуяв меня, выдра прыгнула в воду», — подумал Кэлками и не спеша пошел домой, прихватив добычу.