Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

«Теперь можно и до вечера не есть», — подумал он и пошел к оленям.

Поктрэвкан и Буюра спокойно лежали и пережевывали съеденный корм. Кэлками подвел Покгрэвкана к заснеженной высокой кочке, на которую наступил, и легко сел в седло. Поктрэвкан рослый, ноги у него длинные, поэтому с ровного места Кэлками на него трудно садиться. Ондад-передовик пошел по следам убежавшей самки, стремясь перейти на рысь, но Кэлками придерживал его, потому что на быстром ходу трудно управлять двумя оленями.

Раненая самка не останавливаясь бежала в сторону речки, порою наталкиваясь на кусты. На опушке припойменного леса завиднелась темная точка. След тянулся прямо туда. Крупная, немолодая уже важенка, лежала плашмя на снегу.

«Опять придется оленей привязывать», — подумал Кэлками, слезая с седла.

Он тут же рядом привязал обоих оленей и, наточив нож оселочком, который держал в нерпичьей сумочке, приступил к разделке туши. Животное еще не успело вздуться. Разрезав шкуру позади нижней челюсти, Кэлками обнажил и вынул пищевод, затем разрезал его и завязал тугим узлом, как веревку. Теперь содержимое желудка не пойдет через пищевод и мясо можно разделывать спокойно. Когда Кэлками управился с разделкой мяса, солнце уже село. Самка оказалась слишком жирной, даже чересчур.

«Сохатина гораздо постнее, теперь можно будет ее смешивать с жирной оленинкой, и будет в самый раз», — думал Кэлками, укрывая мясо таким же образом, как и первого оленя. Поскольку с собой у него не было мешка, то он не смог взять с собой свеженины. Только одну заднюю ногу и кусок ребра привязал к седлу.

Молодое новолуние еще слабо освещало окружающий лес, когда Кэлками подъехал домой.

— Кого-то добыл? — обрадовалась Акулина, увидев, как Кэлками заносит в палатку свежее мясо.

— Да, двух буюнов посчастливилось добыть, одну нями (самку) и корбу (быка). Попались уж как-то очень удачно, без большого труда добыл и от белок отвлекся, — ответил Кэлками.

— Да ладно, двух буюнов убил, это же много. А белка еще будет, до плана осталось всего-то сто двадцать хвостов, — сказала Акулина. — Ты у меня все-таки добычливый, поэтому всегда на тебя надеюсь, — похвалила Акулина мужа.

На подвешенной жердине вдали от печки сушились свежие шкурки белок. Значит жена сегодня тоже была на охоте. Супруги довольны, что зверя в тайге много, и это видно по выражению их лиц, хотя вслух они об этом не говорят. Конечно, многое зависит от опыта охотника. Кэлками никогда не любил хвастаться, считая это не только нескромным, но и грешным делом, по эвенским понятиям. После позднего ужина Акулина принялась варить свежее мясо и попутно разделала несколько шкурок белок, которые с утра успел убить Кэлками.

Тем временем Кэлками снял камусы с ноги дикаря, посрезал сухожилия и раздробил кости, чтобы извлечь костный мозг. В сыром виде это самый вкусный деликатес для охотника, да и для оленевода тоже. Супруги с аппетитом поели свеженинки. По подсчетам Акулины, не хватало ста двадцати беличьих шкурок до выполнения заветного колхозного плана.

— Это немного при наличии белки. Белка в этих местах обитает, к тому же нам никто не мешает, торопиться не будем, пускай пока день прибывает. А быстро кочевать не проблема. У меня есть надежда, что план мы перевыполним и обгоним других, — убедительно говорит Кэлками, чтобы Акулина не беспокоилась за успех промысла в этом сезоне.

— А ты знаешь, когда я возвращалась с охоты, олени потянулись за мной и, пока солнце не село, они паслись около палатки и только недавно удалились на пастбище. Беглые олени, которые прибились к нам на прошлой стоянке, уже привыкли ко мне и не боятся и вместе с грузовыми оленями подходят к палатке. Они весь снег вокруг примяли, легче будет за льдом и за дровами ходить, — рассказывала Акулина, выворачивая меховые чулки Кэлками наизнанку, чтобы быстрее высохли.

— Беглые пусть с нами идут до колхоза. Как только приедем в Камешки, отгоню их в транспортное стадо вместе с вьючными оленями, пускай до следующей зимы там пасутся. Но молодого теленка самца я все же обучу, хорошим ондадом будет. Ты видишь, он по своей стати и по масти тоже похож на дикого оленя. Приедем в колхоз, на всех поставлю наше клеймо. Это мы их нашли в тайге, нашими они и будут, — говорит Кэлками, готовя петушки и лучины на утро.

На следующий день Кэлками и Акулина вместе съездили за мясом. Все мунгурки были набиты до краев свежим мясом. На этой стоянке охотники пробыли еще два дня, занимаясь охотой на белку. Часто они вспоминали погибшего друга Утэ и грустили о нем.

Когда кочевали на Кегали, Кэлками все время шел на лыжах, потому что его верховой олень и оба ондада были нагружены мясом. Два года назад охотник уже проходил по этому маршруту вниз по левой стороне Омолона. В ту зиму он спустился еще ниже до строящегося города Щербаково (ныне поселок Омолон). Этот «город» был тогда гораздо больше села Камешки, и людей там было много. Кэлками сумел тогда пополнить запасы продовольствия, попутно встречался с местными оленеводами, которые надарили ему много подарков.

«Хорошие люди, уважительные. Там тоже большой совхоз организовался, и оленей у них много, по рассказам жителей, но сейчас до Щербаково далеко, поэтому приходится только вспоминать. Хорошее всегда долго помнится, оно порою и память греет. А не мешало бы Кэлками хоть немного бурдука (муки), чаю, табаку, спичек и свечей прикупить или обменять на пушнину. Правда, у Акулины в сумке лежат завернутые в замшу деньги, которые не потратили в Камешках. До Камешков путь неблизкий», — размышлял Кэлками. — А что если завтра смотаюсь вниз по реке к метеорологам. До них близко, рукой подать, засветло вернусь».

В тот сезон, два года назад, он уже заезжал к ним в декабре, когда кочевал вниз по Омолону. Метеорологи его тогда даже сфотографировали, но сказали, что фотографии будут готовы нескоро, мол, на обратном пути заезжай, и мы тебе их вручим. Но Кэлками на обратном пути не заехал, а прошел стороной, так и не забрав свое лицо (фото). А вот теперь, кстати, и время есть у него свободное, можно и чаю немного попросить у них.

Работников Кегалинской метеостанции на реке Омолон кочевые оленеводы и охотники-промысловики всегда называли ветренниками. Возможно, люди думали, что метеорологи изучают направление и силу ветра, но до конца понять их работу они не могли, — как это невидимое глазу можно сторожить, это ведь не стадо оленей. Кэлками так разволновался, что даже сон его пропал. Бросил в печку дров, чтобы согреть остывший чай и только попив старой безвкусной заварки, снова улегся в постель. Ночью ему приснился сон, будто бы он в гостях в каком-то жарко натопленном доме и пьет крепкий, ароматный чай вприкуску с твердым, как камень, белым сахаром и никак не может напиться. И когда проснулся, то не смог сразу сообразить, где находится, потому что во рту реально чувствовался вкус свежезаваренного крепкого чая. В палатке было тепло, однако в щели палатки уже не проникали бледные лучи луны. Наверное, она уже скрылась за горами.