Константин Ханькан - Кэлками. Том 1

Кэлками не знал, что ему предпринять. С одной стороны, он обрадовался предстоящей встрече с людьми, с другой — ему надо непременно переправиться через Омолон, приступить к добыче белки и двигаться дальше на север, придерживаясь маршрута. Таким образом, он сможет выполнить план вовремя.

«Стойбище кочевников, видимо, большое; оленей много, а дни короткие, кочевать легко и быстро, как Кэлками, кочевники не могут и, видимо, стоят где-то неподалеку. Нет, все-таки поднимусь выше к сопкам. Напрямую срежу следы стада, чтобы определить хотя бы направление кочевников: вниз ли по берегу Омолона или, наоборот, вверх по левой стороне реки ушли», — думал он, снимая лыжи.

Кэлками поддел посохом за стремена обе лыжины и, ловко закинув их за спину, зашагал по следам оленьего стада. Идти было легко по едва запорошенным следам. Вскоре стали попадаться пни со свежими срубами топоров. Около пней валялись сырые жердины с обломанными ветками. «Где-то рядом должна быть стоянка. А вот и она!» Кэлками издали заметил стоявшие остовы юрт, построенные из жердей, да так и оставленные хозяевами, когда они ушли на новое место. На новом месте такие же каркасы устроят, а потом заберут только шесты-ирука и несущие юртутреноги-чора. Эти-то детали каркаса кочевники всю жизнь возят с собой, тяжело или легко. Без крепких сухих шестов юрту не построить.

В стойбище было девять юрт, значит было девять семей. «Хорошее большое стойбище», — отметил про себя Кэлками. Он поочередно обошел все места, где стояли юрты, будто прошелся по гостям. Повсюду валяются обрывки шкур, обглоданные кости, рога и копыта, мягкие ветки, служившие людям подстилкой. Веточная подстилка темными пятнами выделяется на фоне недавно выпавшего снега. На некоторых стоянках она уже разворошена росомахами. К стоянкам подходили три росомахи уже после снегопада. По всему видно, что хищницы не были голодными. Немного в стороне, около высоких старых лиственниц, установлена и насторожена пасть (устройство для поимки зверя) на росомах. Под тремя тяжелыми сырыми бревнами подвешен солидный кусок мерзлого мяса. Заползет зверь под тяжелые лиственные стволы, чтобы добраться до лакомства, резко схватит приманку зубами и дернет. Связанные между собой бревна в виде плотика вмиг упадут на росомаху и придавят ее плашмя к настеленным на земле жердям. Так и останется зверь под тяжелым грузом, пока охотник не придет и не вытащит мерзлую росомаху. На этот раз пасть была пуста, хотя и висела свежая приманка. Одна из росомах покрутилась вокруг ароматной привады, но заходить в проход между частоколом забитых в плотный снег кольев и залитых водой для устойчивости все-таки не решилась, а снова вернулась к стоянкам и занялась мерзлыми желудками и комками крови на снегу, где женщины разделывали забитых на еду оленей.

Кэлками тоже умеет строить такие пасти и настораживать, как и кочевники, для него это было знакомо, как и поставить капкан на лису или горностая. Но ему сейчас вовсе не до этого, в его беспокойном уме только белка. Охотой же на росомах занимается тот, кому спешить некуда и кто неделями стоит на одном месте: взять тех же кочевников, которые недавно ушли отсюда. За неделю Кэлками делает не менее трех кочевок. Какие уж тут пасти. Росомаху Кэлками добывает лишь при подвернувшемся случае, и то, если собака Утэ догонит и заставит зверя забраться на дерево. Подходи и стреляй, как большую белку.

Кэлками обошел вокруг все стойбище, чтобы безошибочно определить, в какую сторону направился караван. Как он и предполагал, кочевники ушли вниз по Омолону, тут все предельно ясно. Замыкающие вьючные олени в караване волоком тащили закинутые одними концами на их легкие вьюки связки длинных шестов, поэтому шесты-ирука, будто острыми когтями, царапали застоявшийся и вытоптанный оленями снег. Кэлками глянул на солнце: оно поднялось уже высоко, сравнительно высоко для зимнего времени, конечно. Ветер, гуляющий над лесом, срывал верхушки снежных шапок, образовавшихся с самого начала зимы. Кэлками был уверен, что кочевники ушли недалеко. Где-нибудь у ближних распадков или речушек, впадающих слева в Омолон, остановились. К тому же и настороженная пасть на зверя стоит, и ее надо регулярно проверять. Таежные люди настороженную пасть никогда не оставляют, чтобы без пользы зверя не губить, и традицию эту они чтут строго.

Как ни хотелось Кэлками пойти в гости к оленеводам-кочевникам, но времени у него сейчас в обрез, а ему еще через Омолон надо переходить, место переправы найти. Перейдет Омолон, денек-другой можно будет и потерять, чтобы съездить в гости. Ему сейчас домой надо поторапливаться, чтобы до темноты возвратиться и прочность льда предварительно проверить, чтобы завтра груженые олени не провалились под лед.

С этими мыслями Кэлками пошел обратно к реке, гремя лыжами, закинутыми за спину. Уже начало смеркаться, когда Кэлками вышел на лед Омолона. Ступив на наст, он бросил на снег лыжи, выдернул из стремян посох и, надев лыжи, пошел к середине реки, постукивая концом посоха по льду. Местами лед был, вероятно, тонкий и гулко отдавался при каждом стуке. Это явный признак ненадежности льда. В двух местах Кэлками легко проткнул еще не окрепший наст. Дойдя до противоположного берега, он развернулся и пошел обратно, но ниже проложенной лыжни.

Кэлками уже миновал середину реки, когда явно услышал зловещее журчание воды подо льдом, покрытым снегом. Однако он был уверен, что на лыжах не провалится. И снова ударил концом палки по выпуклому льду. Раздался хрустящий треск, и большой продолговатый кусок льдины, ломаясь на куски, вмиг ушел под лед, увлекая за собой и Кэлками. Тот успел опереться обеими руками за края уцелевшего льда, прежде чем течение ударило по лыжам. Он чуть не отпустил руки, ухватившиеся за края льда. При падении отлетел в сторону посох и теперь валялся на снегу, в стороне от образовавшейся полыньи. Лыжи сразу закрутило течением и, казалось, что в следующий момент оторвет ноги. Стиснув зубы от напряжения, Кэлками держался за лед, опираясь локтями. Сильно ломило ноги, руки, словно невидимая сила разрывала на части его сухопарое жилистое тело.

«Так вот где оборвется мой охотничий путь. Никогда не думал и не гадал, что на этом широком плесе Омолона будет покоиться мой прах», — с горечью подумал он. Не хотелось живьем уходить под лед в ледяную воду.

От бессилия и беспомощности Кэлками беззвучно заплакал. Борясь с сильным и быстрым течением, он пытался подтянуться на руках, чтобы выбраться на лед, но это было невозможно. Он понимал, что в таком состоянии ему долго не продержаться на поверхности льда. И вдруг крепление правой лыжи оборвалось, будто срезало невидимым ножом. Сразу стало легче держаться за жесткий лед, помогая локтями, к тому же он теперь свободно мог работать и правой ногой. Появилась зыбкая надежда на спасение, но лыжу на левой ноге по-прежнему болтало и крутило, тянуло под лед.