Олег Попцов - И власти плен...
- Название:И власти плен...
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:Молодая гвардия
- Год:1988
- Город:Москва
- ISBN:5-235-00002-1
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Олег Попцов - И власти плен... краткое содержание
И власти плен... - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Вернувшись к себе, Метельников тотчас позвонил Голутвину. Надо предупредить, постараться разъяснить Голутвину, насколько он заблуждается и насчет газеты, и насчет якобы затишья, которое все сочли доброй приметой. Диск сорвался, он вновь набрал номер. Ему казалось, что где-то рядом то же самое делает корреспондент.
Голутвин к рассказу Метельникова остался безразличен. Все это эмоции, сказал он. В газете работает его хороший знакомый, и информацию, полученную от него, он, Голутвин, склонен считать достоверной. Мало ли что тебе показалось? Это не довод.
Однако спустя два дня он сам явился к Метельникову и потребовал обстоятельного отчета о разговоре с корреспондентом. Метельников, поостывший, вяло вспоминал детали, раза два или три посетовал: не помню, — и тут взорвался уже Голутвин:
— Прекрати дурака валять! Благодари бога, что министр тебя не нашел. И рассказывай порасторопнее, чтоб все в точности, до запятой. Какие реплики, чем интересовался? Еще неизвестно, кто кого спровоцировал. Что ты заладил: дилетантство, некомпетентность? Думаешь, после твоих наскоков у них этой самой компетентности прибавилось?
Сбитый с толку Метельников спросил: что там стряслось? Объясните наконец.
— Тебе лучше знать! — зло ответил Голутвин. — Стенограмму обсуждения статьи затребовали наверх.
— Но я-то здесь при чем?
Голутвин переменился в лице, он будто ждал этого вопроса.
— Ты зарвался! — орал Голутвин. — Твой эгоизм, чванливость… У тебя мания вседозволенности, мы расплачиваемся за твою распущенность. Кто ты такой, чтобы давать оценки всесоюзной газете, начальнику главка, министрам? Я тебя не просил быть моим адвокатом!
Метельников уже не мог пробиться сквозь поток крикливых и вздорных обвинений. Потом Голутвин потребовал воды и пил лекарство, никак не стесняясь присутствием хозяина кабинета. Сидел, чуть подавшись вперед, с осунувшимся, посеревшим лицом.
— Не знаю, что редактор говорил министру, но я врагу бы не пожелал увидеть в этот момент Фокина. Благодари бога, что он не нашел тебя в тот вечер!
— Я был в аэропорту.
— А, — отмахнулся Голутвин. — Редактор настаивал, чтобы ему показали стенограмму обсуждения статьи на коллегии. Какие дружеские отношения, о чем ты говоришь? Миф. Только по имени-отчеству и только на «вы». А под конец Фокин даже встал. Так и закончили на взвинченной ноте: товарищ главный редактор! Товарищ министр! Короче, Фокин редактору отказал. А час назад стенограмму все-таки отвезли в горком. Рекомендовано создать комиссию. Зачем? Ты не знаешь, зачем создаются комиссии? Будут проверять. Ты хоть соображаешь, что ты им наговорил? Зачем ты залепил этому корреспонденту: Голутвин нам нужен? Они истолковали твои слова однозначно. Можно ли считать здоровыми отношения, когда начальник главка нужен директорам? О какой объективности может идти речь?
— Да не было никакого конфликта. Мы и расстались мирно. Я его проводил, он уехал в моей машине.
— Это ты так считаешь! Подумаешь, колкости: ты — его, он — тебя. Попили чаю и разбежались. А твой собеседник другого мнения о вашем разговоре. Вот послушай: «…Существует устойчивое негативное отношение к газете как среди руководителей предприятий, так и внутри самого министерства, в аппарате. Статью в газете они рассматривают как сведение счетов, желание убрать неугодных людей. Считают, что написана она без знания дела, предвзято, по принципу: кто платит, тот и заказывает музыку. Ответ на статью подготовлен начальником главка Голутвиным. По утверждению Метельникова, Голутвин — их человек. Он им нужен. Голутвин — своеобразное прикрытие группы директоров. В работу предприятий не вмешивается, однако в структуре аппарата фигура заметная, имеет большое влияние на министра». Ну?
— Я ничего подобного не говорил! Это вымысел, клевета. Я готов поехать в газету и объясниться.
— С кем? — устало спросил Голутвин.
— Я не знаю, с редактором, наверное.
— Хватит с тебя беседы с корреспондентом.
— Но это же ложь! Все, что он приписывает мне, это, по сути, его собственные слова. О том, что произошло на коллегии, я ему вообще ничего не говорил. Сказал только: обсуждали статью, было много выступающих. Суть обсуждения изложена в ответе министра. Видимо, я должен чувствовать свою вину, но я ее не чувствую. Вы же говорили, что газета хотела примирения в наших отношениях?
— Это не я говорил, а главный редактор. — Голутвин провел рукой по столу, словно собирался смахнуть пыль. — Так что садись и пиши объяснение. Какой-никакой, а все-таки документ. Нельзя же не верить генеральному директору.
…Все произошло внезапно. Это был тот редкий случай, когда само событие опередило слухи о нем. Министр получил новое назначение и уже через два дня в ином качестве вел переговоры с французской делегацией. Тех же двух дней хватило, чтобы его кабинет обрел нового хозяина. На всех этажах ведомства иных разговоров не было: откуда? почему? Как расценивать уход предшественника? Следует ли это понимать как повышение или?.. Ждали заседания первой коллегии под председательством нового лица. Судачили о переменах, перестановках, вершили правосудие: кому-то прочили повышение, неугодных провожали на пенсию. Ждали перемен и боялись перемен одновременно.
Обязательно находился кто-то, кто ранее работал с Новым, жил в одном городе. Если не он сам, то его друг или друг его друга, который доверительно сообщал, что… Варианты, комбинации. Однако всегда отсчет шел только от себя: а со мной что будет?
Круг замкнулся. Поступки были первопричиной слухов, слухи вынуждали совершать поступки. Еще вчера говорили, что Голутвин Нового знает, когда-то вместе работали. А наутро Фатеев принес весть о разносе: дескать, разговор был непростым, Голутвин вышел бледный, с ним все решено.
Секретарша была так удручена его видом, что молча налила воды и протянула стакан Голутвину. Слава богу, в приемной никого не было. Секретарша сочувственно разглядывала Голутвина и молчала. Она давно его знала и выделяла среди других, вопреки возрасту он был бодр и энергичен. Ей непременно хочется добавить: и приветлив. Секретарша несколько лет назад похоронила мужа и вдруг, когда его не стало, обнаружила в себе какое-то новое состояние: упрямое нежелание стариться. У тех, кто ее знал, это вызывало печальную, сочувственную улыбку, ее не судили строго и прощали эту запоздалую игру в запоздалую молодость. Она видела, как Голутвин старается взять себя в руки, отворачивается к окну. Смотрела на его ссутулившуюся спину, сердце сжималось от жалости к этому человеку, и с губ сорвалось: «Поезжайте домой. Он еще пожалеет об этом разговоре, позовет вас».
Голутвин шел по коридору, подчеркнуто выпрямившись, запрокинув голову, словно желал понять, разглядеть что-то отдаленное, невидимое для глаз. А вечером грянул гром: Голутвин подал в отставку. Известно доподлинно, что заявление принято и на заявлении рукою Нового начертана резолюция: «Оформить пенсию союзного значения». Говорили, что тут же была названа фамилия преемника: Метельников. И будто бы фамилию назвал не Голутвин, а сам Новый. Подсластил пилюлю: у вас, дескать, есть достойные ученики.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: