Алесь Адамович - Каратели [litres]
- Название:Каратели [litres]
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:ФТМ Литагент
- Год:2013
- Город:Москва
- ISBN:978-5-4467-0089-9
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Алесь Адамович - Каратели [litres] краткое содержание
Каратели [litres] - читать онлайн бесплатно ознакомительный отрывок
Интервал:
Закладка:
Где теперь ваши громкие имена? Теперь имена ваши в моих руках. Как решу, так и звучать им.
А вот «Сталин» – что-то в слове этом, от меня самого не зависящее. Что-то такое есть. На Черчилле проверил – уж на что зубр, – действует. До смешного, до страшного, как тогда на панихиде по Максиму Горькому. Он в цветах на возвышении в центре зала, сердитые усы, руки торжественно сложены, и мои все мастера культуры при нем, как положено, почетный караул, весь в слезах. Вошел товарищ Сталин, разумеется, не ждали, глаза всех – ко мне, на меня. И вот тут я загадал: будут или не будут? Аплодировать. Никуда не денетесь, будете!.. Кто-то первый хлопнул испуганно, но все тут же присоединились, зааплодировали. Даже те, что в карауле в слезах застыли…
Нет, не увильнут и эти, как ни хочется Эренбургам с Маршаками увильнуть, не писать и не подписывать обращение-просьбу о переселении за Енисей, за Лену всех евреев. Подальше от гнева народного.
Ничего, как повиснут на Красной площади в белых халатах (именно в белых, убийцы в белых халатах!) да начнется в народе, чего следует ожидать, сами запроситесь – подальше!
Ста-лин… Ста-лин! Даже холодом проползает меж лопаток, когда никого нет рядом и вдруг начинаешь произносить, повторять это имя – как не свое. Что-то есть, гудит в нем, какой-то колокол. Есть, есть нечто такое!.. Из большой крови такое имя отливается. Из страха и народного поклонения. Кому-то, может, хотелось бы по-другому, а по-другому не бывает.
Так и не проснувшись окончательно, он снова начал погружаться в привычный полусон-полуявь. В этом состоянии слух его как у зверя – ловит все оттенки тишины и шорохов в комнатах, на просторной, опоясывающей дом веранде, над головой на втором этаже, во дворе под деревьями, у ограды. Надо встать и попить, надо, но где ключ от шкафчика с водой? И наган – куда он исчез? Выкрали!.. Вдруг ощутил, что провалился и тонет: ноги потеряли опору, тело погружается в теплую болотную тину, ноги ищут, ищут что-либо твердое и не находят! Как за соломинку, схватился за снова и снова возникающую догадку: сон это, сон, сейчас проверю! Погружусь с головой и тогда попробую вздохнуть. Если легко вдохнется, не захлебнусь, – значит, действительно сплю…
Осторожно, потом глубже, с облегчением, восторгом убедился – дышит, можно дышать! Но тут же ощутил, что с ним, спящим, что-то делают. Они здесь! Они уже здесь! Смяли охрану, сорвали запоры, вломились – они во дворе, на веранде, в доме. Так и знал: охрана к ним переметнулась, все они заодно и против! Назад нырнуть, туда, в темную теплую тину, где так безопасно дышится, но не пускают, схватили за ноги, за руки, держат – кого-то дожидаются, для него держат…
Когда враг будет в ста километрах от Москвы, мы вас, бездарных бюрократов, будем расстреливать!..
Топот ног на веранде, чей, чей это визгливый голос за окном? А, подлец, и ты здесь! Здесь он, это Троцкого голос, Льва Давидовича, значит, обманули, снова обманули. Живой и этот. Слетаются, все собрались, воронье! Тольвютиге вольфе…
Самого себя видит далеко внизу. (Вот так из-за Стены часто смотрел на площадь, чешуйчатую, как спина допотопного животного.) И собственной спиной ощущает твердую, неровную брусчатку: распластан, навзничь опрокинут, а над головой раскрашенные, в ромбиках каменные шары Василия Блаженного. Хохочет прямо в лицо, шут гороховый! Никогда церковью и не был. Шутовства ради и поставлен. Зря, зря не отдал его на метро проныре Кагановичу. Но у него, у этой пародии на храм, – ни одной мраморной плиты ни внутри, ни снаружи, нищий скоморох в колпаке с бубенчиками, готовый за грош сплясать-повеселить. Уцелел, сволочь, отсиделся придурком возле царственного, чинного Кремля, а теперь аж заходится, колышется от злорадного хохота. Под самой Стеной отсиделся, как шут при царе-батюшке, и теперь он со всеми заодно, орущими, набегающими, – купола раздуваются недобро, будто кобра, каменно стучат друг о дружку, как огромные бильярдные шары. Вот-вот на голову скатятся…
Не дошли руки до многих, а теперь все они, уцелевшие, твои враги. Отсиделись, дождались. Сбежали под Стену, набежали со всех сторон на площадь – сколько их, хохочущих злобно! Отталкивают друг дружку и лезут, лезут, таращась недобро-весело.
– Вот тебе, царь всея Руси! Всех времен, всех народов!
– Куда, куда ты братьев и отца моего девал, самозванец?
– Смотрите, смотрите, да у него лба нет, один нос и щетина!
– Вот он! А какого малевали! Урка – отмороженные глаза!
– Гришка Отрепьев! Оська-корявый!
– Просрал Россию, с Гитлером снюхался!
– Приперло, так заканючил: «Братья и сестры!..»
– Чего от него хотеть, всю жизнь кого-нибудь обкрадывал. Тащит у своих и у чужих! Самозванец! Дублер!
Все новые бегут-набегают со всех сторон, изо всех улиц. Даже из ворот, из-за Стены. И там прятались, под крылышком у подлеца Лаврентия. Повисли на каменном парапете, напирают на чугунную решетку Лобного места (а, вот где я лежу) – дождались своего часа, а я распластан принародно голый! Так и не надел мундира, черт бы побрал эту дуру Матрену. Куда она его запрятала? Радуются, беснуются, будто лжецаря схватили. Так ничего и не поняли. Да вы что, забыли, что против царя была революция? Разве он, даже истинный, может в России объявиться открыто? И разве в форме дело? Только антицарь вернет вам самих себя. Я вам Россию вернул, а вы не хотите замечать этого. Сами не знают, чего хотят. Всегда царя хотели и вечно бунтовали против. Все не по ним!..
Таращатся жадно, злорадствуют по-хамски, мстят за лакейство свое: добежали, дорвались – куда и приблизиться робели!
А Блаженному-скомороху и совсем удобно: как пацан на пожаре, он надо всеми, выше всех забрался. Даже кресты с куполов не сняли. А надо было головы! Шары-купола толкаются, стучат друг о дружку: всем так хочется видеть царя-вождя на Лобном месте, рассмотреть получше. Стучат… Стучат? Какие шары – это в дверь стучат. В дверь!
Вцепился в дистанционный запор, чтобы не открылась случайно дверь, чтобы помешать войти. Но понял, что уже вошли, что это сын. Да, это он, с ним так и осталось все неясным. Были, были дети и до него: один родился в Курейке, но там и остался, пропал с глаз, потом еще один сибирский, кажется, в Енисейске живет, взрослым его не видел, а Лков – сын от законной жены, к тому же грузинки. От такой покорной, набожно-преданной родился упрямец – все поперек воли отца. Еще ребенком убегал ночевать к Троцкому! Жаловался соседям, что отец у него «сумасшедший». Меня не так отец драл – я разве кому жаловался? Жаловался я?
Любимица одна – Светланка. Кровь аллилуевская, цыганская. Надина. Было в них, Аллилуевых, и возле них многое, чего порой так хотелось самому иметь – веселость, доверие, преданность друг другу. Мерзавцы! Они, это они настраивали Надю. Пистолет кто подарил? Братец подарил. А письмо, последнее, – не только ее мысли в нем.
Читать дальшеИнтервал:
Закладка: