Акиф Гасанов - Реквием

И наше трусливое руководство промолчало и лишь одна женщина оказалась настоящим мужчиной среди этих политически кастрированных женоподобных мужчин — Председатель Верховного Совета Эльмира Гафарова заявила гневный протест, а Везиров улетел в Москву, чтобы больше никогда не появляться в этой чужой для него своей Родине.

И после кровавой расправы над Азербайджаном, сорок дней народ держал траур и на своих балконах люди развесили черные флаги и, видимо история не знала такого случая, чтобы все сорок дней проходила всеобщая забастовка и как один, весь народ игнорировал призывы уже чуждого ему местного руководства и журнал «Тайм» назвал азербайджанцев «Народом года» и для нас стало абсолютно ясно, что никакого единого государства с убийцей Горбачевым уже быть не может, и что бы не делала теперь Москва, о совместном существовании речи быть не может и все продолжалось по инерции и поняв это, Москва еще более попыталась затянуть удила, но лишь усилила центробежные силы и активизировала вовлечение большего числа народа в народное движение. И так исподволь Народный Фронт восстановился, но в нем вдруг не оказалось той части интеллигенции, которая и была его инициатором, а довлело провинциальное большинство во главе с теми же руководителями, которые бесследно испарились во время распятия Баку и теперь всеми силами препятствовали освобождению своих же коллег, оказавшихся в московских застенках. Избранный же интеллигентный Муталибов пытался говорить с ними на языке, непривычным для этой довольно разношерстной «демократии».

И так все вроде бы несколько устоялось, порядок будто бы восстановился, но народ был уже не тот, иллюзии по поводу возможного справедливого решения развеялись и центральное руководство воспринималось как атавизм, вообще вся страна казалась фантомом, оно уже не существовало фактически, хотя еще не развалилось юридически.

И в этот период работа шла по инерции, нам конкретно не доверяли, но не говорили в лицо, мы же не акцентировали на этом и продолжали ездить и встречаться, хотя понимали полную бессмысленность происходящего.

А к тому времени прошло уже более десяти лет, как мы с Шахлой были женаты и казалось, что жизнь превращается в привычку, мы становимся вроде добрыми друзьями, она не вмешивается в мои профессиональные дела, хотя прекрасно знает их суть. И не мудрено, жены разведчиков помогают им, порой нам приходится вместе участвовать на мероприятиях, которые тесно связаны с моей работой, домой ко мне приходят объекты нашей заинтересованности, которые полагают, что я работник Академии Наук, или нефтяник или еще кто-то из специалистов, она очень любезно с ними беседует и во многом, ее личное обаяние очень быстро располагает к нашей семье.

Но все меняется после январских событий и однажды она меня спросила, сможешь ли ты объяснить, после того, что сделали с нами, что работал в разведке и никакого отношения к этим мразям не имеешь?

«Маша, ты же знаешь, что наши ребята поступили так, как никто, во всяком случае из спецслужб, не поступал в ближайшем историческом прошлом? Нас хотели расстрелять за то, что мы отказались выполнять указания Центра и сейчас только вопрос, как долго нас будут терпеть и как обернутся все эти горбачевские махинации. В любом случае, я выполняю серьезное задание в интересах республики и будет большая неприятность, узнай об этом в Центре».

Она знала, о чем шла речь, поскольку уже шла необъявленная война в Карабахе, и она активно раздувалась некоторыми силами в Москве. Нас сильно давили, Муталибов согласился на военное противодействие боевикам, но оружия и специалистов было недостаточно, чтобы противостоять международным армянским террористам, слетевшимся в регион со всего света.

И тут еще пошли переговоры о привлечении иностранных компаний для разработки морских нефтяных месторождений и стало ясно, что московские бонзы вряд ли легко откажутся от черного каспийского золота и этим был предрешен конец эпохи Муталибова и так оно и получилось, потому что обстановка накалилась и непонятные силы совместно с очень понятными, начали раскачивать обстановку и армяне захватили районы и фронтовики подняли восстание и свергли Муталибова и наступила охлократия, когда ее апологеты попытались управлять страной, но по ходу перегрызлись между собой и это выглядело бы потешно, если бы эксперимент не проводился в масштабе страны и вчерашний недоученный аспирант всеми силами компрометировал своего Президента, а последний читал нравоучения своим однопартийцам, призывая поменьше брать взятки и не позорить власть в глазах народа. А в это время начальник корпуса Сурет Гусейнов, ставший из хлопкового магната «полководцем», Героем и спасителем, вдруг решил, что копошащиеся в Баку «дезертиры-руководители» пользуются моментом предавать и параллельно продавать Родину, а может, просто, располагая боевыми средствами и не заметив себя в ряду распорядителей благ, решил стряхнуть эту гражданскую «шушеру» с насиженных мест, однако и тем не понравилось такое своеволие «полководца», и они послали войска и своих военачальников на усмирение мятежника, а тот разбросал и взял в плен этих вояк, а заодно генерального прокурора и заместителя министра безопасности и генеральный прокурор, обделавшись со страха, вынес постановление об аресте самого Президента, который и посадил его на эту должность. И взяв это постановление «полководец» решил двинуться на Баку, чтобы исполнить вынесенное Генеральным прокурором, в луже собственной мочи, постановление.

И тогда Президент и недоучившийся аспирант и бывший директор сельской библиотеки поняли, что наступает тот самый момент, который, если бы они были несколько более осведомленные, назывался временем «Ч», решили не испытывать судьбу и пригласить из нахичеванской ссылки Гейдара Алиева. А еще был нефтяной магнат Расул Гулиев, возомнивший себя великим стратегом и политиком, и решивший под флагом патриарха проехать в Президенты и владельца бакинской нефти, но явно переоценил свой интеллектуальный потенциал, поскольку одно дело воровать нефть в полной политической и экономической неразберихе, другое дело качать ее в полной уверенности, что и политику и экономику можешь вертеть на своем усмотрении.

И в итоге Патриарх занял соответствующее его авторитету место, плавно сев в кресло недоучившегося аспиранта, направленного по требованию просрочившего свои полномочия и руководимого им же парламента, на перевоспитание в гянджинскую тюрьму, откуда и начиналось его бесславное падение.

Так закончилась эпоха народовластия, и в промежутке я успел написать рапорт об уходе, не акцентируя его политическими мотивами. На этом настаивала и Шахла. и ее мать, но я мало прислушивался к советам, это был чисто эмоциональный шаг, поскольку мне не понравилось, что вчерашние наши же привлеченные во главе с аспирантом и непонятным бывшим вертухаем Фахмином Гаджиевым, вооружившись гранатометом, пришли к зданию Комитета и Министр Гусейнов провел их в помещение и ознакомил с хозяйством и этот их героизм мы могли бы затушить одним носовым платочком, однако такой ответ на нашу фактическую их поддержку до глубины души возмутил меня. Мне было нечего делать в такой команде дилетантов, назначивших новым Министром их же бывшего куратора, который знал их по псевдонимам.