Александр Проханов - Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

Водитель «джипа-мерседеса» углядел просвет, тронул лакированную громаду, протискиваясь в лучах, в голубых дымах, матерясь в своем душистом салоне среди драгоценных циферблатов. Ему в бок саданула изношенная ржавая «шестерка», на крыше которой торчали какие-то ящики, а в салоне, словно зерна в стручке, стиснулись азербайджанцы-торговцы. Стук удара перекрыл вой гудков, скрежет смятого железа хватанул за душу множество засевших в пробке шоферов.

Водитель «джипа», могучий и толстоногий, вывалился из салона. Осматривал смятое крыло, упавшие на асфальт осколки поворотника, ярко-белую, лишенную оболочки мигающую лампу.

Из «шестерки» выскочил худющий, небритый азербайджанец, с ужасом глядя на поврежденный элитный экипаж, на упитанного громилу, сжимавшего кулаки.

— Ты поехаль куда?.. Моя помеха справа!.. Я тебя просиль ехать?.. Ты меня подсек!.. — затараторил, косноязычно залепетал азербайджанец, пуча чернильные глаза, размахивая руками.

— Ах ты, чурка драная!.. Приехал, сука, в Москву, да еще права качать?.. Давить вас, черножопых, как крыс!.. Житья от вас нету!.. — видя перед собой фиолетовое лицо кавказца, его пальцы в свете пульсирующей лампы, водитель «мерса» въехал ему боксерским кулаком в челюсть, отчего незадачливый кавказец отлетел на капот «шестерки» и замер с распростертыми руками.

Из «жигулей» на подмогу товарищу выскочили четверо, в одинаковых кожаных куртках, вязаных шапочках, все небритые и похожие, кинулись на силача. Тот отбивался от четверых, нанося вокруг молотящие удары, опрокидывая наступавших. Им на помощь отовсюду, из обоих сцепившихся потоков, выскакивали кавказцы, одинаковые, цепкие, в поношенных куртках и вязаных шапочках. Кто-то держал монтировку, кто-то выставил руку с отверткой. Одинокий русак затравленно отступал, хрипел, как медведь, сбрасывал с себя оскаленных кавказцев.

— Мужики, помогите! — издал он изнемогающий рык. На этот умоляющий вопль растворялись дверцы грузовиков, соскакивали водители в толстых вязаных свитерах и потертых кожанках, кто с монтировкой, кто с кувалдой. Вступали в драку. Гастарбайтеры из Украины и Беларуси оставались в своих микроавтобусах, не вступая в борьбу. Там же робко жались таджики. Зато русские покидали салоны грузовиков и потрепанных иномарок. Разъяренные стоянием в пробке, осатанело вступали в драку.

Кипела бойня. Среди пылающих фар и выхлопных газов взлетали кулаки, мелькали монтировки и цепи, раздавались стоны и вопли. Перекресток кипел. Падали люди. Их топтали. Мат, хрип, звон разбитых стекол, падающие из ящиков мандарины. Далекая сирена «скорой помощи». Красно-синие отблески беспомощной милицейской мигалки.

Кто-то из дерущихся вытащил канистру с бензином, плеснул, кинул спичку. Сразу несколько машин загорелось. Драка распалась. Люди отшатнулись от полыхнувшего пожара. Рыжее пламя озарило перекресток, летело в черное небо.

Из рядов, запрудивших проспект, одна за другой выворачивали автомобили, выкручивали рули и уносились вспять подальше от бойни.

Среди дымящего проспекта катил грузовик с длинным, решетчатым прицепом, в котором терлись боками, отекали слюной, окутывались паром быки и коровы. Их везли на бойню, на мясокомбинат.

В кабине грузовика сидели двое. Худой, угрюмый водитель, с запавшими щеками, торчащим кадыком, крутил руль, протискиваясь среди торопливых легковушек и неповоротливых автобусов. Его сосед, погонщик, сопровождавший партию животных, лысый, с бурачными щеками, пьяными голубыми глазами, держал между колен деревянную дубину, стесанную о звериные хребты и ребра. Нервничал, сердился, торопил водителя:

— Быстрее не можешь?.. Шевелись, земляк, еще одну ездку сделаем!.. Со второй ездки «левые» деньги пойдут и неучтенное мясо!.. Хочешь бабе своей приволочь коровью ногу, тогда жми на газ!

— С тобой дожмешься!.. Тебя самого с переломанной шеей на мясокомбинат сдадут!.. — недовольно огрызался водитель, пропуская назойливую «тойоту», блеснувшую под фонарем тонкой антеннкой.

Морозный, тускло озаренный проспект дрожал, дымил. Пропускал под фонарями скользящие массы «легковушек», тяжелые короба грузовиков, стальные «вертушки» бетономешалок. Коровы и быки за решеткой сипло ревели. Еще ночью их выводили из хлева, гнали по дощатым настилам вверх, в растворенный кузов. Слепил прожектор, блестел снег, прыскали разбуженные воробьи. Погонщики с руганью дубасили по рогам и хребтам, замыкали на скобы решетчатый борт. Город окружал животных едким дымом, пугающим грохотом, теснинами каменных кварталов, сквозь которые издалека давала о себе знать бойня. Коровы предчувствовали близкую смерть, обливались слезами, прижимали к прогалам решетки черные, отражавшие фонари глаза.

— Я чего тороплюсь? — пояснял погонщик. — Вторую ездку забьем, я мясо возьму и к бабе пойду. У меня в Москве баба есть. Я тебе и говорю, земляк, жми на газ!

— Что я тебе, самолет? — злился водитель.

Медленно, короткими рывками, двигался по проспекту поток. Справа открывалось пустое снежное взгорье, на котором нежно, наполненный голубым пламенем, светился аквапарк с лазурной, пылающей рыбой. Внезапно погасла длинная вереница фонарей, голубой кубок аквапарка, соседние кварталы. Проспект еще некоторое время двигался, а потом встал, злобно окутываясь дымами. Иные машины еще пытались скользнуть в остававшиеся прогалы, а потом безнадежно залипли, светили фарами, окрашивали выхлопные газы рубиновыми огнями.

— Что они встали? — ярился погонщик. — Москва уперлась, не пройти, не проехать!.. Бомбить ее, чтоб проходы расчистить!.. Давай, земляк, объезжай!

— Не могу. Куда я поеду? Я не танк…

— Да тут крюк малый — и на соседнюю улицу… К мясокомбинату проскочим… Давай, заверни!..

— Не могу.

— Давай, земляк, вороти. По бугру проскочишь, и вылетим на прямую!.. Плачу?.. — погонщик полез во внутренний карман замызганной куртки. Вытащил пачку денег, сунул под нос водителю. Тот махнул рукой:

— Была не была!

Он стал выворачивать руль, стараясь обогнуть черный, погасший троллейбус. То пятился короткими рывками, отчего животные в кузове бились друг о друга. То, выгадывая сантиметры, выламывался из правого ряда, стараясь въехать на тротуар. Наконец ему удалось накатиться ребристым колесом на ограждение. Двинул машину вбок, неуклюже переваливая через парапет. Выкатил на тротуар, вытягивая следом длинную, набитую коровами клеть. Светя фарами на блестящий бугор, повел вверх машину, туда, где едва переливался и мерцал аквапарк. Склон был крутой и скользкий. Грузовик повело. Клеть накренилась. Встала на боковые колеса. Качалась секунду, а потом рухнула набок, выламывая крепи, заваливая кабину.

— А-а! — взревел водитель, ударяясь о дверь кабины. — Жадность фраера сгубила!