Александр Проханов - Экстремист. Роман-фантасмагория (Пятая Империя)

Небо синело. Пульсировал огнями проспект. Поднималось грибовидное облако, как от взрыва атомной бомбы.

Вихрь, запущенный Колокольцевым при взрыве подстанции, перемещался по Москве. Кружил по проспектам и улицам, залетал в каждый дом, в каждый завод и контору. Увеличивался, всасывал в вертящуюся ворожу окружающие пространства, наращивал сокрушительную мощь.

Утреннее метро загребало в свои недра окутанное паром людское месиво. Процеживало сквозь турникеты. Делило перед эскалаторами на шевелящиеся потоки. Переполняло подземную станцию, где горели высокие помпезные люстры, сияли мозаики, сталинские пехотинцы, танкисты и летчики, герои труда и науки взирали с потолков на своих торопящихся на работу потомков.

Внезапно повсюду погас свет. Вагон в туннеле дернулся и утратил свою напряженную, звенящую силу. Будто лопнула невидимая жила, и весь несущийся, упруго звенящий состав обвис, обмяк, стал терять энергию. Остановился бессильно и вяло в полном мраке туннеля, в котором исчезли ртутные блески и вспышки. Народ в вагоне колыхнулся и замер. Стало тихо. В тревожном ожидании и покорности люди отдавали себя на волю машины, уповая на ее надежность и совершенство, не смея роптать, словно боялись недовольством и ропотом разгневать всесильную машину. Минутная остановка и тьма должны были смениться движением, озаренным стеклом и металлом, нарастающей, с завыванием, скоростью. Но проходила минута, другая. Тьма не рассеивалась, поезд не двигался.

Понемногу стал разноситься ропот, в тесноте началось шевеление. Оцепенение сменилось нетерпением, глухим раздражением. Замерцали мобильные телефоны, словно из черной глубины всплывали светящиеся существа, производили голубоватый всплеск и снова погружались на дно.

— Не берут телефоны. Глухо, как в танке.

— Бывает на перегонах задержка. Метро перегружено. Новую ветку никак не пустят.

— Опоздаю на работу. Начальник опять втык сделает.

— Что они, гады, душегубку устроили! Задохнемся, как суслики!..

— Какая-нибудь авария вышла.

— А если теракт? Если чечены теракт устроили?

— Еще хорошо, что газ не пустили. В Японии в метро газ пустили. Тысяча людей отравилась.

— Гляди, из других вагонов народ выгружается. Подохнем здесь, в душегубке. Давай, раздвинь дверь!

За стеклами вокруг вагона мерцали крохотные зарницы. Это люди, спустившиеся из соседних вагонов на рельсы, освещали себе дорогу мобильными телефонами. Толпа вагона стиснулась, качнулась, подвинулась к дверям, над которыми кто-то трудился, просовывал ладони в резиновые стыки, пытался раздвинуть створки.

— Давай, мужики, дружнее!

Двери, утратившие пневматическую силу, раздвинулись. Те, кто стоял у выхода, стали комьями вываливаться во тьму, падали на рельсы, ахали, чертыхались. Толпа повалила к дверям.

Вагон освобождался. Люди выпрыгивали, падали друг на друга, ударялись о рельсы. Бежали все в одну сторону, в темноту, туда, где невидимая, погруженная во мрак находилась станция.

Дьявольский волчок, запущенный на подстанции, летел по Москве, создавая вихревые возбуждения, будоража незримое, нависшее над городом поле. Это поле, питаемое людскими переживаниями, снами и мыслями, сливалось в гигантский, сверхчеловеческий разум. Он реагировал на вторжение вихря. Содрогался, словно в гигантской психической оболочке пробегали конвульсии, возникали вспышки тревоги, бессознательные страхи, взрывы беспричинной агрессии. Всплески боли проникали в жилища, порождали семейные ссоры, драки проснувшихся бомжей, конфликты явившихся на работу сотрудников. Переносились на приборы и механизмы, и в компьютерах возникали сбои, в электросетях случались замыкания, в моторах перегорали обмотки, в двигателях взрывались камеры сгорания. Аварии распространялись по Москве, захватывая все новые и новые районы. Отключалось отопление, прерывались телефонные связи. Замирали троллейбусы и трамваи. Город полнился преступлениями и инфарктами, ошибками в управлении и коллективными психозами. Надличностный разум был на грани безумия. Впрыскивал в утренний город психические токсины и яды.

Глубокой ночью зеленый «сааб» повлек атамана Вукова и полковника Колокольцева в пригороды Москвы, к элитному коттеджному поселку, где на огромном лесистом участке за неодолимой оградой располагался дворец нефтяного магната Ефимчика. Ликвидация Ефимчика, кумира и мистического вождя проекта «Ханаан-2», «нового Моисея», как называли его обожатели, ведущего богоизбранный народ во «вторую обетованную землю», где «мед и молоко», — ликвидация этого врага России была началом русского восстания. Это восстание в течение предстоящего дня приведет к смене власти в стране.

За рулем находился молодой молчаливый казак, хорошо знакомый с расположением поселка, с системой дорог, главных и сопутствующих магистралей, по которым, после совершения теракта, состоится отход. За несколько недель до этого группа наблюдения, состоящая из казаков, подробно исследовала окрестность. Хронометрировала движение автомобиля Ефимчика. Изучала поведение охраны при выезде его из дворца и в момент возвращения. Тщательно выбирала место на трассе, где предполагался теракт. Этим местом был выбран участок дороги, где лесная опушка отступала от обочины, оставляя заснеженное, простреливаемое из леса пространство. Фугас предполагалось установить на склоне кювета, откуда взрывная волна пойдет на дорогу и сметет бронированный «мерседес» Ефимчика. Стрелки, оборудовав «лежку» в кустах, из автоматов добьют взорванную машину, не позволяя охране приблизиться к «мерседесу». По завершении операции стрелки уйдут через лес по заранее проложенной тропе на соседнее шоссе, где их будет поджидать машина и увезет в Москву.

«Сааб» миновал выездной «пикет» из Москвы с сонными, греющимися в будке постовыми. На случай остановки и досмотра машины была выбрана «легенда» о зимней подледной рыбалке, куда отправлялись в ночь заядлые рыбаки. Для этого в багажнике лежал «ворот» для просверливания лунок, термос с горячим чаем, колбаса, две бутылки водки, неизменной спутницы всех зимних рыбалок. Если приподнять крышку багажника, то все это сразу бросалось в глаза. Не бросались в глаза два глубоко упрятанные автомата, взрывчатка, катушка с проводом и замыкающее устройство. Пассажиры машины выглядели как заправские рыбаки, в толстенных камуфлированных куртках и ватных штанах, в высоких валенках, оклеенных красной резиной. Приближаясь к «пикету», были готовы в случае остановки балагурить с постовыми, отпуская шуточки о рыбе, которую они уже купили в магазине, чтобы отчитаться перед женами. «Пикет» с отведенным шлагбаумом, с мутными, в желтых окнах, лицами постовых остался сзади.