Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

Александр положил номерок на плоский барьер гардероба. Слева к барьеру прилип еще номерок… «Она, – вспыхнуло в его сознании. – Но кто же она? Какие мы все книжники, однако. Только нужный абзац, только нужная мысль, только искомый ответ в „айсбергах“, „эльбрусах“ и „монбланах“ разложенных на столе монографий… А рядом с тобой такая девушка…»

– Товарищ… Возьмите пальто…

Гардеробщица выжидающе смотрела на него. Он извинился, подхватил свое легкое серое пальтишко, удобное для слякотной московской погоды…

А вот и она принимает пальто. Воротник и шапка – модный длинный мех…

– Позвольте помочь? – Откуда эта легкость пришла к нему? Больше года видел Васильев за своим постоянным столом в аспирантском зале Ленинки одну и ту же соседку, а вот не мог преодолеть в себе скованности, чтоб когда-нибудь сказать девушке что-то, кроме обычных приветствий, завязать непринужденный разговор – язык словно деревенел при встрече с ней. Лицо ее он узнал бы и из тысячи, доведись встретиться в городе. Узнал бы… А вот оно рядом.

– Спасибо, вы очень внимательны…

Голос мягкий, бархатный. Плавный, будто выписанный рукой художника, красивый овал чуть удлиненного лица. Немного вздернутый нос придавал всему облику девушки оттенки озорства и смешливости. Глаза – голубые, просторные и светящиеся…

– Мы с вами давно знакомы, а между тем и незнакомы… Александр Александрович. Просто Александр, – поправился он.

– Меня зовут Ирина. Лаврентьева… – Она улыбнулась, а Васильев подумал, что улыбки-то ее, открытой, невольно располагающей к себе, он еще не видел там, за столом, – лишь замечал или, скорее, чувствовал ее хорошее настроение.

– Может, побродим? – предложил он.

– С удовольствием, – ответила Ирина.

Они прогулялись в Александровском саду, затем прошли на улицу Горького. Разговор вначале не клеился. Они задавали друг другу ничего не значащие вопросы, и каждый чувствовал, что говорит не то и не так. Незаметно дошли до Советской площади. Справа чернела фигура всадника – основателя города. Слева высилось красиво подсвеченное здание Моссовета. Ирина остановилась, засмотрелась на дом:

– Когда-то он стоял на двенадцать метров ближе к оси улицы. На целых двенадцать! Затем мостовую стали расширять и дом… передвинули. Целехоньким. Знали, видимо, об этом?

– Да, в общем-то.

– В свое время здесь жил губернатор Москвы Долгорукий – однофамилец основателя города, а может, и дальний потомок. Так вот: в дом губернатора был вхож известный жулик, аферист международного класса – Штайнер. Однажды он появился здесь на приеме со своим приятелем, как он сказал, – известным английским лордом. Штайнер объяснил губернатору, что сей знатный господин заинтересовался домом и хотел бы подробнее осмотреть его планировку, кабинеты, комнаты. Губернатор великодушно распорядился показать заморскому гостю свое жилище во всем его блеске и богатстве. Лорд ни единого слова не понимал по-русски, и Штайнер сам отвечал на его вопросы, по-своему переводя ответы тех, к кому обращался иностранец.

Вскоре Штайнер исчез из Москвы. И кажется, навсегда. Все бы ничего, но через пару месяцев к губернатору пришел представитель лорда и очень удивился, что здание до сих пор не освобождено. Он предъявил купчую на губернаторский дом. Разразился грандиозный скандал – ведь лорд, оказалось, уплатил Штайнеру за дом свыше ста тысяч золотом. Губернатор пожаловался царице, но та только высмеяла его, сказав, мол, как же тебе город можно доверять, коли у тебя из-под носа украли собственный дом. Во избежание дальнейшей огласки, нежелательных пересудов губернатор постарался замять эту историю, но ему пришлось возместить злополучные деньги…

– А вы, между прочим, прекрасная сочинительница.

В голосе Ирины прозвучала нотка обиды:

– Ошибаетесь, я ничего не сочиняла, этот эпизод прочитала у Гиляровского.

Помолчала, потом добавила:

– Мне очень нравится Гиляровский! И писатель оригинальный, и журналист отличный – все вместе. А сколько он написал о Москве! Если хотите, могу дать вам почитать его книги…

Шли по сверкающей огнями главной улице, и Ирина увлеченно рассказывала и рассказывала о великолепном мастере московского репортажа – о его скитаниях по России, об унижениях, которые он терпел от антрепренера, когда был провинциальным актером, об участии в русско-турецкой войне и о том, как ценою невероятных усилий он в конце концов «выбился в люди».

Александр восхищался ее памятью. Девушка легко называла массу имен, фактов, приводила исторические даты – про таких обычно говорят: ходячая энциклопедия.

– Я вас не утомила? – забеспокоилась Ирина, заметив задумчивость спутника.

– Да что вы! Так интересно…

– А вы знаете историю, что приключилась здесь много лет назад? – остановилась Ирина у бывшей филипповской булочной.

– Нет. Может, зайдем?

– Пойдемте, здесь можно выпить хорошего кофе.

Они заняли место за высоким столиком, и Ирина продолжала пересказывать смешную историю, которую вычитала у Гиляровского.

Властному генерал-губернатору Закревскому каждое утро к чаю подавали горячие сайки от Филиппова. «Эт-то что за мерзость? Подать сюда булочника!» – возмутился он однажды. Слуги, не ведая, в чем дело, привели к нему перепуганного хлебопека. «Эт-то что?» – заорал губернатор, сунув под нос Филиппова сайку с запеченным тараканом. «И очень даже просто, ваше превосходительство, – поворачивает перед собой сайку старик, – это изюминка!» И съел кусок с тараканом. «Врешь, мерзавец! Разве сайки с изюмом бывают? Пшел вон!..» Влетел Филиппов в пекарню, схватил решето изюма да в саечное тесто, к великому ужасу пекарей, и вывалил. Через час Филиппов угощал Закревского свежими сайками с изюмом, а через день от покупателей отбоя не было. Вот такая история у наших булочек, – засмеялась Ирина.

– Вы, наверное, изучаете историю?

– Вы почти угадали. Я закончила Институт внешней торговли. Но за границу направляют чаще всего семейных, и мне пришлось расстаться со своими первоначальными планами. Немного поработала во Внешторге и поступила в аспирантуру. Теперь занимаюсь историей политической экономии социализма…

Они шли по улице Горького, не замечая вечерней толчеи.

Ирина остановилась у книжной витрины.

– Не могу спокойно проходить мимо книг – это ведь лучшее, что мог изобрести человек, – воскликнула она.

– Согласен. Я все больше убеждаюсь в правоте Кампанеллы. Помните эти строки?