Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

– Как это произошло?

– По нашей просьбе Комитет по печати договорился с комитетом финансов провести в редакции экономический эксперимент. Нам сохранили утвержденную ранее сумму фонда зарплаты и предоставили право редколлегии в пределах этой суммы решать: сколько и каких работников иметь в штате редакции?

– А как с окладами?

– Кроме того, нам утвердили вилку минимальных и максимальных окладов для всех должностей. Раньше в каждом отделе был редактор, один или два заместителя, два старших литсотрудника, три литсотрудника и три-четыре младших литсотрудника. Последние получали по девяносто рублей, литсотрудники – по сто десять, старшие – по сто пятьдесят, заместители редактора – по двести тридцать – двести шестьдесят и редактор – триста восемьдесят рублей. Редактирование шло примерно по схеме, описанной Паркинсоном. Начинал младший литсотрудник, и когда статья доходила до редактора отдела, в ней порой от автора оставались, как говорится, рожки да ножки. Нередко бывало, редактор просил рукопись автора и сравнивал ее с отредактированным экземпляром. А затем поправлял немного рукопись и загонял ее в набор…

– А почему произошло сокращение? У вас по повой схеме более высокие оклады?

– Нет. Уровень окладов сохранен на прежнем уровне.

– Что же тогда выиграли?

– Мы ввели ряд новых должностей – консультант с окладом двести двадцать рублей, обозреватель – двести рублей и спецкор – сто восемьдесят рублей. Главный выигрыш в том, что мы получили реальную самостоятельность – распоряжение выделенными средствами в интересах общего дела. В новых условиях отделы всеми возможными путями начали самосокращаться. Если кто-то ушел на пенсию, в армию или перешел на новую работу, другого человека на его место не берут. Освободившаяся сумма распределяется между сотрудниками редакции с учетом их реальных заслуг. Раньше придет в редакцию способный старший литсотрудник, поработает два-три года, и если на стороне ему предлагают что-то лучше, он уходит. Порой без особого желания, но вынужден, так как здесь у него нет перспективы. А сегодня любого способного человека мы можем поднять от литсотрудника до заместителя редактора, так как в пределах фонда зарплаты мы можем вместо двух литсотрудников иметь одного консультанта и т.д. Поэтому в количественном отношении отделы заметно сократились, а в качественном значительно укрепились.

…Уже больше года встречались Васильев и Ирина. Свидания были то ежедневные, долгие, то редкие и быстротечные – это когда виделись в Ленинке, куда Васильев после работы забегал иногда по делу, а иногда просто с надеждой увидеть Ирину, без которой он уже не мыслил своего существования. Летом они расстались на целый месяц – Ирина уехала отдыхать на Кавказ. Обещала прислать открытку, но не прислала. Александр нервничал, ему мерещились сцены из фильмов и книг о красотах курортной жизни – море, солнце, галантные кавалеры…

Как-то в воскресенье он заглянул к Павлу. Тот жил в это время один: жена уехала вместе с родителями на неделю к родственникам, на Тихий Дон. Увидев гостя, Павел очень обрадовался, стал рассказывать о своем житье-бытье, об успехах на работе, но, заметив меланхолическое настроение приятеля, переменил тон и спросил, хлопнув его по плечу:

– Что, тоскуешь по Ирине? Сам виноват… Кто же такую девушку на юг одну отпускает? Ох, уведут ее у тебя, брат, как пить дать, уведут. – «Подбодрив» таким образом Васильева, отправился на кухню колдовать над кофе…

Ирина появилась в конце августа – с выгоревшими, ставшими почти соломенными волосами, вся коричневато-золотистая, в ярком цветастом, как она говорила, «жизнеутверждающем» платье. Вскоре они отправились на долгожданное новоселье к Павлу, который после многолетних скитаний по частным квартирам обрел наконец собственное жилье.

Новоселье получилось веселым, по-студенчески сумбурным, с постоянными звонками в дверь, приходом все новых и новых гостей.

Танцуя с Ириной, Александр почувствовал пряный запах духов, ощутимый даже в насквозь прокуренной комнате.

– Что за духи? – не удержался от вопроса. – Прямо пьянеешь от них…

– Французские, – кокетливо тряхнув пушистыми волосами, ответила Ирина.

– Да ну… Откуда же, неужели из Парижа? – с иронией полюбопытствовал Васильев.

– А ты не язви, они действительно из Парижа. Бывший однокурсник привез в подарок, – Ирина обвела глазами полупустую комнату, имевшую пока вид необжитого гостиничного номера: новые обои в мелкий цветочек, снежно-белый потолок, одиноко висящую под ним лампочку, несколько неразобранных чемоданов в углу…

– Интересно, что это за однокурсник такой… Я его не знаю?

– Однокурсник как однокурсник. Просто хороший знакомый. В прошлом году жена умерла. Срочно ищет новую… – легко, но с налетом какой-то загадочности проговорила Ирина.

Васильеву показалось, будто что-то в нем оборвалось.

Разговор расклеивался, он начал принимать несколько напряженный оборот. Павел это заметил и подошел с бокалами шампанского.

– Вы что-то все танцуете и танцуете. Ирина, он что, тебе в любви объясняется? – полусерьезно-полунасмешливо спросил Павел.

– Да что ты, от него разве дождешься, – в голосе Ирины прозвучала легкая досада на несколько бесцеремонное вмешательство хозяина застолья в интимные отношения гостей.

– А жаль… – разочарованно протянул Павел. – Я уж и шампанское приготовил для такого случая. Тогда предлагай тост, Васильев.

Александр взял бокал с искрящимся под яркой лампочкой напитком:

– За наших дорогих новоселов, их гостеприимный дом. Пусть и на новом месте живет наша добрая традиция дружеских бесед и горячих споров!

Проводив Ирину, Александр долго не мог успокоиться. Что-то неясное, безотчетное волновало и тревожило его – то ли сама Ирина, очень похорошевшая, оживленная, то ли неотвязная мысль о ее однокурснике, который ищет себе жену, чтобы отправиться с ней в Париж…

– Вам несколько раз звонила какая-то девушка, – сообщила секретарь, когда Васильев вернулся в редакцию с очередного совещания.

Видимо, Ирина. «Наверно, решила объявить, что едет в Париж», – подумал Александр.

– Телефона не оставляла?

– Нет. Обещала позвонить позже.

Примерно через час раздался звонок. Но это было не то.

– Я звоню по поручению Савельева, – услышал Васильев незнакомый девичий голос. – Юрий Борисович просил напомнить, что завтра ваш доклад перед коллективом нашей редакции.

– Спасибо. Я помню, – ответил Васильев. «Только доклада мне сейчас не хватает…» – заметил он про себя.

…Когда все уселись и угомонились, главный редактор «Комсомольской правды» Савельев объявил: