Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

– А кто такой Михаил Борисович? – спросила Ирина у Павла.

– Профессор Норкин, его научный руководитель, – кивнув в сторону Ильи, ответил Павел. – На очередном заседании кафедры он пообещал официально отказаться от него.

– Ну и пусть отказывается! – с раздражением выкрикнул Илья. – По новой теме пользы от него будет как от козла молока. Это по совхозам у него были заготовлены разные детали типа детских кубиков, из которых аспиранты, по образу и подобию Сашиного «доброжелателя» Арханова, складывали свои диссертации. Менялись лишь области, на материалах которых они готовились. И конечно же, годы и пятилетки. А что Михаил Борисович может предложить мне по новой теме, если по ней вообще ничего путного пока не написано? Все надо начинать на пустом месте. Себестоимость продукции в колхозах до сих пор выступала в роли поручика Киже.

– Как это понимать? – поинтересовалась Ирина.

– Очень просто. В колхозах не только не считали, во что обходится та или иная продукция, но даже имели неписаный запрет на такой счет. Ходит мнение, что закон стоимости в колхозном секторе не действует. Поэтому такие категории, как хозрасчет, себестоимость, рентабельность, здесь не применяются. Группа ученых-аграрников, типа моего научного руководителя, присвоила себе право отлучать от марксизма экономистов, выступающих за хозрасчет в колхозах.

Вы, конечно, слышали о колхозах-миллионерах? – уточнил Илья у Ирины.

– Еще бы, о них столько пишут и говорят по радио.

– А вы знаете, что такое колхоз-миллионер?

– Хозяйство, которое получает миллион и более рублей прибыли, – уверенно ответила Ирина.

– Ну вот видите – тут вы и засыпались… Как же вы можете узнать количество прибыли, если затраты на продукцию не считаются, себестоимость не определяется? И этот абсурд кое-кто хотел бы увековечить. Колхоз-миллионер, – объяснял Илья, – это хозяйство, общая выручка от продажи продукции которого превысила миллион рублей. А сколько было затрачено на эту продукцию, никому не известно. У некоторых «миллионеров» миллионные долги ждут своего очередного списания… «Колхоз-миллионер» – это показатель сугубо административный. Он ни в какой мере не может отражать экономическую эффективность хозяйствования. Одно дело получить миллион дохода в колхозе, где пятьсот гектаров земли и триста человек трудоспособных, и совсем иное – в хозяйстве, имеющем три тысячи гектаров земли и тысячи трудоспособных. В движении за превращение колхозов в миллионеры было немало показухи… Некоторые районы при укрупнении колхозов старались провести эту операцию так, чтобы доход объединенных хозяйств составлял никак не менее миллиона рублей…

– Последняя надежда рухнула, – перебивая Илью, взмолилась Настя. – Уж ты-то никогда свой досуг не занимал экономическими проблемами…

– Каюсь, каюсь, Настенька. Больше не буду.

Утро следующего дня выдалось на редкость солнечным. Васильев, перебирая в памяти подробности вчерашней встречи, задумчиво смотрел в окно, залитое ярким светом. Телефонный звонок вернул его к действительности.

– Здравствуй, Саша, – услышал он в трубке мелодичный женский голос. – Узнаешь?

Интонация показалась ему знакомой. Но кто это, кто? – мучительно вспоминал Васильев, и неожиданно в его сознании всплыл тот давний день, когда он еще студентом совершал занимательные экскурсии по старой закавказской крепости «Ичери-Шехер» с очаровательным гидом – своей молодой преподавательницей Татьяной Федоровной Николаевой.

– Татьяна Федоровна?! Ужель та самая Татьяна?!

– Да, Саша, это я. Только фамилия у меня теперь другая.

– Кто же он, этот счастливчик, не тот ли самый майор, друг детства?

– Угадал… Он сейчас учится в Военной академии, а я вот в аспирантуре в Финансовом институте. У меня, Саша, к тебе дело.

– С удовольствием помогу.

Они договорились о встрече, и Татьяна передала ему доклад, выступить с которым готовилась на ученом совете института. Тема была ответственной, и она попросила Васильева, если что не так – говорить прямо, без боязни обидеть. Через неделю он был готов к разговору.

Едва войдя в рабочий кабинет Васильева, Татьяна, еще не успев поздороваться, нетерпеливо спросила:

– Ну как?

– Что как? – уточнил Васильев.

– Как мой доклад?

– Доклад у тебя получился серьезный. Чувствуется, что поработала. Но статьи, подобные твоему докладу, наш редактор отдела экономической теории называет «правильной мутятиной».

– Как это понимать?

– Это значит, что статью можно публиковать. В ней все есть и все правильно, но она сложна, и докопаться до ее сути не каждому дано. Даже интересные рассуждения по некоторым вопросам в докладе изложены настолько казенным языком, что пришлось по нескольку раз читать, чтобы понять их.

– Что ты конкретно советуешь?

– В разделе о Законе стоимости, финансах и налоговой политике для иллюстрации и оживления, пожалуй, можно использовать статью Шолохова «Свет и мрак». Приехал я как-то, еще будучи военным, в отпуск к родителям в Белогорск и решил навестить дедушку, жил он в тридцати километрах в деревеньке из полутора десятков хат. Деревня – красотище! Называлась Некрасово, стояла на пригорке, а вокруг – прямо-таки рисованные поля, извилистая речушка Гончарка. У каждого дома – изумительные сады. А тут вышел из машины и поразился: ни одного деревца, все голым голо. Вечером спрашиваю дедушку: где же ваш прекрасный сад? Неужели во время войны на дрова пожгли? «Ты Шолохова читаешь?» – озадачил он меня встречным вопросом. Разумеется, отвечаю. Но какое отношение он имеет к садам в Некрасове? «Кабы ты читал Михаила Александровича, то не спрашивал бы, куда девались сады…» Разворачивает тут дед весьма зачитанную газету и показывает статью Шолохова «Свет и мрак». Откровенно говоря, тогда я ее еще не читал.

– И я не помню этой статьи, – пожала плечами Татьяна.

– Давай-ка откроем восьмой том Шолохова. – Васильев подошел к книжной полке и без труда отыскал нужную книгу. – В вагончике тракторной бригады зашел разговор о преобразовании природы путем посадки лесополос и фруктовых деревьев вдоль дорог. А был среди других в вагончике и дед Трифон. Впрочем, давай отсюда и начнем, с этого эпизода: «Помимо прочего дед Трифон еще и скептик: он выдерживает многозначительную паузу, обводит присутствующих испуганными глазами и зловещим шепотом вопрошает:

– А финотдел?

– Что финотдел? При чем тут финотдел? – в свою очередь спрашивает бригадир и глядит на него изумленными глазами.

Багровея от смеха, тракторист Никонов говорит:

– Тебе бы, дедуня Трифон, только военным министром в Америке быть… Что-то ты на него запохаживаешься, что-то ты вроде заговариваться начинаешь. Ты, случаем, не того?.. Умом не тронулся?