Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

– Простите, Борис Абрамович, что перебиваю, – обратился к оратору Игнатьев, – но если повторный счет прекратить, у многих предприятий резко сократится объем валовой продукции. Соответственно упадет производительность труда и уменьшится фонд зарплаты, хотя выпуск продукции в натуре сохранится или даже возрастет. Как же тут быть? Поэтому ваши рассуждения в отношении экономической близорукости с позиций предприятия представляются спорными…

– Когда устанавливали нерациональные связи ради дешевого успеха, то близорукость была бесспорной. Но теперь ваше замечание, Иннокентий Константинович, вполне справедливо. Поэтому, прежде чем их ликвидировать, надо отказаться от вала как основного оценочного показателя. Вот на этом, пожалуй, я и закончу.

– Время уже позднее, – поднялся из-за стола Венидиктов, – а желающих выступить еще немало. Мы рекомендуем продолжить нашу встречу в следующую субботу. Нет возражений?

– Нет! Согласны! – дружно ответили в зале.

– Вот и прекрасно, когда такое единодушие… Сегодня прозвучало много интересных предложений, но к концу иные товарищи стали повторяться. Во избежание этого есть предложение попросить Васильева, который в следующий раз выступит первым, подготовить по возможности, с учетом мнений выступавших сегодня, ответ на вопрос: как целесообразнее измерять объем производства? Как объективнее оценивать работу предприятий и отраслей? А выступающих попросим высказать свое отношение к его предложениям. И, таким образом, мы сможем более конкретно определить наше отношение к обсуждаемой теме. Нет возражений?

После небольшой паузы он сказал:

– Молчание – знак согласия. Хочу сделать еще небольшую информацию. Товарищи, у кого из членов нашей секции изменился адрес или телефон – просьба зайти в шестнадцатую комнату и внести поправки. Если кто-то еще не уплатил за этот год взносы – зайти в третью комнату и выполнить эту приятную процедуру. Далее. Внизу висят объявления о наличии зарубежных туристических путевок, а также перечислены маршруты летних экскурсий по стране. Мы все эти данные сообщаем в институты, но они почему-то не всегда доходят до вас, а потом слышим нарекания, что члены Дома ученых не знали о путевках. И нам иной раз приходится продавать их на сторону…

– Знакомым, так будет вернее, – выкрикнули звонким голосом. – В прошлом году ездил во Францию, так половина группы никакого отношения не имела к Дому ученых. В основном работники торговли…

Сергей Илларионович слегка занервничал и сразу заторопился:

– К сожалению, товарищи, случается и такое. Оставьте заявки в четвертой комнате… На сегодня все.

…Васильев внимательно оглядывался по сторонам – он искал Ирину. И наконец увидел ее: она стояла наверху лестницы и беседовала с Кузнецовым. Судя по выражению их лиц, разговаривали о чем-то веселом и пустячном. Вот Кузнецов по-актерски галантно раскланялся и пошел к выходу. Ирина обернулась и, заметив Васильева, направилась ему навстречу. Григорий, неотступно следовавший за Александром, тронул его за руку:

– Смотри, Лаврентьева. Познакомишь?

– Познакомлю, коль обещал.

Когда она подошла и несколько вопросительно глянула на Комарова, Васильев почти торжественно произнес:

– Ирина, позволь представить тебе моего старого друга Григория Евгеньевича Комарова, бежавшего от нас в Сибирь. А это, Григорий, Ирина Терентьевна Лаврентьева. – И, сделав небольшую паузу, добавил, уже не сдерживая озорной улыбки: – Моя жена.

Комаров посмотрел на Васильева, потом на Ирину.

– Ну, Александр, и конспиратор же ты. Вы себе представляете, Ирина Терентьевна, мы с ним рядом целый день, а он хоть бы словом обмолвился, что женился. А я его еще просил с вами познакомить… Ох, Александр, я тебе это когда-нибудь припомню. Но раз уж я с вами наконец познакомился, то это надо как-нибудь отметить. Я в «Москве» остановился, давайте ко мне.

– Вы езжайте, а я никак не могу, – сказала Ирина.

– Нет, так не пойдет. Идти – так всем…

– У нас дочь дома с бабушкой осталась. Нужно пораньше прийти. А знаете что, Григорий Евгеньевич, давайте к нам. Посидим, вы с Александром поговорите.

– Идет, – согласился Комаров.

Они вышли из Дома ученых и не спеша двинулись по Кропоткинской…

После женитьбы Васильев переехал к Ирине, которая жила с мамой в двухкомнатной квартире, выходящей окнами на сад «Аквариум». Молодоженам нравилась их чистенькая уютная комнатка. У Васильева сразу сложились добрые отношения со своей тещей. Кто бы ни приходил к ним в гости, хотя это было очень редко, замечали искреннее радушие, теплоту обитателей этой старой московской квартиры.

Вот и в тот вечер, когда они привели к себе Комарова, мама Ирины сразу захлопотала об угощении, посоветовала гостю «чувствовать себя как дома».

– Но не забывать, что находишься в гостях, – дополнил он ее с улыбкой.

Что же касается дочери Васильевых, то она особого интереса к гостю не проявила. Пятилетняя Оля забралась на диван и старательно разрисовывала цветными карандашами светлые обои. Это было, судя по всему, ее привычным занятием: почти вся стена на высоте ее роста была «украшена» смешными человечками, сказочными домиками, какими-то странными, похожими на морковку фигурками, очевидно, изображавшими космические корабли.

Григорий полюбовался Олиной «фреской» и немного удивился спокойствию родителей и бабушки, не «замечающих» своеобразного оформления гостиной.

– Должен же быть в семье творческий человек, или, как их теперь именуют, интеллектуал, – шутливо заметила Ирина и отправилась готовить ужин…

За столом разговор будто по инерции зашел о встрече в Доме ученых.

– Извините за любопытство, Ирина Терентьевна, а как вы относитесь к Кузнецову как человеку? – спросил Комаров. – Я видел, вы с ним очень мило беседовали после встречи.

– Мне он нравится. Человек очень приятный, остроумный собеседник. Слава, конечно, на него подействовала… Он честен, безусловно, и говорит то, что думает. Вот идеи его – вздорные, а ведь он твердо убежден в их будущем. И настаивает-то он на их воплощении искренне, бескорыстно. Пока, по крайней мере…

– Как это пока?

– Ну знаете, как бывает… Выскажет ученый какую-нибудь мысль. Его похвалят, начнут проповедовать его идеи. Он возомнит себя пророком, открывшим новые горизонты, создаст свою школу. Ученики, приверженцы… И если даже сам поймет, что его мысли абсурдны, то не всегда смелости хватит это признать. Слишком все далеко зашло уже – степени, титулы, должности.

– Да, пожалуй, вы правы, – согласился Комаров и, обернувшись к Васильеву, озорно улыбнулся: – Тебе-то, Александр, не грозит спокойная «лавровая» жизнь. Уж больно горячи те проблемы, которые тебя интересуют!