Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

Разговор о науке затянулся.

– А не хватит вам, друзья, экономическую пластинку крутить? – решительно вмешалась в беседу на правах хозяйки Ирина. – Расскажите лучше, Григорий, о своей сибирской жизни.

– Да что там рассказывать? Сибирская жизнь – здоровая жизнь, – попробовал отшутиться он, но все же поведал об интересной работе в сибирском академгородке.

В какой-то момент он неожиданно поднял взгляд на стену и спросил у Ирины:

– Я вот все собираюсь вас спросить: кто этот генерал на фотографии? – Григорий показал на большой портрет в скромной темной рамке. – Сколько у него орденов…

– Это мой папа.

– А ты с ним знаком? – спросил Григорий у Васильева.

– Нет, к сожалению, не застал. Он умер еще до нашего знакомства. А вот биографию его хорошо знаю.

Терентий Петрович был ровесником века, потомственным уральским рабочим. В партию вступил в год революции, в двадцать лет стал комиссаром полка на Дальнем Востоке, потом – дивизии. А в годы коллективизации работал секретарем одного из райкомов партии на Кубани. Потом снова армия, война. Так и умер, не дожив до отставки…

– Да, богатая боевая биография. А впрочем, нет – для тех лет, наверное, вполне типичная. На таких людей многое история возложила: они и войну на своих плечах вынесли, и мирную жизнь налаживали…

– Ты прав, Григорий. А теперь эти люди, к сожалению, от нас уходят. И экономику нам дальше развивать… А что я опять возвращаюсь к «запретной» теме?.. Вот посмотри – еще интересная фотография. Узнаешь?

– Постой, постой… Очень знакомые лица.

– Раскова и Гризодубова. Они сняты вместе с отцом Ирины – он участвовал в их поиске, когда случилась вынужденная посадка при перелете…

Ирина поставила на столик чай и только что испеченное на скорую руку печенье. За чаем разговор перекинулся на общих знакомых.

– А что слышно о Денисове? – поинтересовался Комаров.

– Он же в твоих краях обитает, – ответил Александр.

– Интересно, куда его занесло?

– Сейчас он, кажется, не то в Томске, не то в Иркутске. В политехническом преподает.

– Он так и не защитился? – Григорий живо вспомнил Илью Денисова: чуть рассеянного, неустроенного, но открытого и веселого парня.

– Увы, пока нет, – вздохнул Александр. – Водка помешала. Диссертацию завалил, нажил кучу неприятностей на работе. Жена несколько раз от него уходила. Он нам иногда позванивал. Помнишь, Ириша?

– Что-то давно его не слышно, – заметила жена.

– У него все сейчас налаживается. Бросил пить. Был здесь как-то проездом. В институте встретились, я там на защите докторской оппонентом выступал. Так он даже от банкета отказался. Все, говорит, – завязал, диссертацию заканчиваю. Дай-то бог…

– А Лазарева в какие края судьба забросила, не знаете? – продолжал выспрашивать Григорий.

– Женьку-то? – переспросил Васильев. – Да здесь он, у нас в газете редактором отдела работает.

– Да ну! – изумился Комаров. – А как же он московскую прописку получил?

– Если ты помнишь, он снимал комнату у одинокой старушки. Так вот она оформила его опекуном, и это дало ему прописку. Хозяйка уже несколько лет как умерла, теперь за ним осталась ее квартира.

– Он встречался тогда со студенткой, по-моему, Викторией звали. Очень красивая девушка. Они поженились?

– Нет, он привез жену из деревни. Родственники для него там приглядели невесту.

– Да, а Павел-то где работает? – спохватился Григорий. – Ты сказал, что он в командировке.

– Ну да. В составе делегации отбыл, как говорится, с дружеским визитом в Берлин. Вернется через неделю. Может, ты его еще и застанешь.

– Насколько я знаю, он увлекся общественной работой, завалил диссертацию и вернулся в свое министерство начальником отдела планово-экономического управления. Как-то я спросил его: для чего, мол, все это. Он, помню, так вычурно выразился! Для завершения практически полезной диссертации на базе теории, полученной в аспирантуре, говорит.

– Все верно, – подтвердил Васильев. – Но когда все это было, Гриша? Павел слов на ветер не бросает. После этого он успешно защитился, работал начальником главка, секретарем парткома министерства, и года два, наверное, прошло, как его избрали секретарем райкома партии. Я все забываю о твоем долгом отсутствии…

Григорий удивленно покачал головой, обрадовался:

– Ну, Павел, молодец. Хотя все закономерно. Я помню, каким он в институте был комсомольским вожаком: не формальным, а настоящим – всегда поймет, поможет, если надо. Да и дома-то у него как хорошо всегда было! Помнишь?

– Еще бы не помнить… Этот дом всех притягивал как магнит. Мы с Ириной у них по-прежнему часто бываем. Могу тебе сказать, что инициатором встречи молодых ученых стал именно Павел…

Воспоминаниям, казалось, не будет конца. И никто этим не тяготился. Васильев и Комаров, люди вечно занятые, по-настоящему увлеченные делом, неожиданно вдруг открыли для самих себя, как бывает хорошо посидеть вечером со старым приятелем, вспомнить былое, старых друзей.

В соседней комнате давно уже спала Оля, женщины тихо позвякивали посудой на кухне, а друзья, не замечая времени, все говорили и говорили.

Наконец, взглянув на часы, Григорий заторопился и, не слушая уговоров Васильева посидеть еще хоть полчасика, сказал:

– Пора трогаться. А то еще в гостиницу не пустят.

– Я тебя провожу, – одеваясь, сказал Александр, – и прослежу, чтобы ты не остался без крыши над головой.

До гостиницы было близко – три остановки на троллейбусе. Давно уже схлынули вечерние потоки людей, обычно заполняющих после спектаклей ярко освещенную площадь Маяковского – пожалуй, самую театральную из всех площадей Москвы.

Добродушно поглядывая на обнявшуюся впереди молодую пару – единственных, кроме них, пассажиров троллейбуса, Александр наконец задал вопрос, который вертелся у него на языке весь вечер:

– Ну а ты, Григорий, не женился?

Первая жена Комарова, переводчица по профессии, отказалась уехать вместе с ним из Москвы. Они были женаты несколько лет, жили, как всем казалось, очень дружно и вдруг… Григорий тогда еще пытался шутить: «Я же не декабрист, добровольно еду, вот жена и не едет за мной в Сибирь». Он еще верил, что это решение не окончательное – вот он поедет, устроится, найдет для жены интересную работу, и все станет на свои места. Вышло иначе… От общих знакомых Васильев слышал, что жена Комарова вышла замуж то ли за своего бывшего профессора, то ли за писателя.

– Да нет, не женился, – помрачнел сразу Григорий. – Сам знаешь, обжегшись на молоке… А я-то уж обжегся… Завидую я тебе, Александр, повезло, что и говорить.

Когда друзья стали прощаться у гостиницы, Комаров сказал:

– У меня есть к тебе просьба.