Дмитрий Валовой - Поиск (Экономическая повесть)

– Какая?

– Выбери время и расскажи мне о своей поездке в Югославию. Я бы очень хотел подробнее узнать, что собою в жизни представляет их система самоуправления.

– А ты не был в Югославии?

– Пока нет.

– Я с утра должен поехать в редакцию. Если можешь, приезжай к десяти часам. Мы поговорим и с двенадцати, как и договорились, отправимся в культпоход… по старым московским адресам.

– Добро!

– Тогда до завтра!

Когда Комаров появился в кабинете Васильева, тот говорил по телефону, и потому ритуал приветствия происходил одними жестами: молча пожали друг другу руки, Васильев взглядом указал другу на кресло у приставного столика.

Освободившись, хозяин кабинета сразу предложил:

– Если не возражаешь, то я вкратце познакомлю тебя с историей газеты.

– Нет, конечно.

– Тогда пройдем в наш микромузей.

Они вошли в большую светлую комнату. Ее стены были увешаны увеличенными фотографиями, а полки заставлены многочисленными подарками и сувенирами. Васильев дал время гостю осмотреться, а потом как заправский гид начал:

– Вот перед тобой первый номер газеты «Экономика и жизнь». Он вышел в 1918 году. Внимательно просматривая старые подшивки, я все время убеждаюсь в справедливости выражения: «Газеты пишут историю». Я бы назвал их еще и путеводителем в истории. Ведь на газетных страницах отражены в первую очередь те события, которые в свое время были наиболее важны. Они поданы на первой полосе. Набраны крупным шрифтом. К иным из них даны комментарии. Словом, читаешь старую газету и оцениваешь дела давно минувших дней с позиции того времени. Это так интересно!

В нашей газете активно сотрудничали видные публицисты, партийные и хозяйственные деятели, известные ученые и писатели, соратники Владимира Ильича Ленина. Вот перед тобой портреты многих из них.

– Кржижановский, Калинин, Ногин, Куйбышев, Красин, Чубарь, Губкин, Демьян Бедный, Струмилин, – читал вслух Комаров.

– В грозные дни гражданской, в тяжкие времена индустриализации и коллективизации, – продолжал Александр, – наша газета регулярно освещала положение дел в народном хозяйстве. Поблекшие полосы того времени представляют собой летопись хозяйственных успехов и побед, невзгод и трудностей на пути строительства первого в мире социалистического государства. Все писалось по свежим следам. Обрати внимание. Это первомайский номер за 1930 год. В нем помещена серия материалов, посвященных окончанию строительства Туркестано-Сибирской дороги. Демьян Бедный публикует свою знаменитую поэму «Шайтан-Арба». Хочешь, прочитаю? Вот послушай:

Когда Васильев закончил увлеченный рассказ об истории газеты, Комаров заметил другу:

– Я вижу, ты серьезно «заразился» журналистикой.

– Думаю, что это увлечение, как сказал первый марксист России, «надолго и, может быть, навсегда!».

– Что-то я подзабыл, по какому поводу эти слова были сказаны…

– Ты знаешь, что Плеханов к революции 1917 года отнесся с недоверием и непониманием, пытался доказать, что Россия «не созрела еще для социалистической революции». Но на предложение эсера Савинкова возглавить правительство, которое белогвардейцы надеялись создать после подавления революции, Плеханов ответил: «Я сорок лет своей жизни отдал пролетариату, и не я его буду расстреливать…» Когда же люди из окружения Плеханова стали предрекать Советам скорый конец, он в серьезной задумчивости пророчески сказал: «Большевики взяли власть надолго и, может быть, навсегда!»

Вернувшись в кабинет Васильева, друзья, с удовольствием отхлебывая из чашечек кофе, еще немного поговорили о газете, а затем Александр протянул Комарову массивную книгу:

– Возьми. Перед отъездом вернешь.

– А что это за трактат?

– Это «Хроника о рабочем самоуправлении», изданная недавно в Белграде на русском языке. Здесь подробно дается описание югославской системы самоуправления. Поэтому я коснусь только основных ее положений.

– Ты когда вернулся оттуда?

– Недели две назад. Но я ездил туда и раньше. Было много разных встреч, разговоров. И всегда я чувствовал доброе, порой просто душевное отношение к советским людям. Югославы хорошо помнят огромный вклад нашего народа, наших воинов в разгром фашистской Германии. Ты знаешь, что и Югославия немало сделала для победы. Миллион семьсот тысяч югославов погибло во второй мировой войне. Когда едешь по стране, то на пути встречается много братских могил, памятников… И всюду цветы…

Но поговорим о системе управления. До 1950 года в Югославии существовала система управления народным хозяйством, которая сейчас в официальных документах и в экономической литературе этой страны именуется «административно-бюрократическим» или «государственным» социализмом, а зачастую просто «этатизмом».

– Что представляет собой «этатизм»?

– Это понятие не имеет буквального перевода. Оно происходит от слова «etat», что по-французски означает «государство». По смыслу этатизм – это государственное управление народным хозяйством. Ликвидация этатизма, согласно югославской трактовке, означает «высвобождение народного хозяйства из-под влияния государства». «Мы отказываемся от этатизма, – говорил Иосип Броз Тито, – потому что он оказался неспособным разрешить общественные противоречия и проблемы эффективного развития…» В 1950 году был принят закон о передаче в «непосредственное ведение рабочих коллективов» фабрик, заводов, железных дорог и других производственных объектов, включая торговые предприятия. Для управления ими созданы рабочие советы.

– Туда избирают только рабочих?

– Нет, конечно. ИТР и служащих и прежде всего директора.

В книге, которую я тебе предложил почитать, в частности, говорится, что «сама идея об управлении рабочих фабриками содержала в себе отрицание существовавшей тогда административно-централистской системы управления хозяйством. Им все было запланировано сверху. Дирекции предприятий получали от государственных органов задания. В таких отношениях новоизбранным рабочим советам, по существу, нечего было делать…»

Поэтому прежде чем закон о рабочем самоуправлении стал «работать», правительству пришлось принять еще несколько постановлений и нормативных актов, направленных на предоставление предприятиям свободы. Это, естественно, ослабляло, а порой и устраняло централизованное управление. Хотя теоретически стоит задача: сочетать плановое руководство с рыночным регулированием. Некоторые руководители и экономисты говорят: «Мы не должны относиться к рынку как к всемогущему механизму» – и призывают «к сознательным действиям на основе самоуправления, где бы рынок служил полем для соревнования».