Борис Кантор - Побег

— Вот и у нас так же! Сами крещеные, а дети нет. Коля-то у нас пионер. А куда денешься? — вздохнула тетя Паша.

Стол был украшен яркими фиолетовыми кандыками в глиняных кружках. На плите стоял большой чугун, из которого поднимался ароматный пар. На столе появились миски и граненые стаканы, крынка с брагой, мамина капуста, соленые помидоры и огурцы. Дядя Коля налил водки себе и отцу, а женщинам браги.

— Вот у нас и снова пир горой! С праздником!

Взрослые выпили и, задумавшись на минуту, стали закусывать помидорами и огурцами, а мы навалились на капусту с хлебом.

— Ох ты! — воскликнул Коля. — С клюквой и колбой! Значит, колба пошла!

Отец сказал, где нашел колбу.

— Пойдемте завтра за колбой, — предложил Коля мне и Ваньке.

— Я знаю где!

— Вы не очень наваливайтесь на капусту! — сказала нам тетя Паша. — А то пожалеете.

Пока взрослые выпивали и закусывали, Коля с Надей показывали нам охотничьи трофеи дяди Коли: медвежью шкуру, рысью шкуру, чучела бурундоков, белок и птиц. Но меня больше всего заинтересовали фигурки, вырезанные дядей Колей. Коля сказал, что это шахматы, и пообещал научить меня играть.

Нас снова позвали за стол. Тетя Паша раскладывала по чашкам пельмени. У нас давно не делали пельмени — то мяса не было, то муки, — и я уже забыл их вкус.

Тетя Паша предупредила нас, что лучше немного подождать, чтобы пельмени малость остыли, а то можно обжечься. Когда я надкусил первый пельмень, брызнул горячий сок, который действительно обжег губы и рот, поэтому я не сразу почувствовал вкус, — но когда наконец разжевал его, то мне показалось, что я ничего вкуснее в жизни не ел. Некоторое время все ели молча.

— Да, Паша! Ну и ублажила ты нас! — сказала мать. — Отродясь таких вкусных пельменей не ела.

— Не того хвалите, — ответила тетя Паша. — Николай всё сделал. Я только помогала лепить да отварила.

— Это вам от голоду показалось вкусно, — сказал дядя Коля. — Ничего особенного в них нет — только капуста, лук да барсучье мясо. Да и барсук-то нежирный, весенний. Я бы не стал его ловить сейчас, да всё мясо у нас кончилось, а на Пасху хотелось что-нибудь мясное. Вы-то, русские, можете и без мяса жить, а нам, шорцам, без мяса нельзя!

— А как ты его поймал? — спросил отец.

— Он хитрый был, но я его перехитрил. Я его выследил еще в марте, когда потеплело, а обычно они только в апреле выходят. Поехал я верхом к пасеке, что недалеко от Верхней Малиновки, где у нас два зарода сена, чтобы посмотреть, как снег сел и можно ли вывезти сено. Зимой-то оттуда не вывезешь, когда снега два метра. И недалеко от зародов увидел следы барсучьи на снегу по направлению к зародам и обратно. Доехал до первого зарода и вижу, что барсук-то в зароде копался, мышей искал. Они там зимуют. Я вижу, что нужно еще две недели подождать с сеном, а за это время решил поймать барсука. Хоть он и весенний, но мышами кормился. Знать, не худой! И вот я начал думать, как его поймать. Летом-то просто подкараулить его — не холодно. А сейчас полежи-ка на рассвете пару часов, так окочуришься!

Я слушал дядю Колю, разинув рот. Он так живо изображал мимикой и движениями, как он сделал двойной рыболовный крючок, как наживлял его слегка протухшим конским мясом и как подвешивал наживку на проволоке у зарода, чтобы мыши не достали, а барсук мог, подпрыгнув, схватить наживку. Причем всё это он делал сидя на коне, чтобы не оставлять своих следов и запаха. В рассказ дяди Коли то и дело вмешивались шорские слова, но его мимика была настолько выразительной, что мне казалось: я каким-то образом понимаю их.

Два дня барсук не приходил, а на рассвете третьего дня дядя Коля, подъезжая к зароду, услышал, как верещал барсук, пойманный на крючок, и пристрелил его. Он показывал, как целился и как упал барсук. И весь он был какой-то другой. Он был охотник!

— Дядя Коля, я тоже хочу охотиться, — сказал я ему, когда он закончил рассказ и превратился в обычного дядю Колю.

— Тогда учиться надо. У каждого зверя свои повадки, и их надо понимать. Меня отец и дедушка учили, когда я был такой же маленький, как ты. Вот и учись, а я тебе помогу. Учись понимать всё живое и тайгу, тогда станешь охотником. Но только охотой здесь уже не проживешь — зверя мало, тайгу вырубают. Вот мой Коля и не хочет быть охотником. Он в инженеры хочет идти.

— А как вы сохранили мясо две недели? — спросила мать.

— А мы погреб забиваем льдом с зимы и засыпаем опилками и соломой. Хватает до середины июля, — ответила тетя Паша.

Остальные дети уже давно вышли из-за стола, и Коля учил их играть в шахматы. Мать и тетя Паша разговаривали на кухне о швейных делах, о валенках на зиму и об огороде.

Я тоже хотел научиться играть в шахматы, но сейчас мне было интересней слушать разговор дяди Коли с отцом о всяких житейских делах. Дядя Коля сказал, что он поедет на следующей неделе на главную усадьбу колхоза «Память Ильича», где есть птицефабрика, и надеется купить цыплят и утят. Уток выгодно держать, потому что они летом сами кормятся в согре и на речке. Только за ними смотреть надо, чтоб ястреб не унес. Младшие детишки могут смотреть. Отец попросил купить цыплят и уток для нас тоже, и я понял, что мне придется пасти утят, так как я был младший.

Уже поздно ночью стали благодарить и прощаться, и только тогда я увидел на тете Паше то крепдешиновое платье, которое показывали две Маруси. Тетя Паша сказала, что они обменяли его у городских на барсучье мясо. Это укрепило мое желание начать охотиться как можно скорее, и я решил начать делать лук и стрелы.

Перед тем как разойтись, мы договорились, что пойдем за колбой. Коля предупредил, что предстоит дальний поход, так как перейти через реку около нас нельзя, и придется идти через луг в Сухой лог, где сейчас должна быть колба.

Рано утром корову отправили в стадо пастись. Это был первый день выгона коров на Таргайскую гору, где начала расти трава. Аню оставили смотреть за теленком — он был слишком слаб для выпаса. Поэтому Ванька мог надеть старые Анины чуни. Коля сказал, что через луг к роднику у подножия горы есть тропа, а до родника и дальше до лога лучше идти босиком. А в лес босиком ходить нельзя, можно легко напороться на колючки, да и змеи водятся.

Отец и дядя Коля сделали три котомки — мы с Надей, как самые младшие, шли без котомок. Нам всем наточили ножи. У Коли был настоящий охотничий нож в деревянных ножнах. Я очень завидовал ему, потому что у меня был только обломок кухонного ножа.

Дядя Коля дал указания Коле, и мы отправились через дорогу и соседский огород на луг. На лугу уже росла свежая трава, но земля была влажная и прохладная.

Посреди луга стояли какие-то развалины. Коля объяснил, что здесь недавно был колхозный кирпичный заводик. Мы побежали туда посмотреть. От заводика остались развалины печи с лежащей на земле железной трубой, остатки лестницы и огромный железный чан с осью и лопастями. От оси отходили оглобли. Коля сказал, что крутили ось лошади, которые ходили по кругу. Всё было исковеркано и разбито деревенскими парнями, как сообщил нам Коля, но не мог объяснить, зачем разбивали. Рядом с печью лежал штабель разбитых и целых кирпичей.