Геннадий Руденко - Чабанка

Вот и в этот раз, вычел из счета каждого старшина какую-то сумму и накрыл сладкий стол. Стол, надо заметить, был отменным — свежайшие и разнообразные тортики и пирожные. Все на удивление очень вкусные. Признался наш старшина, что познакомился с чудесной кондитерской под названием «Черноморочка», что на Чумке [108] Чумка — место, куда свозили и хоронили трупы во время чумы в Одессе. . Там ему для нас и изготовили этот спецзаказ. Вкусно отпраздновали, нечего сказать.

А через несколько дней я оказался впервые у Корнюша дома. Жил он в частном доме в поселке Дофиновка. Водил меня старшина по комнатам, хвастался библиотекой. Когда он открыл дверь в детскую, я понял, куда пропадали наши новые одеяла.

— А это, Геша, моё личное изобретение. Видишь, я застелил всю детскую матрасами и одеялами поверх, — нимало не смущаясь, объяснял мне Корнюш. — Теперь дети могут хоть на голове стоять, мы с женой спокойны — травм не будет.

Мы вышли во двор. Участок был на склоне и дом стоял намного ниже дороги. От дома к воротам вели два рельса, такая себе узкоколейка имени памяти Павки Корчагина.

— А это мне, представляешь, Михалыч, наш с Балухтой, сварганили. Помнишь таких?

Как же мне не помнить? Теперь понятно, почему эти двое, вечно находящиеся под кайфом, зека были в таком почёте у старшины нашей роты.

— Здесь всё просто. Смотри. Я нажимаю вот эту кнопку и мотор тянет за трос контейнер с мусором. Ты бы знал, как я запарился таскать от дома наверх, на дорогу мусор к приезду мусоровозки, пока ребята мне не сделали это чудо техники.

Мы снова зашли в дом. Корнюш заварил чай. Сели.

— Ну как, понравился стол на 23 февраля? — неожиданный вопросец.

— Конечно, товарищ прапорщик, очень вкусно было.

— А коллективчик-то там женский… — многозначительно так смотрит на меня старшина.

— Ну и что? — я усмехнулся, — у меня жена есть, вы же знаете, товарищ прапорщик.

— Как, кстати, там Лариса?

— Спасибо, хорошо.

— А дочурка?

— Спасибо.

— Да, наши женщины — это святое.

Я молчу, выжидаю, куда клонит старшина.

— Геша, скоро же 8 Марта.

— Ну и… — насторожился я.

— Поздравить надо «Черноморочку». Отблагодарить.

— Чего же не поздравить? Поздравим.

— Вот ты и предложи это нашим ребятам.

— Что предложить?

— Не с пустыми руками же поздравлять. Цветы надо, шампанское, там, купить. Деньги надо собрать. А то мне неловко, опять, скажут, прапорщик Гена бабки у солдат отбирает. Пусть это будет инициатива самих ребят.

— Нет проблем, скажу.

С подачи Корнюша, рота решила послать поздравлять женский коллектив «Черноморочки» меня и Седого. Боже, как оборачивались девчонки на нас на Дерибасовской, когда мы с Седым шли с огромными охапками цветов в руках 8 Марта! Солдаты и столько цветов! Цены-то в этот день всегда запредельные.

«Черноморочка» нас встретила уже накрытыми столами. Коллектив собрался в выходной день, чтобы отметить свой праздник. Действительно, на человек двадцать женского пола было только две мужские особи. Да и то, какие они были мужчины — два спившихся грузчика, одетых по случаю праздника в свои лучшие парадно-венчальные спортивные костюмы, оба красивые, как свиньи в дождь.

И тут мы с Седым! Цветы, шампанское… Гусары! Конечно, нам были несказанно и откровенно рады. Усадили между самыми молодыми девчонками и пошла гульба. Пили женщины крепко. Вскорости начались танцы, перекуры, разговоры. Седой, конечно, привлекал к себе внимание в первую очередь — необычная внешность, бывалость в глазах. Куда мне до него? Он чутко чувствовал, куда ветер дует, и заливал рассказ за рассказом, и всё про наши героические стройбатовские будни. Как здесь не вспомнить опять товарища Бендера — «Остапа несло!» Но дальше всё больше Седой скатывался с армии в уголовное прошлое, всё чаще в речь вкрапливались острые осколочки мата. Я отвлекся, ворковал со своими соседками за столом, как вдруг услышал со стороны Седого:

— Ну, мы с Генычем заводим эту плечевую в сауну. Распрягаем её, как полагается, а она… ну то, что называется «ни сиськи, ни письки и жопа с кулачок»…

Слушательницы Седого прыснули в свои кулачки, а я решил нетрезво тормознуть своего товарища:

— Заносит, братан?

— А что тут такого?

— Привяжи своё ботало. Нашёл, что, где и как рассказывать.

— Ген, — он выдержал паузу и выдал прямо в середину женского коллектива, — а не хуй на хуй нитки мотать!

— Седой!!!..

Прогуливались Игорь Фельдман, Миша Ляховецкий, Саня Крассовский и я по нашему двору. Вели мы великосветскую беседу о киноискусстве — уж больно всем нам понравилась Орнела Мути в последнем фильме. При этом Крассовский страдал особенно — имел он с ней в разные способы близость каждую ночь, но по утрам горько осознавал, что был это только сон. Идём мы, значит, мечтаем о несбывшемся. Вдруг навстречу нам три девицы с фигурами не хуже, чем у кинодивы — бывшая жена Фельдмана с подругами.

Надо сказать, что брак Игоря был скоротечным со всех точек зрения. В конце семидесятых его семья окончательно решила покинуть Советскую Родину, решили предатели обосноваться в США. Всё бы ничего, успели бы до заморозков, которые организовал Советский Союз несколько позже, если бы Игорю не приспичело скоропостижно жениться. Таньку он любил давно, но о свадьбе разговоров ещё не было. А здесь его семья получает разрешение на выезд. Отца, мать выгоняют с работы, Игоря из комсомола и института. Пора паковать ковры и хрусталь.

— Таня, выходи за меня замуж.

— Игорь, это очень неожиданно.

— Да, но обстоятельства таковы, что или мы сейчас женимся и уезжаем вместе или…

— Хорошо. Я согласна. Надо только поговорить с родителями.

Нельзя сказать, что родители сильно обрадовались перспективе никогда больше не увидеть свою дочь, но делать нечего — стоять на пути счастья детей они тоже не собирались. Быстро сыграли свадьбу. Теперь надо было подавать документы Татьяны на выезд. А её отец вдруг в непонятное! То больным скажется — к нотариусу не пойдет, разрешение подписывать, то в командировку неясную в нужный момент умотает. Саботаж в чистом виде.

Молодые начинают потихоньку ссориться. А что делать? Семья Фельдмана без работы. Слава Богу, квартиру не успели ЖЭКу сдать. Надо срочно уезжать. Кто только не разговаривал с отцом Татьяны, а он и «нет» не говорит и любые действия саботирует. И через отца не перепрыгнешь. Игорь рассказывал нам, как проходило собеседование их семьи в ОВИРе [109] ОВИР — отдел виз и регистраций. :

«Выстояли мы пятинедельную очередь. Заходим все вместе. В комнате сидит сука в ярко накрашенных губах с погонами капитана милиции, наши документы листает.