Геннадий Руденко - Чабанка

Наш участок малой механизации это совсем рядом с частью. Сразу после исторического места убийства лысого прелюбодея, метров так через сто поворот направо в сторону моря. Там сначала с правой стороны от дороги большой ангар под охраной общевойсковиков с автоматами, затем вечно открытые ворота, забора, кстати, не было — просто одинокие ворота в степи. За воротами справа тянутся склады нашего УНР, в том числе и УПТК (за всю службу был внутри не более двух раз), слева одноэтажная постройка без окон без дверей — УММ, ОГМ, ворота на территорию УММ, затем вагончик-сторожка РБУ и сама станция РБУ — растворобетонный узел, а в торце за сторожкой автопарк всего нашего УНР, аж до самого обрыва над морем. Вся немаленькая площадь между складами УММ, РБУ и автопарком полностью заасфальтирована, ни деревца, ни травки, только пыль и слой цемента вокруг. Из архитектурных достопримечательностей — большая трансформаторная будка ровно посреди этой площади. Если на Кулендорово пейзаж был гражданско-тоскливым, то здесь — военно-удручающим. Что еще добавить?

Первый раз я приплёлся на УММ под вечер, но не поздно, так как должен был представиться местному начальнику и получить от него все положенные по такому случаю инструкции. Встречу трепетной я бы не назвал.

— Военный строитель младший сержант Руденко. Представляюсь по случаю назначения на…

— Служба, ты чё здесь цирк устраиваешь? Не в армии, ха-ха-ха. Не видишь, люди отдыхают? Иди вон на улицу, там скамеечка, ворота сторожи пока.

За столом у начальника сидели два незнакомых мне гражданских лица, а что хуже всего, Паша Лохматин и Серёга Орлов из моей роты. Пили они водочку под сальцо с цивильным хлебом. Мои сослуживцы посмотрели на меня извиняющимся взглядом, а я был вынужден развернуться и в этом оплеванном состоянии выйти на улицу. С меня стекало.

Позже в тот же вечер мы таки переговорили с начальником, в разговоре он меня называл не иначе как «служба», поэтому и я его имени не старался запомнить. Какой-нибудь Петрович, одним словом. Прошлые заслуги мои перед Родиной не учитывались, Петрович меня просто презирал. За что, как мне казалось, я мог догадаться — ведь я тоже презирал всех этих вечных дежурных по КПП, КТП и прочих постоянно дрыхнувших на службе придурков. А что я мог сказать этому начальнику? Нам хлеба не надо, работу давай? Рассказать, что это всё козни старшины? На фиг я ему облокотился со своими объяснениями!

И пошла служба. Невыносимые дни в части, ночи на УММ. Сторожить там было нечего, но и спать по-человечески тоже было негде. В одной из маленьких комнаток без замка в двери я приспособил под ночлег простой письменный стол. Коротка кольчужка, но делать нечего. По местному уставу я должен был находиться в комнате начальника, что как раз напротив длинного прямого и узкого коридора, тянущегося от входной двери. Спать там было не на чем, только стол, но он был завален документами, бумагами. Я не мог их тронуть с места. От других комнат ключей у меня не было. А в этой комнатушке стоял одинокий старый однотумбовый стол и больше ничего, комната была необжитой, окон не было, а стол стоял совершенно пустым. Вот на него-то я и стелил свой солдатский бушлат. Ноги распрямить не представлялось возможным, моя постель заканчивалась в районе моих колен. Я пробовал заносить стул и, ставя его в полуметре от торца стола, класть ноги на спинку. Но во сне ноги слетали и становилось ещё хуже.

А был ещё и дневной сторож УММ, эту роль исполнял салабон из нашей роты, маленького роста, крепкий телом молдаванин по кличке Тёма. Вот он то и ввёл, как мог, меня в курс дела. Оказалось, что главным объектом нашей охраны были даже не немногочисленные предметы малой механизации, хранящиеся на вверенной территории такие, как компрессорная станция и прибор для электросварки, а генеральская сауна. Признаться, генералов я там ни разу не видел, но все упорно называли сауну генеральской.

В торце длиннющего коридора сквозь всё здание находились заветные двери. Ключи от этих дверей мне доверенны не были, но они были у Тёмы, так как Тёма лично отвечал за постоянство чистоты в сауне. Сауна была нашей валютой, мы могли всё, что нам надо, обменять на сауну. С этого начался новый виток моей службы. Но не сразу, пару недель мне потребовалось, чтобы осмотреться.

Тёма, как нормальный салабон, старался в части не отсвечивать, он был рад, когда я ему разрешал не идти спать в часть, а оставаться на ночь на УММ. Он только бегал вечером в столовку, брал нам пайки и назад. И я, в свою очередь, чем дальше, тем больше старался не появляться в части днём. В итоге на УММ 24 часа в сутки было два сторожа. Петрович был непротив, так как всегда находилось, что сделать полезного для участка.

Так я учился смежным профессиям. Первый раз я сам вызвался помочь Орлову с электросваркой. Маялся от безделья, слонялся по территории, а здесь Серёга решётку для окна варит.

— Научи.

— Давай. Смотри. Вот этот провод «земля». «Землю» на уголок, электродом примерься, опусти стекло и медленно приблизь руку на миллиметр и сразу назад или в сторону. Появится дуга, электрод будет плавится. Вибрируй кистью иначе или дуга прервётся или электрод залипнет. Научишься держать дугу, будем учиться класть ровный шов. Вперёд!

Легко сказать. Руку примерил, забрало опустил, но защитное стекло то абсолютно непрозрачное, не видно ни фига! Только кисть двину вперёд, вспышка на мгновение просветит стекло, а электрод уже прилип, опять темно. Десятки попыток и все неудачные. Потом начал пробовать двигать правую кисть с электродом, не опуская забрала, придерживая его левой рукой, а, как только вспыхнет, забрало опустить. После нескольких попыток начало получаться удерживать дугу в течении пяти-десяти секунд. Взмок. Но моя метода помогла. Так я и продолжал — примерился, вспышка, опустил, варю, залип. Эту ночь я не спал. Веки закрываешь и видишь их изнутри, красные, мерцающие, как угли догорающего костра. Такое было впечатление, что глаза мне засыпали солью с песком. Пекло, горело и царапало невыносимо. Я наловил «зайчиков», как говорят профессиональные сварные.

— Служба, вот кирпич, построй туалет, а то до ветру ходим, как на селе неасфальтированном, — бросил мне мой начальничек. — Яму выгребную не копай, всё равно машина сюда не проедет, в задней стенке оставь дыру, будем ведро ставить. Будет тебе, чем до дембеля заниматься — говно носить, ха-ха-ха.

— Как строить? Где брать остальные материалы? Как выглядит весь проект? А дверь? На сколько посадочных мест?

Все мои вопросы остались без ответа, и прежде всего потому, что я никому их не задавал — без толку. Поплелся на РБУ, перекурил с Вовкой Берёзовым, он выдал мне древний секрет, как месить «грязь» — замешивать цементный раствор для кладки кирпича. Все необходимые материалы: песок и цемент я нашёл там же, на РБУ, Вовка подсказал мне, где взять мастерок. Нашёл я тазик, принёс ведро цемента и три ведра песка, добавил воду, соль и перец по вкусу и замесил свой первый в жизни раствор. Его получилось значительно меньше, чем я ожидал. Закон сохранения, сука, не работал, из четырех ведер ингредиентов плюс вода получилось немногим более ведра раствора. Наляпал я мастерком раствор прямо на землю и прилепил четыре белых силикатных кирпича. Пошёл отдохнуть от трудов праведных, перекурить такое дело. Через полчаса наведался проверить, прочно ли приклеился кирпич. Но раствор не схватился, он высох, но продолжал быть сыпучим. И через час ситуация не изменилась — в руке раствор был на ощупь как песок. Наверное, я мало дал цемента. До вечера сделал ещё три замеса грязи, увеличивая каждый раз пропорцию цемента, так как раствор твердым становиться упорно не желал.