Эрнест Гейнс - И сошлись старики. Автобиография мисс Джейн Питтман

Просто глядела на пыль, заламывала руки и плакала. Потом вдруг увидела, что я стою и смотрю на нее.

— Что ты стоишь сложа руки? — кричит. — Иди натаскай в бочку воды.

— Зачем, хозяйка? Они же ушли.

— А ты думаешь, янки не пьют? Иди за водой.

— Янки воду носить? — спрашиваю.

А она говорит:

— Да, носить. Ты же не хочешь, чтобы они сварили тебя в масле и съели?

— Нет, хозяйка.

— Вот и ступай за водой, — говорит. — Для янки первое удовольствие поджарить черномазую девчонку и съесть. А куда остальные черные бездельники подевались?

— Они пошли с хозяином прятаться в болоте, — отвечаю и показываю на дом.

— Не тычь пальцем в ту сторону, — говорит хозяйка. — Может, какой-нибудь янки уже тут. И придержи язык, когда они явятся. Только скажи что-нибудь про хозяина и про серебро, шкуру с тебя спущу.

— Хорошо, хозяйка, — отвечаю.

Тут из-за дома выбегает один из наших рабов и говорит:

— Хозяин велел узнать, все прошли или нет?

— А где сам хозяин? — спрашивает хозяйка.

— Да вон у края болота, — отвечает. — Из-за дерева выглядывает.

— Беги назад, скажи хозяину, что пока и половины не прошло, — говорит хозяйка.

Он кинулся за дом и припустил быстрее прежнего. А мне хозяйка сказала, чтоб я начинала таскать воду.

Янки пришли только поздно вечером. Видно, у того солдатика, который увидел облако пыли, не то глаза были острые, не то он не умел верно определять расстояние. Их офицеры въехали во двор точно так же, как раньше офицеры конфедератов, а их солдаты тоже сели прямо у дороги. Я взяла ведро, ковшик и пошла поить их водой.

— Много мятежников здесь прошло? — спросил один солдат.

— Я никаких мятежников не видела, хозяин, — отвечаю я.

— Не ври, — говорит. — Кто же оставил столько следов?

— А это мы, черные, — говорю я.

— Вы, значит, в башмаках ходите? — спрашивает. — Так где же твои башмаки.

— Я их сняла. Они мне ноги натерли.

— Девочка, разве ты не знаешь, что врать нехорошо?

— Я не вру, хозяин.

— Как тебя зовут?

— Тиси, хозяин.

— Они тебя бьют, Тиси?

— Нет, хозяин, — говорю.

А он говорит:

— Я не хозяин, Тиси, и ты мне скажи правду. Они тебя бьют?

Я оглянулась на дом. Гляжу, хозяйка разговаривает с офицерами на веранде. Значит, не услышит ни меня, ни солдата. Я опять посмотрела на него. Ждала, чтобы он еще раз меня про это спросил.

— Они ведь бьют тебя, Тиси, правда? — говорит он.

Я кивнула.

— А чем они тебя бьют?

— Девятихвосткой, хозяин.

— Мы им отплатим, — говорит он. — За каждую порку десятеро умрут.

— Десять домов сгорят, — сказал другой.

— И десять плантаций, — добавил еще один.

— Ну-ка! — сказал ему первый солдат. — Бери ведро и принеси воды!

— Лучше я сама, хозяин. Меня отстегают плеткой, если я не сделаю свою работу.

— Отдохни, — сказал он. — Эй, Льюис, встань!

Льюис этот поднимался медленно-медленно: устал ведь не меньше, чем они все. Он был щуплый такой, и мне его стало жалко: такими всегда помыкают все кому не лень. Он взял у меня ведро, пошел во двор, что-то бормоча себе под нос. А другие солдаты как закричат, чтоб он пошевеливался.

— За что тебя бьют, Тиси? — спрашивает тот, первый.

— А я засыпаю, когда смотрю за детьми молодой хозяйки, — отвечаю.

— Да ты же сама еще ребенок. Сколько тебе лет?

— Не знаю, хозяин.

— Десять? Или одиннадцать?

— Да, хозяин.

— Я не хозяин, Тиси, — сказал он. — Я простой солдат-янки и пришел сюда, чтобы проучить мятежников, а вас всех освободить. Ты хочешь стать свободной, правда, Тиси?

— Да, хозяин.

— А что ты будешь делать, когда станешь свободной?

— Только спать, хозяин, — говорю.

— Вот и другие, Тиси, будут только спать, — говорит он. — И брось звать меня хозяином. Я капрал Браун. Ну-ка, можешь сказать "капрал"?

— Нет, хозяин.

— А ты попробуй.

Я заулыбалась.

— Ну, ну, попробуй, — говорит.

— Не могу выговорить, хозяин.

— А "Браун" выговорить можешь?

— Да, хозяин.

— Ладно, зови меня просто мистер Браун, — сказал он. — А я буду звать тебя не Тиси, а как-нибудь по-другому. Тиси — рабское имя, а я не люблю рабства. Я буду звать тебя Джейн. Вот-вот, Джейн! Это имя моей дочери, она в Огайо. Хочешь, чтобы я тебя так называл?

Я стояла и улыбалась как дурочка и почесывала ногу большим пальцем другой ноги. Просто стояла и улыбалась. А другие солдаты глядели на меня и тоже улыбались.

— Ага! — сказал он. — Вижу, тебе нравится такое имя. Значит, теперь тебя зовут Джейн. А не Тиси. Джейн. Джейн Браун. Мисс Джейн Браун. Когда подрастешь, можешь поменять это имя, на какое захочешь. А до тех пор будешь зваться Джейн Браун.

Я все стояла и улыбалась, почесывая ногу большим пальцем другой ноги. Такого красивого имени я еще никогда не слышала.

— И если они еще хоть раз тебя ударят, догони меня и скажи. А я вернусь и сожгу их дом.

Офицеры-янки сели на лошадей, выехали на дорогу и велели солдатам идти дальше. Солдаты встали, построились и пошли. Хозяйка решила, что они ее уже не услышат, и стала меня звать. А я стою и смотрю, как солдаты уходят по дороге. Один оглянулся и помахал мне рукой. Только не Льюис, а другой. Льюис, наверно, еще злился на меня. Я улыбнулась и тоже помахала. Их уже не стало видно за поворотом, а я все стояла и смотрела, как над полем поднимается пыль. Мне так хорошо было, что у меня теперь новое имя. И вдруг хозяйка как схватит меня за плечи.

— Ах ты, дрянь, ты разве не слышала, что я тебя зову?

А я подняла голову и посмотрела ей прямо в лицо:

— Вы Тиси звали. А меня больше так не зовут. Меня зовут мисс Джейн Браун. И мистер Браун велел отыскать его и сказать, если вам это имя не понравится.

Лицо у хозяйки стало совсем красное, глаза выпучились, и она с полминуты просто стояла и глядела на меня. Потом подобрала юбки — и бегом к дому. Когда вечером хозяин и все они вернулись с болота, она сказала, что я ей нагрубила прямо перед янки. Хозяин велел двум рабам бросить меня на землю. Один прижал мне руки, другой — ноги. Хозяин задрал мне юбку, дал хозяйке хлыст и велел проучить меня. Она ударит и спрашивает, как меня зовут. А я отвечаю: "Джейн Браун". Опять ударит и опять спрашивает, как меня зовут. "Джейн Браун", — отвечаю.

Хозяйка устала бить и попросила, чтоб хозяин мне добавил. Но он сказал, что хватит — вон на хлысте уже кровь.

— Продай ее, — говорит хозяйка.

— Да кто же ее купит, когда по всей округе шныряют янки?

— Ну так уведи ее в болото и убей, — говорит хозяйка. — Видеть ее не могу.

— Убить? — говорит хозяин. — А если вернется Браун и спросит про нее, что тогда? Я ее в поле отошлю, а за детьми смотреть приведу другую.

Вот они меня в поле и отослали, а мне было лет десять-одиннадцать. Через год пришла Свобода.