Lena Swann - Искушение Флориана

— Ну что ты фантазируешь! — обрывала его юная кокетливая англичанка-стюардесса в приталенном костюмчике. — Нормально мы летим! Что-то у меня губы только все время почему-то обветриваются здесь между люками, от холода. Дай-ка мне лучше своей помады!

И Аманда морщилась и говорила себе под нос утробное: «уууггг…» — и отворачивалась в лазурный телевизор иллюминатора.

В аэропорту Шарль всегда встречал ее и сразу же увозил из города на горку, «подальше от зла», — как он всегда приговаривал. А после ланча они везли в хоспис лондонский ирис и закупленные Амандой в Хамлейзе игрушки и проводили там весь оставшийся день, — и Аманде удивительно было, что с какой-то стати она детям может быть так интересна и нужна.

В воскресенье, когда Шарль вез ее в церковь, Аманда по-прежнему частенько прогуливала урок: посидев для приличия несколько минут в начале службы, потом тихонько выходила и гуляла в монастырском саду («Ну нельзя же всеми этим сказками о вечной жизни забивать себе голову в выходной дольше чем пять минут!»). Всю эту трепетность и бесконечную верность, с которой Шарль относился к церкви, Аманда, при всём к нему и к его личной вере глубочайшем уважении, не разделяла. Для нее англиканская церковь давно уже была местом, где с амвона проповедуют педерастию, — даже тётка ее, девяностодвухлетняя, в родном Оддбёри в Йоркшире, до этого всю свою жизнь бывшая набожной верной прихожанкой, давно уже, больше десяти лет, в местную церковь ни ногой не заходила: потому что священник, сначала на глазах у всех много лет подряд менявший одного бойфрэнда за другим, — теперь, год назад, еще и «обвенчался» с очередным фаворитом-педрилой в своей же церкви. «Какое святотатство! — ужасалась тётка. — Видимо, действительно, последние времена настают — раз „священники“ в церкви — развращённее, чем прихожане стали, и не только прихожан совращают, но и проповедуют это как норму!» Католиков же, в лондонской среде интеллектуалов, где вращалась Аманда, было принято презирать как «педофилов» — из-за омерзительных вскрывшихся скандалов с несколькими священниками.

Шарль же, на эти все едкие замечания Аманды, возражал просто:

— А что ты ожидала? Разумеется, дьявол стремится нанести удар по самому святому, стремится разрушить в первую очередь именно спасательный корабль — пробить брешь в спасательном корабле, чтоб никто не спасся, чтобы всех потопить. Поэтому главные удары сатаны приходятся именно на церковь: главная мечта дьявола — внедриться в церковь, дискредитировать церковь, и либо таким образом отвратить от церкви людей, либо и вовсе подменить собой Христа! Но церковь же — это не те единичные совращенные дьяволом священники! Церковь — это мы! «Где двое или трое соберутся во Имя Моё — там и Я буду посреди вас», — обещал нам Христос! И мы обязаны латать бреши, чинить корабль, изгонять оборотней, и плыть дальше, подбирая тонущих на пути, спасая их и поднимая их на борт. Другого-то пути в спасение нет! Корабль дряхлый и с пробоинами — но других плавательных средств в Вечность нету!

Шарль относился к церкви как-то не как к «институту», и не как к «иерархии» — а вот в этой какой-то раннехристианской простоте сердца: раз Спаситель сказал мне собираться и преломлять хлеб — значит я буду это делать каждое воскресенье, как делали все первые ученики Христа.

Аманду же, положа руку на сердце, вообще слегка раздражала вся эта мельтешня с Воскресением: Аманда считала вообще неприличным и безответственным ребячеством «воскресать из мертвых»! Раз уж ты умер — так и лежи мертвым под землей, как положено, — а не вскакивай вдруг и не бегай не пугай друзей своими «явлениями»! В общем, во все эти сказки о жизни после смерти, лишенные всякого здорового разумного британского педантизма, Аманда не очень-то верила.

После воскресной службы они обедали с друзьями Шарля — или в саду друзей, или у Шарля на веранде. Еду готовить Шарль никогда Аманде не доверял: «Еще чего! У вас же кроме жареного бекона, бобов в томатном соусе, пирога со свиньей и жареных кусков рыбы в кляре вообще ничего в национальной кухне нет!» — хохотал Шарль — и шел волшебствовать на кухню, творя соус из шампиньонов к отварным артишокам (к которым, впрочем, Аманда и сама бы за милю на кухне не подошла — потому что однажды сварила их неправильно, не вынув вовремя венчик, и час кашляла потом, поперхнувшись пушистыми колючками!)

А когда вечером, сидя в гостиной, Шарль читал ей написанное за неделю, или зачитывал вслух понравившиеся ему отрывки из философских и богословских книг, Аманда, всего этого не очень понимавшая и спускавшая все эти глупости мимо ушей, — наслаждалась богатством удивительного его голоса.

Шарль был хулиганистым и жутко несдержанным: как-то раз, проходя мимо женщины на улице, читавшей нотации маленькому мальчику и громко, с угрозой говорившей: «Повтори, что я тебе сказала!», — Шарль вдруг так же громко ей сказал: «Какая же Вы зануда!»

А как-то раз, когда они поехали на машине «в отпуск» в Милан (остановились у тамошней общины францискан), Шарль, увидев гигантскую гламурную видео-рекламу Армани, закрывавшую собой всё левое крыло Домского Собора (экран, вмонтированный прямо на собор поверх деревянных лесов во время ремонта), вдруг побледнел, как льняное полотно, и начал падать в обморок — и его еле откачали врачи от сердечного приступа.

За первый год, после их венчания, в детском хосписе не умер никто. А потом были похороны за похоронами. Софи умерла первой. Ее комнатку занял мальчик, который передвигаться мог только в коляске, тоже совсем лысенький, как и Софи в последние месяцы, — после химеотерапии. И умер всего через два месяца. Друзья Шарля из монастыря приходили служить детские мессы. За два последующих года перехоронили еще семерых. Аманде казалось, что она не выдержит. И рассказать никому об этом не было никаких слов. А Шарль после очередной смерти просил всех живых детей браться за руки вместе с ними и вспоминать всё хорошее, что они знали про умершего, — и говорил:

— Вот подумайте сами — его душа сейчас здесь и хочет с нами поговорить, и он очень горюет из-за того, что вы все плачете, а он не может никак вам подать знак, что плакать не надо! Если бы он мог, — если бы наш мир от Божьего Царства не отделяла непрозрачная стена, — он бы хотел вам сейчас рассказать, что смерть — это начало совсем другой жизни! Вы только представьте себе, что в государстве, которое на небе возглавляет Христос, нет смерти, нет страданий, там даже транспорт не нужен — потому что ты вмиг оказываешься там где хочешь. И там не нужны мобильные телефоны — потому что все дорогие друг другу люди могут общаться друг с другом телепатически в любой момент! Это просто мы здесь, на земле, в этом страшном мире, пока что ущербные — и этого не слышим и не видим!