Валерий Попов - Ты забыла свое крыло [Сборник]

— Так. Ведро выбросила?

— Но ты же велел!

Когда я велел? Я спал! Ну, может, три года назад!.. Таблетку бессмертия, за девять миллионов — коту под хвост! Спутница жизни! Да, Монтрё не моё!

К тому же пошел к себе в кабинет, поскользнулся и харей, со всего размаху, компьютер разбил. Вдребезги! А там многолетний роман мой копился, как раз на вечность заточенный, историко-философский, «Мать тьмы» назывался. Все знали о нем и потом спрашивали: «Ну хоть слово ты помнишь из него?» «Не! Ни слова не помню, хоть убей! Помню только «Мать тьмы»!.. И всё!» Да, Монтрё точно не моё.

А что же мое-то?

Проснулся, вышел на кухню и содрогнулся: в окне — черно-желтая презрительная морда верблюда. Как-то жутко это в наших широтах, согласитесь! Сел на стул, стал трезво анализировать. Где-то я его видел. И вспомнил: в Александровском саду, у Адмиралтейства, у бюста Пржевальского лежит бронзовый верблюд, на которого все любят садиться верхом и фотографироваться, так что спина его сверкает желтой потертостью... Так это не тот! А тот — это который другой, которого находчивые узбеки привели сюда, говорят, своим ходом, и теперь конкурируют с Пржевальским, довольно успешно: все предпочитают на живого верблюда залезать, а не на бронзового, холодного. Для доказательства того, что он настоящий, верблюд время от времени, очень изредка, делает ленивое движение верхней губой, черной и пористой. Но как голова его оказалась в моем окне? Это лишь мне может так повезти! Глаза его оставались презрительно-сонными, но через некоторое время он сделал свой коронный представительский жест: повел верхней губой вправо, а нижней влево: «Не узнаешь, что ли?» «Да знаю, знаю! — пробормотал я. — Чем обязан?» Как-то на кухонном окне у нас не было занавески — мы беспечно думали, что к нам на бельэтаж никто не заглянет. Вот и ошиблись.

Еще больше меня поразила реакция Нонны (впрочем, пора к ней уже привыкать). Увидев в окне верблюда, она не удивилась ничуть, напротив, воскликнула радостно:

— Ой! Он, наверное, есть хочет!

Несомненно! Пожаловал на обед? Чем же нам его потчевать? Еще со школы я знал, что он питается в основном колючками, растущими в пустыне. У нас их нет! Вдруг верблюд, это злобное жвачное, звонко и как-то злобно ткнулся носом в стекло, словно показывая: «Как нет? Вот же они!» Действительно, на подоконнике стояла моя любимая коллекция кактусов, частично цветущих. Не пойдет! Флору я тоже люблю. Разберемся-ка! Как в обществе говорят: «Чем обязан?»

Слегка сдвинув кактус, я влез на подоконник и высунулся в форточку. Многое прояснилось. Сперва я увидел два его зыбких, каких-то пустоватых и плешивых горба, протертых, очевидно, многочисленными фотографирующимися. Высунувшись больше, я увидел вокруг верблюда галдящую толпу его земляков. Они явно пытались загнать его в бетонную нишу под моим окном, сделать из помещения для мусорных баков верблюжий гараж, поскольку тут рядом с Пржевальским, но несколько просчитались — не хватало всего каких-то полутора метров для верблюжьей шеи и прекрасной его головы. Непонятно, правда, как они пропихнули упрямое животное под аркой, где тоже не хватало пространства, — но теперь тем более не соглашались они отступать. А на пути оказался я со своими кактусами и своей неуместной кухней. Я уже волновался вчера, когда услыхал, а потом увидал, как шумные гости города — точнее, уже хозяева — перекатывают гулкие мусорные баки под арку, в нишу для карет. Я понял их замысел: решил, что они сделают под моей кухней гараж для машин, которые и так уже весь двор заполнили газами. Но верблюд им оказался нужней! Проект оказался экологически чист — стоянка для животного, который поглощает и выделяет экологически чистые вещества. И отступать они не намерены — не такой народ. Всячески подгоняют его толчками и криками: «Заходи!» Два варианта. Или проделать мне люк в полу, чтобы голова верблюда в мою кухню вошла, или заставить отдыхать его лежа, как он и любит отдыхать, — как на памятнике Пржевальскому. Вопрос пока не решился — хозяева, гомоня, ушли через рабочий ход в углу двора, в столовую, где они, собственно, и работают по основной специальности. А верблюд исчез. Но — не совсем. Выглянув опять в форточку, я увидел, что, склонив свою царственную голову, объедает цветочки, посаженные теми же трудолюбивыми узбеками вдоль стены. Да, вот верблюд, который не лезет ни в какие ворота, — это мой жанр!

А утром исчез! Долго скучал по нему, горевал, а потом вдруг сообразил: так они ж съели его. Потому и исчез. Поскольку тут находится служебный ход их столовой, куда постоянно подвозят разные пищевые продукты, туда и исчез. Назавтра в меню столовой (ход с Невского) предлагались: глаза верблюда в студне из верблюжьих копыт, суп из верблюжьего хвоста, верблюжьи уши томленые, тут же почему-то варежки из верблюжьей шерсти. А где более аппетитные части? Видимо, съели сами.

Пошел нищего своего проведать:

— Валерий Григорьич, Валерий Григорьич! А у меня радость. Мне пришили все.

— Кто?

— Да нашлись тут поблизости добрые люди. Они, оказывается, издревле так делают.

— Поздравляю. Ну и какие планы?

— Валерий Григорьич!.. Жениться думаю.

— Одобряю.

— Ну так денег же дайте!

— Не, Проша! Теперь ты, как везучий человек, должен мне помогать.

Позвонила Алена:

— Ну, с тобой все ясно! А как насчет того, чтобы отдохнуть?

— Где?

— Давай на моей буйволиной ферме в Апулии?

— И какая там программа испытаний? Брюхатить буйволиц?

— Ну, только если ты сам захочешь.

Добираться я решил через Хельсинки — так дешевле... И никогда я еще так быстро на родину не возвращался! Одной ногой лишь ступил на нейтральную полосу — и назад.

— Извините, — женщина в будке сказала. — У вас паспорт просрочен.

И — все! Погляди на всякий случай в тот зал — там и Париж, и Венеция, и Апулия. А ты — тут. Спутники мои уже по ту сторону садились в автобус, скоро будут в Хельсинки.

— Пройдите, пожалуйста, к дежурному офицеру.

Я пошел.

— Как же вы так?! Опытный человек... все страницы в штампах.

Я лишь руками развел: кончились, видно, удачи. Он набрал номер.

— Катя! Посади тут, пожалуйста, человека одного.

Сердце упало... Сразу «посади»! Или слишком мрачные ассоциации у тебя с этим словом? Пришла Катя — свежая, с улицы. В комбинезоне хаки. Развела руками.

— Только что спецтранспорт ушел.

«Спецтранспорт» как-то не греет...

— Да ничего, не беспокойтесь! — сказал я. — Подожду... похожу!

— Где это вы «походите»? — изумился офицер.

— Вы будто не на границе! — возмутилась Катя.

— В общем, сажай его! — Офицер махнул на меня рукой и ушел.

— Подождите пока здесь! — указала Катя.