Борис Дышленко - Людмила

— Пока не знаем, — сказал наконец капитан. — Наверное, вы это нам объясните.

Он погасил сигарету в пепельнице и вынул из стола какую-то бумажку.

— Документы у вас какие-нибудь есть с собой.

— Нет, — сказал я, — никаких.

— Обыщите, — сказал капитан сержанту.

Я поднял руки, повернулся к сержанту. Он залез ко мне в один карман, залез в другой, вытащил бумажник, положил на стол, из бокового кармана вынул пачку сигарет, из другого — носовой платок, ключи, один из которых мог оказаться и от тринадцатой квартиры, и нож, — все это он положил на стол перед капитаном.

— Ого! — сказал капитан, увидев нож.

Я не оглядывался на остальных, но думаю, что они тоже посмотрели на меня с уважением.

Капитан взял бумажник, заглянул в него, вытащил деньги, засунул обратно, больше там ничего не было.

— С какой целью вы проникли в нежилой фонд?

— С этим тоже подождем, — сказал я. — Давайте лучше позвоним в отделение. Вы или я — все равно. Позвоните следователю, я с ним поговорю — я не хотел бы, чтобы наш разговор слышали посторонние.

Капитан долго смотрел на меня, потом, видимо, решил, что особенного вреда от этого не будет.

— Какой, вы говорите, телефон? — спросил он.

Я сказал. Капитан набрал номер, следователь, на мое счастье, оказался на месте. Капитан рассказал ему обо мне, о том, как и почему меня задержали, потом некоторое время послушал, потом протянул мне трубку.

— Что за фокусы? — спросил меня следователь.

Я не стал вдаваться в подробности, а попросил его приехать, если он может, а если не может, то попросить, чтобы меня отпустили, а мы встретимся с ним потом.

— Вообще, лучше бы вам, конечно, приехать, — сказал я. — Хотелось бы вам кое-что показать.

— А привезти не можете? — спросил он.

— Нет, — сказал я. — Это в квартире. В четырнадцатой, той, где меня задержали.

— На той самой площадке?

— Да.

— Хорошо, — сказал следователь. — Сейчас приеду. Дайте трубку инспектору.

Я дал трубку капитану, и он, послушав, что говорит следователь, хотел отпустить сержанта и остальных, но я попросил его взять у начальника жилконторы ключ, чтобы мы со следователем могли попасть в квартиру №14. Потом капитан поиграл ножиком и со вздохом вернул его мне. Видно было, как ему не хотелось с ним расставаться. Я рассовал остальное по карманом. Мы еще немножко поболтали с ним о том о сем, об умершем на лестнице наркомане и вообще об обстановке в тупике, потом приехал следователь и забрал меня.

Хорошо, что я позаботился о ключе. На этот раз дверь была закрыта как следует, на два оборота. Мы вошли, следователь включил свет в прихожей.

— Ну, показывайте, — сказал он.

Я провел его на кухню. Добровольцы уже догадались закрыть окно, но по следам на подоконнике было видно, что его открывали. Я указал ему на стоящий у окна стул. У них все-таки хватило ума его не убирать. Впрочем, какая разница, раз уж они привели в порядок все остальное?

— Этого не было в прошлый раз, — нахмурился следователь. Он посмотрел на меня.

Я пожал плечами. Значит, тот, кто пытался подслушивать, хотел услышать разговоры не со Стешиным, а со мной.

— Окно было открыто? — спросил я.

— Закрыто, — сказал следователь, — но мы не проверяли.

— А дверь? Вы тогда заперли ее на два оборота?

— Конечно, — сказал следователь, — хотя до этого она была просто защелкнута. Я сразу подумал, что преступник мог прятаться здесь.

— Не исключено, — сказал я, — но пойдемте, я вам еще кое-что покажу.

Я прошел в коридор, следователь — за мной.

— Вот, — я показал ему зачищенные концы.

Следователь очень серьезно посмотрел на меня.

— Вы думаете, кто-нибудь прослушивал?

Я развел руками.

— Но для этого нужна техника, — неуверенно сказал следователь.

Это было смешно.

— Сомнительно. Чтобы частное лицо...

— Не случалось? — сказал я. — Конечно. Мы привыкли иметь дело с примитивными громилами, а здесь действует вполне современная банда. Уже сам способ убийства о многом говорит.

— Ну что ж, может быть, вы и правы, — сказал следователь. — Значит, вы думаете, у них есть причина прослушивать разговоры?

— Они так думают, — сказал я. — Или думали. Но сегодняшнее появление этого типа в людмилиной квартире...

— Как вы думаете, что он мог там искать? — спросил следователь.

— Не догадываетесь?

Следователь долго и внимательно смотрел на меня.

— Значит... Значит, в тех ампулах не случайная смесь? — сказал он.

— Значит, нет.

— И эти ампулы у меня, — сказал он. — Тогда кто же они?

— Мне это тоже интересно, — сказал я, — потому что я хотел бы знать, от кого защищать Людмилу.

— Она знает? — спросил следователь.

— Не знаю, — сказал я. — Не знаю, что она знает. Думаю, что они тоже не знают, насколько она в курсе дела. И, конечно, они не знают, что эти ампулы у вас. Но вот вопрос, зачем они им нужны, если это даже не наркотик?

— Подозреваете, что хозяин кто-то другой?

— Вы знаете, кому принадлежала эта квартира? — спросил я, не отвечая на его вопрос.

— Нет, — сказал следователь, — я этого не выяснял.

— Генералу Стешину, — сказал я.

— Стешину? — удивленно переспросил следователь. — Он что, жил здесь? — Он немного помолчал, видимо, переваривал эту информацию. — Тогда у него мог остаться ключ. Почему же он предпочел делать укол на площадке.

— Ну, во-первых, ключа у него могло и не быть, во-вторых, он, может быть, просто боялся оказаться с этим типом один на один. В закрытом помещении. И верней всего, даже не говорил ему, что это его квартира.

— Наверное, они это знали и без него, — сказал следователь, — и, наверное, убийца забрал у него ключ. И воспользовался им, — сказал он.

Может быть, сказать им, чтобы как следует заколотили дверь? — сказал он. — Хотя... Нет, тогда он поймет, что мы его раскололи.

— Поймет, — сказал я.

— Так, значит, эта связь...

— Да, они знакомы с детства, — сказал я.

— Ну... Это не исключает и остальных возможностей, — задумчиво сказал следователь. — Даже тем более, — сказал он. — Может быть, она была единственным человеком, которому он мог довериться. Если они думают, что эти ампулы у нее...

— Лучше б они думали, что у меня, — сказал я. — Но как это сделать?

— Да, — сказал следователь, — может быть, они бы проявились.

«Уже проявились, — подумал я, — только я не сумел этим воспользоваться».

Мы вышли на площадку. Я посмотрел на подоконник. Тот самый, где сидел мертвец. Следователь посмотрел туда же, вздохнул.

— Вы домой? — спросил он.

— Да, могут быть кое-какие звонки.

— Давайте, я вас подброшу, — сказал следователь.

— Хорошо, — сказал я.

По дороге следователь рассуждал о том, что если, убив Стешина, преступники показали, что обрубают концы, то почему им не продолжать ту же линию в отношении Людмилы, вместо того, чтобы прослушивать ее разговоры. Не значит ли это, что им жизненно важно получить эти ампулы? Похоже, что они действительно принадлежат кому-то другому. Следователь сказал, что надо найти хозяина этих ампул: вероятно, это какое-нибудь государственное предприятие. Что-то, связанное с фармакологией или медициной, однако вряд ли завод, скорее, какой-нибудь НИИ или лаборатория при больнице, в общем, что-то небольшое и экспериментальное.