Борис Дышленко - На цыпочках

— Они находятся здесь, — сказал полковник, — дальше.

Я не стал рассказывать ему о своем предположении, — о том, что козни, так как боялся, что он заподозрит меня в пристрастности, а вместо этого высказал ему другое предположение, что, может быть, это не мой труп, а какого-нибудь моего однофамильца.

— А как вы думаете, полковник, — сказал я, — ведь это вполне возможно. У меня все-таки довольно распространенная фамилия, ведь я не какой-нибудь там барон.

— Вы не барон, — ответил полковник, — продолжайте.

— Ну а тут на углу Четвертой Стипендиатской и проспекта Торжества Ретирады меня задержали ваши десантники, полковник.

Тут я не сдержался и рассказал о том, как грубо они со мной обращались.

— Простите им это, — примирительно сказал полковник, — как великодушный человек, вы должны им это простить. Впрочем, продолжайте.

Я рассказал ему про нелепое обвинение и про очную ставку, и как меня привели к жене, и то, что она хоть и не сказала точно, что это я, но все же подтвердила, что я как две капли воды похож на ее мужа.

— По-моему, это заявление говорит в мою пользу, полковник, — сказал я.

— По-моему, против, — сказал полковник, — но продолжайте.

— Что продолжать? — сказал я. — Меня привели сюда, и я здесь вот уже не знаю, сколько времени.

— Полтора суток, — сказал полковник. — Вы мне все рассказали?

— Все.

Мы замолчали. Полковник погрузился в глубокую задумчивость, а я задумался. Первое впечатление от ареста уже прошло, и после рассказа я увидел, что мое положение вовсе не так уж безнадежно, как казалось на первый взгляд. Для того, чтобы уверенней вести разговор, я стал суммировать факты. Полковник, по-моему, тоже суммировал.

— Итак, — наконец прервал молчание полковник, — какими фактами мы располагаем?

Первое, — сказал полковник и загнул мизинец на левой руке, — первое — это объявление по радио, это пресса, это крайне авторитетно.

— Но полковник, — перебил я, — это ошибка. Может быть, это и авторитетно, но, с другой стороны, ведь это может быть и не мой труп. Ведь я же обращал ваше внимание на то, что у меня много...

— Не перебивайте, — сказал полковник, — мы к этому пункту еще вернемся и рассмотрим его всесторонне.

Я замолчал и стал слушать дальше.

— Второе, — сказал полковник и загнул безымянный палец, — это заявление Шпацкого. Подумайте, насколько оно убедительно, не говоря уже о том, что это заявление десантника, а десант — это тоже достаточно авторитетно.

Я согласился и с этим пунктом.

— Третье, — сказал полковник, загибая средний палец, — ваша жена: она тоже вас не опознала.

— Но она же сказала, что я очень похож.

— Сходство и тождество — разные вещи: как интеллигентный человек вы должны это знать. Но дайте мне кончить.

— А теперь четвертое и самое главное, — сказал полковник и загнул большой палец (указательного пальца у него не было), — четвертое — это исчезновение трупа.

— Какого трупа? — закричал я. — Я не знаю, о каком трупе вы говорите.

— Вашего трупа, — гневно сказал полковник и, разогнув большой палец, направил его на меня.

— Не было моего трупа.

— Как не было? — сказал полковник. — Подумайте, что вы говорите. Где логика в ваших рассуждениях, интеллигентный вы человек! Разве то, чего не было, может исчезнуть? Ну скажите, разве может?

— Нет, — сказал я, — конечно, не может. Но с чего вы взяли, что труп исчез?

— Ха-ха-ха! — рассмеялся полковник. — Да с чего бы его стали разыскивать, если бы он не исчез? Ну скажите; вот вы являетесь обладателем вещи — вы станете разыскивать эту вещь, если она у вас перед глазами? Станете вы?..

— Нет, конечно, — уверенно ответил я, — зачем мне разыскивать то, что есть?

— Вот именно, — сказал полковник, — не станете, и я тоже не стану, и вообще ни один нормальный человек не станет. А теперь представьте — наличествует труп. Нужно ли его разыскивать? Нет, не нужно, — сам себе ответил полковник, — и его не разыскивают — его берут и хоронят. Но если трупа нет, следовательно, он исчез. Логично? — спросил полковник.

— Логично, — ответил я.

— Так куда же он исчез?

— Да, куда же он исчез? — удивился я.

— Да, куда же он исчез? — задумчиво повторил полковник. Он глубоко затянулся.

— Но оставим до поры до времени этот вопрос, — сказал полковник, — оставим его. Как говорят французы: «brissons la». Прежде чем выяснить, куда девался труп, не лучше ли спросить: откуда он взялся?

— Да, действительно, полковник, откуда он взялся?

Полковник иронически улыбнулся тонкими губами.

— Действительно, — воскликнул полковник, — откуда он взялся? Вы само простодушие, — сказал полковник. — Ну хорошо, раз уж вас одолевает такое жгучее любопытство, давайте разберем этот вопрос. Но может быть, тогда лучше уже с самого начала, ab ovo? Может быть, гораздо конструктивнее будет спросить, откуда вообще берутся трупы?

Полковник проницательно посмотрел на меня.

— Ну... давайте, — я заерзал на своей кровати, — если это касается нашего дела...

— О-о-о, очень касается, — перебил меня полковник, — весьма касается, — сказал полковник, вставая и подходя к раковине, но при этом не переставая оглядываться на меня, — я бы даже сказал, что, собственно, и является нашим делом.

Он погасил в раковине сигарету и вернулся на место.

— Ита-а-а-ак, — сказал полковник, — откуда же берутся трупы? Как известно, — сказал полковник, — трупами не рождаются, ими становятся. Существует два принципиально различных способа образования трупа, но при любом из этих, подчеркиваю, принципиально различных способов образованию трупа предшествует существование субъекта.

Первый способ образования трупа — способ естественный, то есть тот, при котором в процессе трупообразования участвует (хоть и пассивно) исключительно предшествующий субъект. Этот способ не имеет отношения к нашему с вами делу, и мы с вами рассматривать его не будем.

Обратимся ко второму способу, как к наиболее нас интересующему. Это насильственный способ, при котором труп образуется в результате насильственной смерти субъекта. Вот этот способ и требует самого внимательного рассмотрения.

Какие же факторы необходимы для образования трупа вторым способом? Фактор первый, — четко сказал полковник, загибая мизинец, — фактор первый — субъект-жертва. Фактор второй, — сказал полковник, — выпрямляя загнутый мизинец, — фактор второй — это субъект-убийца. Вы слышите? — значительно повторил полковник. — Субъект-убийца!

Убийство, — сказал полковник тихо, как будто совершенно обессилев, — убийство есть тягчайшее из преступлений. Вдумайтесь в это слово, — сказал полковник, — убийство: трупообразование вторым способом. Убийство человека — это же преступление против человечества, ибо человек является частью человечества. Че-ло-век, — раздельно повторил полковник, — вслушайтесь, как это звучит. Человек! Это часть вселенной! А убийство человека — это преступление против вселенной.