В Хижняк - Конец черного лета

В одной из комнат была устроена столовая, в другой, получившей название «уголок тишины и любви», расставили спальную мебель — две кровати, диван, тумбочки с ночниками. Определенные ассоциации с этим устройством и вообще с духом и назначением всей квартиры должна была, видимо, вызывать пошловатая копия «Тайной вечери», висевшая в прихожей.

Открытие «малины» было назначено на последнее воскресенье августа. Лето дышало еще жарко, дни стояли сухие и безветренные, но легкий туман, окутывавший по утрам низкий кустарник заброшенного сада и медленно ползущий вверх по стволам деревьев, напоминал о том, что осень притаилась где-то совсем рядом. Пока еще редкие желто-бурые листья одиноко глядели сквозь темную зелень сада, но уже чувствовалось, что долго в одиночестве они не пробудут. Августовское солнце оставляло все больше оранжевых отметин то в одном, то в другом конце сада, готовясь к тому, что вскоре оно реже и реже будет посещать эти места. А иногда вдруг чернел горизонт и через минуту налетала короткая, как вспышка, гроза; она потрясала весь сад, он скрипел и стонал, словно только сейчас понял, что недолго осталось жить его зеленому наряду… Но не все задумываются о будущем, не всех заботит то, что с ними будет завтра, люди, например, многие люди. Вот эти или вот те, решившие начать важное для них, но недоброе дело в самый канун осени.

…У дверей в столовую девушек встретил Боксер с гитарой. Он сразу же обратил внимание, что самой интересной из четырех оказалась новенькая, вероятно, лисичка-сестричка… Она смело протянула каждому руку и назвала свое имя — Ольга. И Боксер уже не отходил от нее.

— Но почему ко мне ты равнодушна?

И почему ты смотришь свысока? — пел он. — Я не прекрасен, может быть, наружно,

Зато душой красив наверняка…

— Кончай балаган, Боксер. — Паук ревниво наблюдал за другом.

Ольга ему тоже нравилась. Он посадил ее за стол рядом с собой, налил всем коньяку.

— Я держу в руках не рюмку коньяку, а растворенное солнце.

— Растворимое, — ехидно пискнул Хорек («подружку привели для меня, что ж это он…»). Девушка заулыбалась. Паук побагровел. — Ты…

Но он сдержал себя и продолжил:

— В руках я держу солнце, а мое сердце требует женской ласки. И я думаю, смею надеяться, что вы, наши прекрасные дамы, сможете оценить этот сюрприз. — Паук плавным жестом обвел комнату. — Мой тост за любовь и тишину, за сладостный трепет сердца. — За этот тост выпили стоя. Сосредоточенно и серьезно. Только Хорек кисло улыбнулся каким-то своим мыслям.

— Включай маг, Боксер. — Паук поднялся из-за стола.

— Я приглашаю дам подергаться на пятачке, — крикнул охмелевший Боксер.

— Пошли, Ольга. — Паук положил руку на плечо девушке. — Ты мне нравишься.

Танцевали долго, не очень умело, но под современные ритмы. Первым из строя вышел Цыпа, он пил все подряд.

Воспользовавшись тем, что все были заняты ухаживанием за лежащим на полу Цыпой, Паук провел Ольгу во вторую комнату. Она была пьяна и еле держалась на ногах. Паук уложил ее на диван, позвал Хорька и велел ему быть у двери. Тот даже зашипел от обиды, но подчинился. И тогда Паук вдруг сказал Хорьку странную фразу: «Чего ты дуру гонишь? Тут всего на всех хватит». Затем он подсел к Ольге.

Кто-то попытался открыть дверь, но, натолкнувшись на сопротивление и уразумев жесты Хорька, поспешно ретировался. А вот наконец в дверях появился Паук. — Теперь давай ты…

Хорек засуетился, начал бормотать что-то благодарное, а Паук, выйдя из комнаты, прошел в столовую и обратился к Марго:

— Послушай, там Ольге плохо, пойди помоги.

Та оторвалась от Боксера, пьяными шажками поплелась в уголок «тишины и любви». — Проводи ее, — шепнул Боксеру Паук. — И смотри, не ударь лицом в грязь. — Он сел рядом с Дианой и обнял ее за плечи. Из смежной комнаты вдруг раздалось недовольное: «Отстань, Боксер», — потом все стихло. А Паук продолжал пить с Дианой. Он видел, что она уже пьяна, но продолжал настойчиво подливать в ее фужер шампанское и чуть слышно приговаривал, почерпнутое недавно у кого-то: «Пей, голубушка, пей, в головке станет теплей». — Вот уже появились Боксер и Марго, возвратился и недвусмысленно ухмыляющийся Хорек.

— Вина! — крикнул он, и его голос смешно сорвался на высокой ноте, как у хорошо известного пернатого со шпорами.

— Тише, малолетка, — оборвал его Паук. — Что там с Ольгой?

— Слава богу, спит глубоким сном, — ответил за Хорька Боксер и подмигнул Марго, обняв ее за талию.

— Пойдем, Диана, посмотрим на спящую красавицу. — Паук пропустил вперед девушку, и они направились в небезопасный уголок. Здесь Диана попыталась подойти к Ольге, лежащей на диване, но Паук ее опередил и почти нежно прошептал: «Она нам не нужна». Он поднял девушку на руки и понес ее к кровати.

— Ты не смеешь, Андрей! — отбивалась Диана, пытаясь вырваться из объятий Паука.

— Смею, смею, крошка. — Паук хрипел, пытаясь сорвать с нее платье.

— Подонок ты, — Диана уже отрезвела.

Паук коротким ударом сбил с ног вырвавшуюся из его рук девушку. Но она тут же вскочила и бросилась к окну. Гуров не ожидал такого сопротивления и уж никак не мог предположить того, что произошло за короткие секунды. Диана резко рванула драпировку, распахнула окно и, не задумываясь, прыгнула со второго этажа в сад.

— Тварь, она же всех нас спалит… — Паук бросился к двери и, сделав всего лишь четыре прыжка по лестничным маршам, выбежал в сад. На цветочной клумбе лежала Диана, она была без сознания. Он рывком поднял ее и понес в подъезд, злобно ругаясь. Боксер и Хорек уже были здесь.

— Кинулась в окно, сучка. — Паук почти выл от бешенства.

— Что теперь будем делать, шеф? — заплетающимся языком произнес Боксер.

— Ее наверх, привести в чувство. А Марго — ко мне, с ней легче договориться.

Но на этот раз Гуров ошибся. Напуганная видом казавшейся ей чуть ли не мертвой подруги, Марго требовала немедленно отпустить ее домой. Ушла она вместе с Шурой.

— Смотри, Марго, пикнешь — и тебя, считай, уже нет…

Гуров снова переоценил свои возможности и свое влияние на окружающих. Прибежав домой, перепуганные девушки обо всем рассказали родителям. А через час к дому, где продолжалась переставшая уже быть тайной «вечеря», подкатил милицейский «газик» и сразу же за ним карета «скорой помощи».

Это не совсем ординарное происшествие взбудоражило город. — Да, такое не каждый день случается, — можно было слышать то тут, то там. В прокуратуру, в милицию поступали письма, в которых граждане выражали одну просьбу — строго наказать насильников.

Предварительное следствие длилось несколько месяцев, почти две недели шел судебный процесс.

В тот день, когда был оглашен приговор, Гуров увидел возле здания суда Олега Николаевича. Их взгляды встретились. Уверенным кивком головы шеф дал понять Гурову, что о нем не забудут.