В Хижняк - Конец черного лета

— Предупреди всех и каждого — малейший «базар» на стороне и труба дело…

В. тот же вечер компания пировала в самом популярном ресторане «Эльбрус», чье название уже само по себе обещало вкусную, острую пищу и приятное времяпрепровождение. Закусывали планомерно, по карточке — сначала сверху вниз, а затем уже снизу вверх. Обслуживал «свой» официант по кличке Папа. Разговор за столом клеился не сразу — каждый молча наслаждался своим новым положением, понятным лишь тому, у кого в кармане туго набитый кошелек. Эту мысль первым высказал Паук.

— Кажется, арабы говорят: у кого есть деньги, тот ест шашлык, а у кого их нет, тому перепадает запах шашлыка.

— Это точно, — коротко бросил Цыпа, а получилось: «Это тошно», так как сидел он с набитым ртом и своими могучими челюстями сокрушал запеченную в тесте ножку молодого барашка.

Боксер деликатно снимал с шампура розовато-коричневые кусочки мяса, обмакивал их в острый болгарский соус и вместе с долькой лимона отправлял в рот. Один лишь миг — но зато какой! — он сидел с закрытыми глазами, а затем медленно и даже торжественно жевал.

— Хорошо, черт возьми! — заметил он, послав вдогонку очередному прочувствованному куску несколько глотков «Токая». — И кто бы мог подумать, что эти проклятые плиты (… туда их… и туда) так приятны на вкус.

Хорошая шутка была по достоинству оценена уже начавшими разводить пары компаньерос, и только Гуров, поморщившись так, будто он съел только что целый лимон, недовольно заметил:

— О плитах забудьте, и о пахане тоже. За одно лишнее слово буду гасить… Ты понял, Хорек?

— А почему ты обращаешься именно ко мне? — Хорек удивленно и обиженно смотрел на Паука.

— Тебя еще мало били. И я не уверен, что ты сможешь выдержать серьезную передрягу.

— Не спорьте, компаньерос. — Боксер поднял свой фужер. — Не омрачайте святое мероприятие. Если проболтаюсь я, например, делайте со мной что хотите.

— И со мной, — буркнул Цыпа, принимаясь за очередную порцию барашка.

— А я клясться не буду, — вызывающе, но твердо произнес Хорек. В компании он был самым молодым, ему исполнилось лишь пятнадцать и учился он в восьмом классе, тогда как все остальные в десятом. И сейчас во время каникул они все, как им казалось, заслуженно отдыхали и развлекались.

— Вижу наших мальчиков, — за спиной у них вдруг раздался высокий девичий голос. — О, да они пируют! — К столу подошли девушки: две из их 10 «Б» и одна из другой школы.

— А, Марго, чао! — небрежно кинул Паук. — И вы здесь шастаете?

— Мы на мороженое пришли, — ответила вместо Марго светловолосая Диана. — А это Шура из пятой школы. — По знаку Паука все встали и склонили в приветствии головы.

— Давайте за наш стол. Мы уже подошли к мороженому… Официант! — зычно и уверенно крикнул Паук, когда девушки сели. Неслышно объявился Папа и застыл, как суслик у норки, перед Гуровым, держа наготове раскрытый блокнотик.

— Значит, так: мороженое, шампанское, фрукты и… ша. Понял?

— Все в точности, вмиг будет доставлено и… ша, — повторил уже немолодой, но еще далеко не старый Папа. Он заменил скатерти, быстро расставил фужеры.

— Шикарно живете, мальчики, — растягивая слова, с легкой завистью и нескрываемым восхищением произнесла Марго. — На чьи пируете?

— Много знать вредно, девочка. Ты помнишь Свету Красикову? — Паук осклабился, но глаза его смотрели на Марго уничтожающе равнодушно. Правда, смутить ее было не так легко.

— Светку? Которая утонула? Да ее все знали.

— Ее-то все знали, — тихо и как-то вкрадчиво засмеялся Паук. — Да не все знают. — Он обвел взглядом присутствующих, но продолжить не смог: Папа принес заказ.

— Так что же ты хотел сказать о Светке, Гуров? — спросила светловолосая Диана.

— Ваше здоровье, девочки, — Паук поднял свой фужер, но чокаться ни с кем не стал. — Забудем об этом пустом разговоре, просто мне вспомнилось, что эта Света любила задавать нелепые вопросы.

Гуров положил руку на плечо Боксера: — Пошепчи нам что-нибудь. — И безотказный Боксер, перебирая струны постоянной своей спутницы — гитары, запел тихо, но ритмично:

— Дорогой длинною, да ночкой лунною…

— А пьем мы, Марго, на выигрыш Цыпы, — перебил пение Паук. — Он по лотерее стиральную машину выиграл. А зачем она ему? Белье у него само очищается. Правда, Цыпа?

— Угу… Само… — Цыпа энергично трудился над пломбиром. От выпитого и съеденного взгляд его холодных глаз потеплел, в них появилась улыбка. — Да, хорошо! — Он выбил сигарету из пачки, прикурил и блаженно затянулся.

— Хорошее это дело, лотерея. Может, я опять выиграю…

— Выиграешь, если будешь меньше трепаться, — цыкнул на него Паук.

— А что, есть ценные предложения? — вопрос задала Марго, и видно было, что в этой группе она главная.

— Есть кое-что, — уклончиво ответил Паук.

— К примеру? — Марго подперла рукой подбородок и картинно уставилась на Гурова.

— Есть хата. Есть «маг».

— А чего же нет?

— Родителей, то есть они существуют, но не там.

— Нас это устраивает. Не так ли, девочки?

Шура промолчала. Диана попыталась возразить.

— Итак, все «за», «против» нет, — с металлической ноткой в голосе произнесла Марго. — Чао, мальчики, нам пора. А тебе, Цыпа, спасибо за лотерейный билет, смелее приобретай их, чаще и нас не забывай…

— Подыщите подружку для Хорька! — кинул им вдогонку Паук.

— Уже, считай, есть лисичка-сестричка! — девушки рассмеялись шутке Марго и вышли.

— Центровые хуны, — заметил, убежденно покачав головой, Боксер. — Пора ими заняться.

— Займемся. Куда денутся? — на лице Гурова появилась снисходительно-ехидная улыбка.

— Эй, Папа, обсчитай-ка нас…

Из ресторана они вышли какими-то задумчивыми. Позади шел Боксер с гитарой и все пытался что-то спеть. Цыпа по обыкновению молчал, а Хорек не сводил глаз с Паука, готовый тотчас исполнить его любое желание. Паук вдруг остановился.

— Ну, что?

Все молчали.

— Что, говорю, делать будем?

— Когда? Сегодня или з-завтра? — Боксер икнул и дважды качнулся, не сходя с места.

— Судя по твоей сегодняшней роже, сейчас ты можешь только спать и притом один. Завтра что делать будем?

— Завтра? — боднул головой кого-то невидимого Боксер. — Завтра пойдем к д-девочкам.

— А хата? Хату где взять? — Паук повысил голос и затем смачно сплюнул. — Ко мне нельзя, у меня в доме своих кобелей навалом.

— У меня идея! — воскликнул Хорек. Все посмотрели на него с любопытством и с понятным удивлением.

— У тебя? Идея? — Паук даже сделал попытку улыбнуться. — Тогда выкладывай, Хоречек.

— Дом, который отселен, знаете? На Пироговской. Он под капитальный ремонт идет, но еще не скоро. У меня отец на том стройучастке работает. Говорит, раньше чем через полгода не начнем. А ведь квартиры…