Анастасия Атаян - Узники Птичьей башни

- Пожаловался, ага. Все бы так жаловались, нас бы точно прикрыли.

Марико хмыкнула. Ирина вытаращила глаза:

- Бросился под поезд. В пятницу. В пятницу! Почему именно сегодня? Не мог подождать? Все выходные теперь испорчены, - она убрала каску обратно в ящик. - Что за жизнь? Марико-чан, что делать?

- Прыгнуть следом, - предложила я, - Как вариант. И нет проблем.

Ирина долго смотрела на меня. Я видела, как пульсируют её глазницы. Она хватала воздух ртом, точно рыбина, выброшенная на льдину.

- А кто прыгнул?

- Да какая разница? - Ирина наконец пришла в чувство. -Какая разница кто?

Я пожала плечами.

- И правда. Разницы никакой. Что такое человеческая жизнь по сравнению со сноубордом?

Я уткнулась в монитор.

Кто? Кто он? Сколько он вынашивал эту идею? Неделю?

Месяц? Год? Годы? Сколько ему было лет? В чём он прыгнул? В костюме? Или в не стиранной месяцами майке? Как долго он был узником Птицефабрики? Делился ли он с кем-то своей болью? Оставил ли он после себя записку? Какой птицей он был?

Сайто кинул на стол передо мной толстую папку документов.

- Успей до того, как отключат электричество, - рявкнул громила и плюхнулся в кресло.

- Сайто-сан, вы видели новость? - осторожно начала Марико.

- Видел.

- Кто он? - спросила я.

- Удивляться на приходится. Какая разница? - ответил Сайто, теребя бородавку. - Тебе заняться нечем? Тебя это касается? Какая разница, кто он? Никакой. Из-за него у нас проблемы. Вот что важно. У нас у всех теперь большие проблемы.

На обед я купила в комбини 114 холодный латте и сдобную булку - точь-в-точь такую на завтрак клевал Человек-Воробей. Я была не сильно голодна. Я думала о незнакомце, лишившем Ирину сноуборда, а Марико - новой пары блестю-чих черевичек. Марико сидела перед стаканчиком капу-ра-мена с отрешённым видом. Мне не было её жаль. Ни капли. Мне было жаль того, кто прыгнул, - его жертва оказалась напрасной. Нежная грудка Человека-Соловья напоролась на острые шипы салариманской жизни - на рельсы пролилась невинная кровь. Другим пташкам было не до него, в их узколобые бошки помещались мысли лишь о зёрнышках и гнёздышках.

Я думала о Человеке-Соловье, держа в руках квадратик бумаги. Каждый раз во время обеда я складывала оригами. В нижнем ящике рабочего стола, за пластиковым шлемом, я хранила коробку, где жили разномастные маленькие воробушки. Зачем я этим занималась? Не знаю. Меня это успокаивало. Мне казалось, что если я сложу пару тысяч бумажных воробьёв, то смогу вырваться из Птичьей башни.

За соседним столом трещали две пухлые лапшесоски.

- Ты на работу успела?

- Еле-еле. Его соскребали с рельсов минут сорок, а то и час.

- А где он прыгнул?

- Где-то в районе Сагиномии.

Что-то знакомое. Я открыла браузер и вбила название станции. Сагиномия. Частная линия Сэйбу. Он жил так близко. Так близко. Бедный. Бедный Человек-Соловей. У него не было соседа, который замочил бы в сортире начальника-коршуна или коллегу-сороку.

Я пошла в ближнюю курилку. Сэкихара уехал на переговоры, Стервятника можно было не опасаться. Я ждала, что вот-вот в курилку зайдёт мой друг с красной сумкой, но мы снова разминулись. Человек-Воробей не сидел на жёрдочке, когда я шла за булкой. Металлические прутья были пусты, когда я возвращалась в офис. Да и утром я его не видела. Может, он заболел? Может, он взял выходной?

Дождь стучал в окно. Тайфун надвигался на Токио, круша линии электропередач в соседних префектурах.

- Вот он. Вот тот, из-за кого мы будем голодать. - Марико протянула Ирине айфон. - У меня есть пагодка в отделе кадров. Она мне сказала, как его звали.

Я заёрзала на стуле.

- Покажи, - я протянула руку.

- Кирай-сан, тебя разве не учили, что плохо влезать в разговоры старших? - Марико захихикала, как умалишённая. -Кирай-сан, неужели ты уже сделала всю свою работу? Поможешь мне?

- И мне? - Ирина резко крутанулась в кресле. - Если поможешь, покажу.

Я махнула на них рукой и открыла новости. Сайто шёл от принтера к столу и, проходя за моей спиной, заглянул в монитор.

- Кира! Ты что уже сделала свою работу?

- Я почти закончила.

- Почти? Наруходо. Почти? Ты сюда работать пришла или в интернете сидеть? Тебе зарплату платят за что? За то что ты новости читаешь? Кто разрешил тебе читать новости?

Кто? Да что это вообще такое?! Неслыханно!

Марико, прикрывая лицо ладошкой, отошла к шредеру.

- Кира, - Сайто повысил голос. - Ты здесь уже второй год. Второй год! А так ничему и не научилась. Ничему! Абсолютно ничему! - Сайто начал плеваться. Дело было плохо. -Никаких манер! Сегодня утром я видел, как ты положила руку в карман. Ты положила руку в карман брюк, когда отправляла факс. И ты иногда кладёшь руку в карман на утреннем собрании. А иногда ты кладёшь руку в карман, когда я с тобой разговариваю. - Сайто специально говорил громко, чтобы разнос было видно отовсюду: и с императорской ложи, и с галёрки. - В Японии это считается знаком глубокого неуважения. Это говорит о чудовищном незнании этикета. Это настолько отвратильно, что я не нахожу слов. А если увидит президент компании? Ты хоть понимаешь, как это вульгарно - класть руку в карман у всех на виду!

Лицо залила краска. Сотня чёрных глаз уставилась на меня, кто-то шушукался, кто-то, как Ирина, изо всех сил старался не заржать.

- Может быть, на вашем Западе это и считается нормальным, но мы в Японии. В Японии очень большое внимание уделяется нормам этикета, манерам и поведению. Куда хуже быть человеком, который не умеет вести себя в обществе, нежели просто необразованным глупцом. Я надеюсь, ты клала руку в карман по незнанию, а не потому что пыталась таким образом выразить своё неуважение ко мне и другим коллегам. Может быть, у вас на Западе можно класть даже обе руки в карман одновременно или приходить на работу в платье подружки Санты, но мы в Японии. Или ты думаешь, что ты особенная? Что если тебе покровительствует начальник департамента, то можно отлынивать от работы и читать всякую ерунду в интернете?

- Что вы имеете в виду? - Я старалась сохранять максимально приветливое выражение лица, хотя цунами слёз было готово вот-вот обрушиться на щёки.

- Удивляться не приходится! Что я имею в виду? Да что за наглость? Ты думаешь, никто не знает?

- Не знает чего?

- Да что ты себе позволяешь? Встань для начала. Я с тобой разговариваю. Неслыханно!

Я отодвинула кресло и встала. Меня трясло.

- Застегни пиджак. Ты что не знаешь, что пиджак всегда должен быть застегнут? Или ты думаешь, что если будешь ходить с расстёгнутым пиджаком, можно будет отлынивать от работы?

Я на автомате потянулась рукой к пуговицам.

- Так-то лучше!

Я молчала. Сайто стоял передо мной в рубашке с коротким рукавом, Ирина и Марико сидели в безрукавках. Летом можно было ходить без пиджака, но я вспомнила об этом, лишь когда застегнула вторую пуговицу. Я стала дрессированной обезьянкой, разучившейся думать.