Константин Минин - Своя правда

Приближаясь к очередному перекрестку медицинская ГАЗель заморгала левым указателем поворота, и водитель такси послушно повернул влево. Создавалось странное впечатление слежки, только наоборот. ГАЗель предугадала еще несколько маневров такси, въехала во двор и остановилась у первого подъезда серой пятиэтажки, ослепив фарами возбужденно озирающуюся по сторонам женщину в длинном темном плаще.

Глядя на карету скорой помощи и вышедшего из нее врача, Людмила Алексеевна думала о том, что ни она, ни ее близкие не застрахованы от бед. К каждому рано или поздно приедет его последняя скорая помощь. В принципе и этот врач мог приехать как к ней самой, так и к кому-либо из тех, кого она любит. Через это допущение беды она впервые позволила себе всерьез задуматься о том, что с Настей могло произойти что-то плохое. Страх за судьбу дочери странным образом оттеснился в ней на второй план. Истинным страхом Людмилы Алексеевны в этот момент был страх действия, до этого она всерьез не задумывалась о том, что она будет делать, когда встретит Настю. Станет ли она ее ругать? А что, если на самом деле ругать уже некого или не за что?

«Что, если Насте нужна помощь? Что я буду делать? Какие решения я буду принимать? Что, если я ошибусь?» — думала Людмила Алексеевна.

Водитель такси, аккуратно маневрируя между каретой скорой помощи и невысоким забором палисадника, проехал вперед, пропустил еще два подъезда и остановился.

Людмила Алексеевна поняла, что они прибыли в место назначения. Водитель оглянулся назад и спокойно сказал:

— Приехали.

Людмила Алексеевна оставалась неподвижной.

Водитель, немного смутившись, проговорил:

— С Вас двести рублей.

Людмила Алексеевна достала из кармана аккуратно свернутую пополам пачку банкнот, отсчитала из нее двести рублей, передала деньги водителю и осталась сидеть на месте.

Водитель, очевидно, не понимая, что происходит, наблюдал за странным пассажиром, не отрывая взгляда от зеркала заднего вида.

Людмила Алексеевна осознавала, что ей пора выходить, но не могла заставить себя сдвинуться с места. Внезапно она поняла, что этот недовольно пыхтящий, совершенно незнакомый ей мужчина является единственной ее опорой посреди пугающей, совершенно чуждой ночи.

Людмила Алексеевна живо представила, как, выйдя из машины, она останется одна. Ее пугали не ночь и не пустынный двор, она была совершенно не готова встретиться лицом к лицу с возможной реальностью. Всю свою взрослую жизнь в сложных ситуациях она полагалась на мужа, но сейчас его рядом не было, и ей предстояло взять на себя ответственность за все, что уже произошло и должно произойти в будущем.

Времени на раздумья оставалось все меньше, недовольно ворочающийся на переднем сидении водитель, судя по всему, уже готов был силой выставить ее на улицу. Чувствуя себя загнанной в угол, она с упорством утопающего вцепилась в единственную имеющуюся в ее распоряжении опору.

Подняв глаза, она встретилась в зеркале заднего вида с озадаченным взглядом водителя. Не давая ему возможности сказать ни слова и не отводя взгляда от его глаз, она тихо проговорила:

— Пожалуйста, сходите со мной туда.

— Куда? — судя по всему, механически, все еще не понимая сути вопроса, переспросил водитель.

— Туда, — кивая головой в сторону подъезда, повторила Людмила Алексеевна, и, опустив взгляд вниз, добавила, — я боюсь одна.

Водитель молчал.

Сгорая от стыда и страха, не поднимая взгляда, она попыталась использовать единственный пришедший ей в голову аргумент:

— Я Вам заплачу. Сколько Вы хотите?

Водитель одним резким движением отвернул в сторону зеркало заднего вида, так что Людмила Алексеевна больше не могла видеть в отражении его глаз. Издав громкий скрежет то ли зубами, то ли рычагом ручного тормоза, он выдернул из замка зажигания ключ и негромко, но с раздражением начал говорить, не оборачиваясь назад:

— Да что же с Вами всеми случилось! Женщины предлагают мужчинам за помощь деньги, а мужчины!

Его голос на мгновение запнулся. И вновь зазвучал, усиленный нотками вопросительной усмешки:

— Мужчины!? Они эти деньги берут?!

— Я просто…, — проговорила Людмила, пытаясь смягчить ситуацию.

— Вы женщина!

— Да, — хватаясь за внезапно повернувшееся оправдание, покорно согласилась она.

— Что да?! — раздраженно переспросил водитель.

— Я просто женщина.

— Просто! Просто?! По-Вашему, быть женщиной — это значит просто спихнуть ответственность за свою жизнь на мужчину? По-Вашему, в этом роль женщины?

— А разве не в этом? — искренне удивилась она.

— И верно! Разве не в этом? Ведь это так просто! Сказать: «Я женщина», словно это хоть что-то объясняет. Как же Вы не поймете, что именно Вы, женщины, ответственны за то, кем становятся мужчины! Вы формируете границы дозволенного! Вы создаете правила игры! От вас и только от вас зависит облик окружающих вас мужчин. Конечно, не конкретных Ваших знакомых, над их обликом поработали Ваши предшественницы, а всех мужчин в общем! Если хотите, вы создаете идеальный образ мужественности. Вы устанавливаете критерии, которым должен соответствовать сначала мальчик, для того, чтобы заслужить любовь матери, потом подросток, чтобы добиться внимания девушки, а позднее и мужчина, чтобы построить семью и обеспечить себе надежный тыл. Вы формируете заказ на мужчин, и они соответствуют Вашему заказу. Вы, в итоге, определяете, кого считать успешным, а кого неудачником. Вы с радостью и азартом продаете себя, и мужчины из защитников и романтиков превращаются в торгашей, вы позволяете относиться к себе как к товару, и они делают вас товаром!

Людмила Алексеевна, ошеломленная внезапным потоком обвинений, молча, смотрела в затылок собеседнику, не решаясь его прервать.

— Вам Богом дарована великая власть! И посмотрите, на что Вы ее тратите!? Вы променяли честь на корысть, мужественность на стиль, силу на удобство! И даже сейчас Вы не понимаете меня, Вы даже не догадываетесь, что оскорбили человека! Откуда эта уверенность, что все и всех можно купить и что за все нужно платить!?

Не желая, судя по всему, продолжать этот монолог, он вышел из автомобиля. Спустя несколько мгновений ближняя к Людмиле Алексеевне дверь распахнулась и водитель, выбрасывая недокуренную сигарету, спокойно проговорил:

— Ну же, идем выручать Вашу дочь.

Приняв протянутую ей руку, Людмила Алексеевна вышла из автомобиля и направилась к подъезду, домофона в котором почему-то не было.

* Миха *

Табачный дым тонкой струйкой поднимался к потолку. Миха поднес сигарету к губам и сделал глубокую затяжку, запив ее из мятого пластикового стакана.

Делал он это механически, давно уже не ощущая ни запаха табака, ни вкуса пива.