Пак Кённи - Земля

Впоследствии, на девятом месяце того же года, произошло сражение ополченцев с японцами, где силы оказались явно неравны, когда всё завершилось поражением народа, а лидеры Донхак были убиты. Все окрестные холмы и поля обагрились кровью и дымом пожарищ. Юн Бо не принимал участия в той битве. Преследуемый шпионами, он прятался, где смог, а прошлой весной вернулся из скитаний в свою деревню, где намеревался до поры до времени затаиться. И как бы там ни было, по деревне бродили слухи, что Юн Бо сторонник движения Донхак, хотя никто при этом не мог предъявить доказательств. А еще поговаривали, что госпожа Юн из семейства янбана Чхве, сочувствовала движению Донхак и даже помогала его активистам деньгами. Такие слухи, вероятно, объяснялись тем, что во время народного волнения, когда разгневанные люди подвергли казни провинциальную аристократию и местных богачей на том берегу реки, а их имущества сожгли, семья Чхве избежала беды, если не принимать в расчет побои розгами нескольких слуг. Слухи так и оставались слухами. Следует сказать, что Юн Бо не был отмечен покровительством госпожи Юн, да и он сам никогда не выказывал особого почтения семейству чхампана Чхве.

Между тем, двое за разговорами допили бутылку браги и вышли на улицу, прихватив удочки. Пошли к реке. Они увидели неподалеку удаляющиеся фигуры: доктора Муна, сидящего верхом на осле и До Ри, шагающего впереди с вожжами в руке.

- Вот те на - доктор Мун из города, - заметил Юн Бо.

- Хозяину, поди, опять плохо, - сказал Ён И. - А, может, он прибыл из-за старушки Каннан?

- Не гадай! - бросил Юн Бо и пошел вдоль берега реки. Ён И придержал шаг, словно раздумывая, идти ему тоже на реку или повернуть назад.

Между тем, дойдя до ворот усадьбы господина Чхве, доктор Мун слез с осла и вошел во двор. А До Ри, заведя осла в конюшню, стал искать Киль Сана. Громко позвал его два раза.

- Куда он, черт возьми, подевался?

- И я его не видел, хи-хи-хи... - отозвался подросток, лет семнадцати, сын управляющего Кима, которого звали Кэ Донг. С уголков его раскрытого рта стекали слюни. Слабоумный Кэ Донг был на четыре года старше Киль Сана.

- Исполни мою просьбу, - сказал До Ри и подал мальчику сверток. - Отнеси это тетушке Бон Сун Не, скажи - от Воль Сон. Понял?

Продолжая хихикать, мальчик кинулся выполнять поручение.

А Киль Сан в это время находился в отдаленном сарае среди глиняных чанов, садовых инструментов и прочего хлама и что-то усердно мастерил. Воздух здесь стоял влажный, кисловатый. Мальчик резал небольшим ножом маску надменного аристократа. Движения его руки с зажатым инструментом были неспешные и уверенные. Вторая маска, уже готовая, но еще не покрашенная, лежала подле - она представляла собой женщину-озорницу. В полумраке сарая маски выглядели загадочными.

Обычно для изготовления маски применяли дерево, тыкву-горлянку, сосновую кору, бумагу. Но Киль Сан решил сделать свои маски по-другому. Он сначала соорудил основу из тонких бамбуковых палочек, выложил ими форму, потом закрепил бумагой, пропитанной клеем. Дал просохнуть. Нарастил еще слоем бумаги, придал объем. Проделал это несколько раз. После чего уже затвердевшую заготовку обрабатывал ножом. Всем этим премудростям Киль Сан обучился, когда жил в монастыре Ёнгокса в местечке Куре, что провинции Чолланамдо. Искусству рисования его научил монах Хе Гван, который с помощью акварели создавал на бумаге в основном образы Будды. А как делают маски, Киль Сан наблюдал у бродячих артистов, которые останавливались неподалеку от монастыря. Один из служителей храма выразился о Киль Сане примерно так: «Из этого юноши вряд ли получится монах. Но кем бы он ни стал, его труд пойдет на благо людей».

Помнится, как однажды в монастырь прибыла в паланкине одна дама: госпожа Юн из семейства янбана Чхве. Ее визит предопределил дальнейшую судьбу мальчика: после беседы госпожи Юн с главным монахом, Киль Сану было велено собирать вещи. И вот, на следующее утро, когда юноше предстояло проститься с монастырем и тронуться в путь вслед за паланкином госпожи Юн, главный монах прогремел своим зычным голосом: «Ну и повезло же тебе, шельмец! Из грязи, да в князи!» Киль Сан не понимал, почему его отправляют в чужую семью. Но постепенно успокоился, свыкся с мыслью, что всё в руках провидения. Никогда не выходивший за пределы монастыря, мальчик восхитился открывшимся его взору миром. За каждым поворотом он видел картины, одна краше другой: долины, реки, озера... Вот люди плывут на плоту, облака отражаются на зеркальной глади озера. Где же заканчивается вода и начинается небо?! Сердце юноши радостно билось. Вскоре шествующая процессия вошла в ворота незнакомой усадьбы, и первое, что увидел Киль Сан - ярко цветущие ликорисы во дворе. А затем он увидел хозяина, чхампана Чхве, его хмурые глаза на неподвижном сером лице. Мальчик робко оглядывался вокруг. В это время к нему подошли старушка Каннан и старик Ба У.

Каннан спросила:

«Это правда, что ты из монастыря?»

«Да».

«Все ли благополучно у достопочтенного монаха?»

«Да».

«Здесь тебе будет лучше, чем в монастыре, - вставил свое слово Ба У. - Если хозяин станет браниться, не принимай близко к сердцу».

Киль Сан хорошо помнил ту сценку, как старушка Каннан, ласково приняв его в чужом месте, прослезилась и высморкалась в подол своего платья.

Позже прибыл к чампхану Чхве какой-то ученый человек, солидного вида, в шляпе, который понаблюдав за Киль Саном, заметил громко:

«Этот мальчишка хорош. Из него выйдет великолепный посыльный».

Киль Сан, не знавший, что означает слово «посыльный», обратился за разъяснением к старушке Каннан. Та сказала:

«Ты должен радоваться. Гость отметил твою расторопность и благонравие. Посыльный - это человек, который исполняет поручения хозяина. Он должен для этого, если понадобится, отправиться и в город, и в отдаленные провинции».

Киль Сан хорошо помнил тот зимний день, когда впервые увидел Ку Чхона, пришедшего на работу в усадьбу господина Чхве. Батрак оставил в душе парня жалость: он выглядел как оборванец. Будучи сам одиноким, Киль Сан сразу отнесся к незнакомцу с теплотой. Он часто замечал, как тот после рабочего дня уединялся и тоскливо смотрел на закат, при этом мальчик тоже ощущал на сердце невыразимую боль одиночества.

Однажды, когда хозяин был в отъезде, Киль Сан взял бумагу и уголь, стал рисовать божество - бодхисатву Авалокитешвару, держащего в левой руке бутыль, а в правой - ветку ивы. Увлекшись рисованием, юноша не заметил подошедшего человека, вначале он увидел пред собой ноги мужчины в соломенных чипсинах, а подняв глаза, наткнулся на лицо удивленного Ку Чхона.

«Ты изобразил божество сострадания?» - спросил батрак.