Евгений Мороков - Отчаянный марафон

— Мужик, мы сегодня будем пить? — его низкий голос лег под испанский бой. Он хорошо чувствовал гитару. Музыкальная школа, упорство и желание помогло ему в этом.

— Безусловно. Как только получу ключи от квартиры.

Ираклий перешел на мягкий перебор. Он отращивал ногти на правой руке, для лучшей игры. Пальцы левой руки бегали по ладам грифа гитары. Ираклий радовался собственному мастерству, выставляя широкую улыбку напоказ. Густые темные волосы с несколькими седоватыми волосками у висков были идеально уложены назад. Глубокие черные глаза уже начинали блестеть под приглушенным кухонным светом. Видимо, это не первая банка пива. Он перешел на классику рока, добавив театральный низкий голос и мимику лица.

Мы сходили в магазин. Водка, пиво, вино, закуска и сок — распределились по пакетам. Время шло, несколько бутылок пива стали пустыми. Вика зашла на кухню и сообщила, что Вова уже идет. Бутылки издали полупустой звон, предвещая неизбежный праздник.

— Макс, ты помнишь, что я говорила? — Она стояла в проходе на кухню, под самой аркой. Кремовое облегающее платье хорошо сидело на ее фигуре. Голубые глаза ожидали моего ответа.

— По поводу? — Я открыл окно, подкурил сигарету, продолжая смотреть на Вику.

Она поправляла прическу, к которой еще не привыкла. Каре шло не всем девушкам, поэтому страх являлся оправданным. Каштановые волосы бегали по оголенным плечам, делая пробежку из стороны в сторону. Ираклий сделал несколько комплиментов в ее адрес, а я промолчал, чувствуя некую неловкость. Комплименты всегда давались мне с трудом, поэтому в большинстве случаев приходилось молчать. Комплимент — это акт восхищения чем-либо. Восхищаться одним значит заставить меркнуть другое. Она приподняла бровь, сомкнула губы в знак театрального разочарования и посмотрела на меня холодными глазами цвета горных озер в середине зимы.

— Этого месяца. Ему иногда придется оставаться у тебя. Со следующего месяца он полностью переходит на другой объект.

— Да, конечно. Никаких проблем. Думаю, мы найдем общий язык.

— Ага. Вы только не спейтесь там вместе.

Через минут десять подошел Вова. Я видел его второй раз в жизни и немного волновался при передаче денег взамен на ключи. Мы предложили ему пива, он не отказался, уселся на один из стульев, открыл банку и не спеша похлебывал ее.

Мой новый сосед рассказывал истории из жизни человека, работающего на одной из сотен скучных работ. Они оставались абсолютно неинтересными, ибо сфера его деятельности никоим образом не касалась нас, да и людей, обитающих в его голове, мы никогда не встречали. Все делали вид, словно внимательно его слушают, а я пытался дозвониться до ребят, чтобы узнать, когда они явятся. Спустя двадцать минут подъехали Миша с Настей. Оставались только Саша и Кирилл, их мы не стали дожидаться, а отправились на квартиру.

Я тащил чемодан, ребята — пакеты с алкоголем и едой. Дорога оказалась недолгой, правда, немного затруднительной. Ветер кусал оголенные кисти рук, я постоянно менял руку в надежде отогреть замерзшие пальцы в карманах худенького пальто. На середине пути оторвалась ручка проклятого чемодана, мне пришлось волочить его через сугробы, постоянно поднимая с земли, как убитое животное, которое не хочется оставлять на дороге. Мы прошли безвкусный фонтан, стоявший посреди детской площадки, заваленный мусором и снегом. Летом, возможно, он выглядит иначе, доставляя удовольствие местным жителям, но сейчас он наводил тоску.

Мы подошли к подъезду, Вова сказал пароль от домофона, затем открыл дверь и направился к лифту. Старый дом ударил кислым запахом пропавших овощей прямо в лицо. Этому зданию больше пятидесяти лет, как и жильцам, стоявшим около подъезда. Люди уже давно смирились с этой вонью, став ее частью. Кабинка лифта размещала в себе четырех человек, оставшимся двум пришлось ожидать следующего захода.

Кухня всегда становилась эпицентром любой вечеринки, как и в этот вечер. Квадратная комнатка три на четыре вмещала в себя шесть человек, готовая в любой момент поместить сюда еще нескольких людей. Вика достала кастрюлю, вспорола тетрапаки, пользуясь техникой хирургической точности, и наполнила металлическую посудину красным вином. Вова сидел у окна на деревянном стуле, распивая вторую банку пива. Миша с Настей разместились на твердом уголке. Я и Ираклий стояли, облокотившись на стиральную машину, размещенную у прохода. Всякий давал советы по приготовлению глинтвейна. Оказывается, здесь находились лучшие повара и бармены.

Я открыл холодильник в поисках недавно закинутой в морозилку бутылки водки. Внутри царил мрак: куча открытых майонезов, старая морщинистая картошка, остатки еды, пятна от соусов. Схватив бутылку, закрыл это треклятое место. Обернувшись, увидел красно-зеленые полки, в шахматном порядке, глядевшие на меня. Угадать бы, в каком шкафу рюмки. Вова дал наводку, четыре рюмки полетели в раковину. Им срочно нужна дезинфекция, а мне срочно надо купить резиновые перчатки. На стол опустились четыре рюмки, как бетонные плиты опускаются на фундамент под воздействием крана. Ножки стеклянного стола вызывают опасения, их неустойчивость может привести нас сегодня к краху.

После двух заходов Миша начал раздеваться, снял серую толстовку с вышитыми ласточками на плечах, оставшись в белой футболке с персонажем из «Симпсонов». Вика с Настей распивали «Лыхны» в ожидании глинтвейна. В бой пошла музыка, она оккупировала каждый сантиметр кухни, давая вздохнуть многим с облегчением, ведь общение еще не шло. Мне позвонил Кирилл.

— Макс, мы будем через час. Вы там как? — Я вышел в коридор, чтобы лучше слышать его.

— Хорошо. Мы прекрасно, пьем за тебя.

— Вы давайте там аккуратней, чтобы менты не приехали, как в прошлый раз. — Мне сразу вспомнился мой день рождения, когда правоохранительные органы приезжали к нам четыре раза.

— Не, всё нормально. Всё под контролем. Я тебе адрес скинул.

— Да, я видел. Ну, всё, ждите нас и не напивайтесь там.

Прошло минут сорок, бутылка водки закончилась, мы вышли на площадку покурить, обдумывая дальнейший ход событий. Девчонки вернулись в квартиру, а мы решали, кто пойдет в магазин за сигаретами и, скорее всего, за водкой. В морозилке оставалось всего две бутылки, а ночь повышала ставки. Двери лифта заскрипели, освобождая припухшие тела в полицейской форме.

— Давай выкидывай сигарету, — сержант ткнул в меня пальцем.

— Секундочку, дайте докурить. — Пока я делал несколько тяг, они разместились рядом с нами, создав небольшой пионерский круг без костра. Я взял жестяную банку, служившую пепельницей на площадке, потушил окурок и вернулся в круг.

— Молодые люди, на вас жалуются соседи, — говорил сержант. Как много дают лычки на погонах.