Евгений Мороков - Отчаянный марафон

— А мы жалуемся на них. — Никто не оценил моей шутки.

— Кто хозяин квартиры? — Вова пошел за паспортом, Миша и Ираклий отправились на кухню, а я остался стоять у двери, выжидая Вову с паспортом. Он вернулся с документом в руках. Сержант протянул правую руку, но Вова уклонился от передачи паспорта.

— Имею полное право не передавать вам его в руки.

— Как вам угодно, — негодуя, ответил офицер.

Они рассматривали первые четыре листка под светом яркого карманного фонарика. В это время спустился сосед, живший, видимо, этажом выше. Его брюхо вываливалось из полосатой майки, черные спортивные штаны болтались на коротких ногах, глаза залиты алкоголем и кровью, внутренний бык вырывался наружу. Редкие светлые волосы кусками росли на красной планете.

— Да, заберите этих козлов в участок. Они достали уже, — он жевал слова, как теленок, пожирающий траву на лужайке.

— Мужчина, мы разберемся. Идите домой, — ответил Сержант.

— Мудаки проклятые. Вас посадить надо, — продолжал отставной морской пехотинец, которого выкинуло на сушу. — Мало того, что от вас толку никакого в этой жизни нет, так вы еще и горланить вздумали, ишаки паршивые.

— Может быть, вы угомоните это создание? Вы же слышите, что он несет? — я начинал нервничать.

— Молодой человек, мы и с этим разберемся, — сержант не поднимал глаза, вычитывал адрес прописки.

— Эй, маленькие ублюдки, еще раз я услышу шум, я вас всех поубиваю, — он держался левой рукой за перила, а правой гонял воздух. Клоун, предоставляющий бесплатное представление. — Одного за другим. Шутить не собираюсь.

— Вы вообще слышите, что он говорит? Или вы только документы собираетесь проверять? — я уже не мог этого терпеть. Алкоголь требовал справедливости.

— Молодой человек, мы внимательно изучаем документы. — Пока фонарик бегал по листкам паспорта, сосед продолжал гнать чепуху.

— Эй ты, моряк, иди сюда, — я двинулся к пьяному телу. — Что ты там хотел сделать? Давай, иди сюда. — Два полицейских сработали оперативно, не дав мне сделать и трех шагов. — Хочешь что-то сказать? Чертов кретин! — Мне начали заламывать руку. — Какого черта вы делаете?

— Молодой человек, успокойтесь, не провоцируйте его. — Они отпустили меня, загородив путь.

— Если вы его сейчас не уберете отсюда — будет только хуже. Вы посмотрите на него, он же вообще никакой. Даже на ногах стоять не может. — Второй полицейский направился к нему, пытаясь вернуть пьяное тело домой. Через минуту все успокоились, нам сделали предупреждение, мы пожали друг другу руки и разошлись.

Я захватил пальто, взял деньги и направился в магазин. На лифте поехали полицейские, пришлось спуститься по лестнице. Когда живешь на пятом этаже, то можно себе позволить попрыгать по ступенькам. Выйдя из подъезда, увидел Кирилла с Сашей.

— Только не говори, что два мента спускались от вас?! — Кирилл стоял с пакетом напротив меня, а Саша болтала по телефону.

— Именно, — я проверял карманы, деньги все еще были там, надо купить две пачки сигарет.

— Макс, ну как так? Опять? — он выплеснул комок смеха, словно машина для подачи бейсбольных мячей.

— Случайность, друг мой, случайность. Мне надо в магазин за сигаретами. — Мы перешли дорогу, купили сигареты и вернулись в квартиру.

Никто не выходил на площадку, все курили на кухне. Вова оставался единственным некурящим человеком. Он забился в углу, широко раскрыв глаза, провожая уходящие вдаль фразы, как ребенок, наблюдающий за грузовыми поездами, что пробегают мимо станции. Он был щуплым, потерянным, отстраненным. Чужая компания пугала его, из-за этого взгляд метался от одного к другому. Покрасневшее лицо выдавало улыбку и громкий колокольный смех. Руки выполняли всего несколько задач: поднимали и опускали рюмки и поправляли короткие светлые волосы на голове.

Водка давала о себе знать. Мы с Ираклием пошли в комнату за гитарой. Квартиру поглотила живая музыка. Наши голоса разрывали бледные стены. Те, кто оставался трезвым, спасались бегством в комнату, остальные сидели с нами. Последней песней стала Radiohead «Creep». Песня, цепляющая абсолютно все сердца, заставляя любого слушателя напрягать голосовые связки. Припев мы пели все вместе, слова разбегались, бились об стену и возвращались обратно в ином виде, в ином звучании. Я пытался выжать максимум на гитаре, но эти скрипящие голоса покрывали звук любимого инструмента.

Через минут пятнадцать в дверь постучали, полиция вновь явилась к нам, хранители сна и порядка ломали дверь. Нет, больше никто им не откроет, никто не заговорит с ними. Они знали — мы внутри, только ничего не могли поделать. Стук, стук, еще стук, я представлял, что это барабанщик ищет потерянный ритм. Немного пританцовывая, я закурил сигарету. Ко мне подошел Кирилл с Сашей.

— Макс, мы, наверное, поедем, — он держал телефон в руках, как солдат с гранатой, готовый в любую секунду сорвать чеку, только ему требовалось набрать номер такси.

— Чего так рано? — Выражение их лиц говорило о полном принятии решения, «наверное» прозвучало только для того, чтобы не обидеть никого.

— Да Саша уже спать хочет.

Он аккуратно коснулся Сашиного плеча, дав понять ей, что можно вызывать такси, сам он продолжил стоять рядом, спрятав телефон в задний карман брюк. Она была чуть выше его, с длинными светлыми волосами и бледной кожей. Они являлись удивительной парой. Без общих интересов, без одинаковых взглядов на жизнь. Оба жили со своей особой историей. Чужие люди, ставшие друг для друга родными, несмотря ни на что. Тяжело любить, ломая всю свою сущность, но тот, кто пойдет на самопожертвование, обретет человека, потеряв себя. Время заберет любовь, как забирает красоту у юных дев, богатство у глупцов, жизнь у стариков, и тогда останется пустота с ее голыми стенами, никаких дверей и окон. Ты больше никого не найдешь, ведь сам давно потерялся.

— Да без проблем. Думаю, пора уже закругляться. — Через двадцать минут я провел ребят до такси.

Ну вот, двери закрылись, свет фар ударил мне в глаза. Машина дала задний ход, руль вправо, прощальный взгляд с пустыми улыбками на трех лицах, и все закончилось. Три года общения походили на американские горки, где конец поездки оставляет приятные воспоминания. В детстве я всегда боялся остаться без друзей и всегда оставался один. Это научило меня отпускать людей по их желанию, но сам уходить я так и не научился.

На улице никого не осталось. Магазин закрыт, окна погасли, ветер утих, лишь мелкие снежинки заходили на посадку, подобно белым железным птицам, что взлетают и садятся точно по расписанию. Я почувствовал усталость и тоску. Не оставалось никакого желания возвращаться обратно. Мне не нравился этот район, дом, подъезд, квартира. Единственное, что меня радовало, — одиночество, проданное мне за наличку. Сегодня с утра я услышал фразу: «Надо выходить из зоны комфорта», люди прессуют в нее некий «глубокий смысл». Нужны деньги — выходи из зоны комфорта, работай на двух работах. Спишь по четыре часа и не успеваешь закончить дела — выходи из зоны комфорта, не спи совсем. Хочешь путешествовать, снять квартиру, познакомиться с девушкой, нахамить официантке, избить соседа, поджечь дачу, — мать твою, выходи из зоны комфорта и делай это. Миша с Настей вышли на улицу. Он походил на медведя, укатанного в зеленую парку, темную шапку, а поверх нее — капюшон с меховой подкладкой. Рядом миниатюрная Яна в черном пальто, потертых джинсах, зимних ботинках, обмотанная шерстяным одеялом винного цвета. Они покурили со мной в ожидании очередной машины. Маска усталости приросла к пьяным лицам. Такси подъехало, мрачный водитель безразлично посмотрел на нас, забрал груз, нажал на педаль газа, и они исчезли из виду. Открыв дверь квартиры, я почувствовал резкий запах, похожий на кошачье дерьмо или что-то подобное. Изможденные тела раскинулись по всей комнате, уставившись в телевизор. Ираклий и Вика лежали на диване, Вова на кресле от дивана. Я упал к ним, отобрал кусок одеяла, часть подушки у Вики и пытался погрузиться в сон.