Дмитрий Зорин - Сказка и быль

В нашей жизни с братом произошли тоже значительные перемены, от которых мы ждали много нового. Прежде всего, это было связано со сменой обстановки и среды обитания, ну и, конечно, смена школы предвещала много нового, неизвестного, вызывающего чувство насторожённости.

В Покровке мы прожили немногим более года. Первый год учёбы в новой школе завершился для меня провалом. Я во второй раз был оставлен на второй год. Опять сказался низкий базовый уровень знаний, приобретённых в начальной школе. Школа здесь конечно не причём, причина в, мягко говоря, в прохладном отношение к учебному процессу, отсутствии самодисциплины, всё это не могли не сказаться отрицательно на результатах моей учёбы.

В последующие три года мы не раз меняли место жительства, но уже с помощью руководства госпиталя, где работала наша мама. Сначала нам была предоставлена комната в бараке, в народе их называли «итальянскими бараками».

Это жилье возводилось для размещения японских военнопленных, чей труд использовался на строительных объектах города. У нас, детей, души которых несли следы, оставленные войной, непросто складывались отношения с этими людьми. Раны ещё кровоточили. Я вместе с друзьями проводил много времени около военнопленных. Мы видели в них врагов, хотя о японском периоде войны знали очень мало, сказывалась его скоротечность, поэтому чувство вражды к японцам было у нас каким-то натянутым. Охрана пленных была визуальной, они пользовались относительной свободой перемещения на объекте работы и проживания, что давало возможность прямого контакта с окружающим миром, к которому мы тоже относились. Пленные тянулись к нам, ребятишкам, видимо, общение с нами в какой-то мере заменяло им общение со своими, оставленными дома детьми. Они одаривали нас не хитрыми подарками, часто собственного изготовления. Мы не всегда отвечали им адекватно, нередко по мелкому мстили им, не осознавая за что. Они открыто не реагировали на нашу кажущуюся враждебность, хотя иногда их реакция на наши выходки была неопределённой, что вызывало у нас тревогу. После их депортации казармы, в которых они жили, были заселены нуждающимися в жилье людьми. Распоряжалось этим жильём военное ведомство, и часть его было, видимо, выделено гарнизонному госпиталю. Так мы получили первую после войны ведомственную жилплощадь.

1950 год начался с «подписания 14 февраля 1950 года советско-китайского договора о дружбе, союзе и взаимной помощи. Вождь китайских коммунистов Мао Цзэдун прибыл в СССР и попытался преодолеть недоверие Сталина к своей персоне». Этот договор можно отнести к успеху внешнеполитического курса, проводимого СССР. В мае-июне была проведена «дискуссия о языкознании» с участием Сталина. Это была одна из самых уродливых политических кампаний сталинского времени. Вождь большевиков всерьёз ощущал себя «корифеем всех наук». [5, с.282]

30 мая было опубликовано Постановление ЦК ВКП (б) об укрупнении колхозов. В результате было сокращено количество колхозов, уменьшены индивидуальные наделы и сокращена натуральная оплата труда колхозников. В сентябре состоялся судебный процесс по так называемому ленинградскому делу.

«Вновь нагнеталась атмосфера страха и террора. Возникло «Ленинградское дело», сфабрикованное в конце 40-х годов по обвинению видных деятелей партии и государства в намерении превратить Ленинград в опору борьбы со Сталиным и его окружением». В результате Вознесенскому, А. А. Кузнецову, М. И. Родионову и другим обвиняемым из числа видных партийных и советских руководителей был вынесен смертный приговор». [5, с.282]

Основная масса населения, а тем более мы, на слово верили официальной информации и искренне возмущались предательством «отщепенцев», как их окрестили в прессе. У нас и мысли не могло возникнуть о возможности провокации со стороны партии и советской власти. Обратная сторона медали была скрыта от основной массы народа жесточайшей цензурой и репрессивными мерами.

В сентябре был введён в строй Минский тракторный завод, одна из крупнейших послевоенных строек. Минск представлял собой после войны сплошные руины, и осуществление строительства одного из гигантов советской индустрии, чья продукция впоследствии пользовалась большим спросом на мировом рынке, было большой победой советского народа.

«Повышенный интерес Сталина к вопросам языкознания немедленно отразился на организации работы парт аппарата, которому отныне предписывалось ещё активнее навязывать учёным партийную точку зрения». [5, с.282]

Для реализации этой задачи в сентябре 1950 года был создан в ЦК ВКП (б) Отдел науки и высших учебных заведений.

«Завершением коллективизации на Западной Украине закончился этот год. Здесь, после разгрома повстанческих бандформирований и высылки по инициативе Хрущёва антисоветских элементов и кулаков в Сибирь, также поголовно победил колхозный строй». [5, с.282]

Период проживания в бараке мне запомнился ночными походами для пересчёта очереди за мукой или другими дефицитными в то время продуктами, распределяемыми через специальные магазины. Жили мы рядом с госпиталем, и магазин, в котором мы отоваривались, был рядом, что позволяло маме во время ночных дежурств подстраховывать нас во время пересчётов очереди. Продукты выдавались на каждого члена семьи, поэтому во время пересчёта очереди все должны были быть на месте. Процедура пересчёта и время его проведения зависели от людей, сумевших взять осуществление этой операции в свои руки, и поэтому носили субъективный и непредсказуемый характер. Можно ожидать было всякого подвоха. Стоящие в хвосте очереди люди стремились за счёт отсутствующих во время пересчёта впереди стоящих людей продвинуться, поэтому они провоцировали организацию неожиданных пересчётов. Можно представить себе состояние людей, а это часто были пожилые люди и дети, опоздавших на этот пресловутый пересчёт, в результате которого они безжалостно выбрасывались из очереди и тем самым зачастую лишались возможности приобрести так необходимый для сносного пропитания продукт. Эти очереди с пересчётами по ночам, требующие постоянного контроля, выматывали взрослых, не говоря уже о нас, детях.

Вторым памятным событием того времени в нашей было, появление у нас маленькой рыжей дворняжки, подобранной где-то бабушкой и принесённой домой. Все наше внимание было переключено на это существо, общение с которым для нас с братом было взаимно приятным и полезным. Её исчезновение во время переезда на другую квартиру мы восприняли как несчастье.