Сергей Яковлев - Советник на зиму

Однажды поутру Низговорова навестила Маргарита Разумовна.

— Вы хотите кого-то здесь собрать? Надо бы сказать Потапу Степановичу.

— Скажу, когда будет о чем говорить, — буркнул Низговоров.

— А вы скажите сейчас. Ему все равно доложат, по-дружески вас предостерегаю. Будет лучше, если он услышит это из первых уст.

Низговоров пришел в бешенство и в категоричной форме прервал разговор, сославшись на занятость. А когда Маргарита Разумовна удалилась, поуспокоился, пораскинул мозгами — и отправился к губернатору с повинной.

— Кто хоть соберется? — с напускным равнодушием спросил Потап Степанович, выслушав сбивчивое объяснение.

Низговорову не хотелось называть Волка и Викланда: кого-то из них, а то и сразу обоих Потап Степанович вполне мог сгоряча забраковать. Это поставило бы Низговорова в крайне неловкое положение. Ответил уклончиво:

— Самые уважаемые горожане и зарубежные эксперты.

— А-а… Думаете, придут?

Через час-другой, еще пару раз посовещавшись с Маргаритой Разумовной, губернатор объявил новое решение: кабинет созывается все-таки на день раньше!

Перед заседанием Низговоров чувствовал себя уверенно. Губернатор к нему явно благоволит. Если и полетят чьи-то головы, то уж никак не его. Реформаторская стратегия Потапа Степановича обещала быть правильной, хотя за тактические подходы придется, конечно, побороться… Единственное, что омрачило настроение, — Мишин язык. Подвозя Низговорова утром на работу, шофер завел любимую пластинку:

— Бабуля новые «мерседесы» получил. Вам бы тоже машину поменять! Эта вся уже сыпется. Замучился латать: то одно, то другое… Да и вид не тот, несолидно.

«Бабуля» — так все вокруг звали Аршака Манвеловича. Низговоров не успевал делать в своем списке пометки: «Щуп», «Бабуля», «Железная леди»… Не знал только, как они промеж себя называют его самого. Но не в том дело. А дело в том, что администрация действительно приобрела на днях новые машины (сколько — держалось в тайне), и теперь приходилось гадать, кого ими осчастливят. Низговоров был уверен, что его при дележке постараются обойти. Получит, конечно, Маргарита Разумовна, получит Асмолевский, затем Негробов, Постила (не зря же она прибрала к рукам финансы!), может быть, Аршак Манвелович. А то и Щупатому дадут, очень уж любит он ныть да прибедняться; вот уже и насчет квартиры в башне удочку забрасывал. Биргер — едва ли; во-первых, ее не жалуют, а во-вторых, она к таким вещам почти равнодушна… Что говорить, скорее Павлыч прибавит к своему джипу персональный «мерседес», чем его получит Низговоров!

Низговорову не терпелось немедленно поговорить об этом с губернатором — конечно, в присутствии Аршака Манвеловича. Вопрос вот-вот решится келейно, без участия Низговорова, и махать кулаками будет уже поздно. Но предстоящее заседание путало все карты: не станешь же прилюдно поднимать такую тему!..

Собрались в кабинете губернатора, украшенном портретами его великих предшественников. Были, кроме Низговорова, главы департаментов, секретарь, управделами и прокурор (как ответственная за финансы). За все время в должности советника Низговоров видел Постилу впервые; с памятной вечеринки у Кокуриной она почти не изменилась. На его приветствие ответила сквозь зубы. Впрочем, о Постиле Низговоров думал меньше всего. Заседание для него началось с неприятности: ближние к Потапу Степановичу стулья были уже заняты. Во главе длинного стола по правую руку от губернатора уселась Маргарита Разумовна, по левую — Асмолевский. Скандалить и доказывать свои права было смешно. Пришлось довольствоваться местом между Асмолевским и Щупатым, прямо напротив Нины Мордуховны. Потап Степанович не заметил беспорядка, как будто так и должно было быть, что дополнительно раздражило Низговорова и невольно придало его лицу брезгливое выражение.

Шум постепенно улегся, и члены кабинета — кто с напряженным ожиданием, кто с любопытством — повернули головы к губернатору.

Потап Степанович начал с того, что удивил всех. Он сказал, что собрал кабинет для обсуждения одного-единственного вопроса: из чего состоит православная вера и какой от нее нынче прок.

Первой от шока оправилась Биргер. Она предположила, что Потап Степанович, вероятно, имеет в виду не православие, а христианство в целом, против которого советник Низговоров написал на днях злобный и лживый памфлет. Лично ей неприятно обсуждать столь высокий предмет в тоне прозвучавшего вопроса, и вообще она не видит здесь темы для дискуссии. Русские сделали свой выбор более тысячи лет назад.

— Обратитесь к летописям, они однозначно говорят о поддержке народом этого выбора.

— Летописи-то кто составлял? — возразил губернатор. — Такие же вот, как наша Кандыба с телестудии. Пишущая братия себе не принадлежит, ей надо чем-то питаться… Да я ничего не говорю, журналисты, конечно, очень нам помогли.

Биргер сделала вид, что не заметила выпада, и продолжила: если Потап Степанович осознанно упомянул именно православие, то она считает, что светская власть не вправе брать на себя решение вопроса о филиокве…

— О чем, о чем? — изумился Потап Степанович.

Нина Мордуховна твердо повторила: о филиокве . И добавила, что особенно неуместен такой разговор после учреждения в городе экуменического центра и передачи ему театрального здания, о чем Потап Степанович сам вчера подписал распоряжение.

Для Низговорова это известие было как гром среди ясного неба.

— Нина Мордуховна, неужели вы, министр культуры, не заплачете, если город останется без театра? — воскликнул он.

Биргер сделала обиженное лицо.

— Да что вы опять заводите! — неожиданно кинулась ей на выручку Маргарита Разумовна. — Театр уже закрыт! Вопрос в том, как нам трудоустроить Марата Сафарбеевича.

— Когда Нина Мордуховна заплачет, мир перевернется! — пошутил многозначительно Потап Степанович. И спросил: — Кто еще хочет высказаться?

Маргарита Разумовна, успевшая понервничать, взволнованно сказала, что в церковь заходить стыдится — там столько бедных и несчастных! — но когда идет мимо, всегда подает нищим, и не только возле церкви. Носит для этого отдельный кошелечек с мелочью.

— Вам ли с вашими доходами подавать! — пожурил ее губернатор. — А кто по-настоящему богат, тот ведь ни копейки не вынет.

Щупатый сказал, что Бог, по его мнению, учит вести дела честно и экономно, а это как раз то, чего не хватает нынешним предпринимателям. Что народу нужны строгие духовные наставники, какие, он слышал, были на Западе в эпоху реформации. Тогда все у нас пойдет на лад.

Его неожиданно поддержал Асмолевский, уточнив, что нужны не столько наставники, сколько жесткая регламентация всей жизни, возрождение сословий и суровые законы. Закон — лучший учитель.