Сергей Яковлев - Советник на зиму

От двери донесся тихий звук, как будто поскреблась кошка, и тотчас показалась голова Асмолевского. Низговоров отдернул руку.

— Вы чего-то хотели, Валя? — спросила Маргарита Разумовна, заливаясь детским румянцем.

— Э-э… Я завтра зайду.

— А я вам что говорила? — огорченно сказала Маргарита Разумовна, когда дверь закрылась.

— Ну, Асмолевский… — равнодушно протянул Низговоров.

— Вы, как всегда, ничего не знаете, — сказала Маргарита Разумовна. — Асмолевский давно сплетничает, что мы с вами делим одну постель, что только благодаря этому вы стали советником. Он… Он просто больной. Всех подозревает в половых связях. У него с этим делом не все в порядке. Если бы вы слышали, что он говорит!.. Не берите в голову. За вами ведь такого греха не водится, вы никогда не сочиняете про других гадости, верно?..

На площади несколько дней шла какая-то стройка. Однажды вечером Низговоров бросил взгляд из окна кухни — и увидел, что слева от потухшей, еще ни подо что не приспособленной громады театра засветился стеклянный куб с яркой неоновой вывеской над ним: «Абнава».

— Что это за «Абнава» у нас завелась? — спросил он утром шофера.

— Центр досуга! — с гордостью ответил Миша. — Салон модной одежды, бар, казино… Говорят, богатый англичанин открыл. Денежки в город потекли! Теперь заживем.

На крыльце администрации Низговорова в то утро поджидала жирная Оксана Кокурина из прокуратуры. Бесцеремонно ухватила за рукав пальто, за дверями сразу потащила к столику вахты, сунула какую-то бумагу:

— Подпишите, это срочно!

Низговорову стало стыдно перед вылупившим глаза дежурным лейтенантом, перед шедшими на работу служащими. Сердито освободил рукав от цепкой хватки, догадался сказать:

— Вы пройдите в гардероб, разденьтесь сначала. И мне дайте раздеться. После посмотрим, что там у вас.

Ждал Кокурину в кабинете, немного заинтригованный — что за дела могли быть к нему у этой тумбы, да еще срочные? — а она как в воду канула. Прошли полчаса, час… Низговоров начал уже переживать, что напрасно обидел женщину, можно было побеседовать и там, у входа, расспросить (мало ли: умер кто, срочно собирает пожертвования на похороны — все в жизни бывает!). И тут как раз она к нему ввалилась, пыхтя, как паровоз, а следом — смурной Павлыч.

Павлыч в администрации раньше не показывался. Низговорову явление смешной парочки напомнило звуки чавкающего в ночи насоса.

Вошедшие заняли сидячее положение. Кокурина снова подсунула Низговорову бумагу, молча ткнула коротким пухлым пальцем, где подписывать.

Низговоров вчитался. Это была доверенность на получение крупной суммы денег, выписанная на имя Некрасова Тимофея Павловича и адресованная генеральному директору фирмы «Абнава», некоему А. М. Лиходееву.

— Что все это значит? — спросил Низговоров.

— Одежду в магазинах покупали? — рявкнула Кокурина.

— Кто, я? Давно не покупал. Я одеваюсь в ателье управления делами, деньги вычитали из моей зарплаты… — Низговоров смутился. Неужели пошив его пальто и костюма был как-то не так оформлен, и теперь его хотят за это привлечь?

— Я спрашиваю, хоть раз в жизни носили что-нибудь новое? — продолжала орать Кокурина. — Ну, раньше, в детстве?

— Да. Возможно…

— Так-то лучше, — сказала она с удовлетворением и поправила очки. — Это и значит «абнава», когда новое покупают.

Низговоров почувствовал, что на лбу у него выступила испарина. Никогда в жизни ему еще не приходилось иметь дело с дознавателем прокуратуры.

— Вообще-то я спрашивал не о том… И кто придумал такое название? Англичанин?

— Да вы что, издеваетесь? Какой еще англичанин? — снова закричала Кокурина. — Наш, местный предприниматель. Пришел регистрировать фирму, Эльвира Григорьевна подсказала ему название, я вписала в реестр… По-моему, отлично звучит. Вы что, впервые это русское слово слышите? Хватит резину тянуть, подписывайте!

— Но при чем тут я? Если этот предприниматель… Если господин Лиходеев что-то задолжал Тимофею Павловичу, пусть уж они без меня разбираются.

— Вот чайник, а? Ну и чайник! — восхитилась Оксана Микитовна, переглядываясь с Павлычем. — Это бюджетные деньги к нам возвращаются! Вы забыли, как договора подписывали? Те, что Эльвира Григорьевна вам приносила? Или хотите, чтобы наши денежки тю-тю?

— Как! Но она же сказала, что кроме нас с ней…

Низговоров вовремя умолк. До него только теперь начал доходить простой и очень обидный смысл всей этой фантасмагории. Значит, Постила солгала? Или просто не смогла утаить операцию от напарницы? Но зачем было присылать ее к нему, да еще с Павлычем?

— Вы-то какое отношение к этому имеете? — поинтересовался он у Павлыча.

— Миленький, отец наш родной, нам ведь тоже кушать хочется! — возопил Павлыч. — А вы как думали? Святым духом питаемся?

Они все-таки переборщили: Низговоров не мог позволить так собой вертеть. Ему сразу вспомнилась история с коврами. Чем сильнее и грубее давили на Низговорова, тем больше он сопротивлялся. Такая уж была натура. Одно — разумные компромиссы в интересах дела, и совсем другое — шантаж со стороны какого-то отребья. Даже если Павлыч пронюхал о том невнятном соглашении с Постилой… Совершенно невнятном; Низговоров мог что-то такое подумать, что-то предположить, но ни единым словом себя не выдал… Даже если пронюхал — они не свяжут его круговой порукой. Кто он, и что они!

Он отшвырнул бумагу.

— Пусть ко мне зайдет Эльвира Григорьевна и все объяснит.

(Потом пожалеет: нужно было не отдавать, оставить доверенность у себя.)

Спорить они не стали, покинули кабинет в зловещем молчании. И в тот день никто Низговорова с этим делом больше не тревожил.

Но вечером завязались новые непостижимые узлы, да там, откуда меньше всего можно было ждать напасти. Головоломку задала Алиса. Она так резво и весело прибирала квартиру, что он не стал дожидаться чинной и скучной, почти супружеской церемонии в постели, улучил момент и пристроился сзади, как тогда, в кладовке, зная, что ей это особенно по нутру, а когда уже заканчивал — Алиса уставила на него снизу раскрасневшееся довольное лицо и сказала:

— Спасибо вам. Мы квартиру получили.

Как ни запыхался Низговоров, у него от удивления все же вырвалось:

— Квартиру?!..

Наученный опытом, не стал дальше выдавать себя и отпираться. Спустя время, уже оправляясь, задал наводящий вопрос:

— Чем в доме-то было плохо?

— А вы попробовали бы этот дом натопить! Да когда нет дров! Да с двумя малыми детьми на руках! Попробовали бы воды из проруби натаскать на мытье, на стирку!.. — Алиса завела было привычную для нее крикливую жалобу, но опомнилась, поймала руку благодетеля и сердечно прижалась к ней губами и щекой.