Татьяна Лебедева - Осень нелюбви

Денис занимался поставками добавок для спортсменов.

— Я уже кручусь и так и сяк, ищу новых клиентов. Стараюсь! — он выразительно посмотрел на Ингу. — Чтобы новые платья и кафе были! Но подруга ваша не ценит совсем.

— У подруги есть имя, во-первых, — язвительно прозвенела Инга. — А во-вторых, двадцать звонков в день с вопросом: «Ты где?» — перечеркивают все остальное.

— Пожалуйста, не ругайтесь, — попросила я.

Посетители кафе уже начали оборачиваться на нас.

— А из двадцати звонков сколько раз ты взяла трубку? Ни разу? — Денис понизил голос, и от этого он стал звучать угрожающе.

Ссоры, ссоры, ссоры. Эта осень была полна ими. Непонимание — единственное слово, которое полностью отображало взаимоотношения людей. Никто не был способен понять другого. Люди много говорили, кричали, что-то пытались объяснить, но слова не доходили, — как будто какая-то стена из серого осеннего тумана вставала на их пути. И слова накапливались, накапливались, пока не происходил взрыв. Вот только рушилась не стена, рушились отношения.

— Знаешь что, Денис! Спектакль окончен! — выпалила Инга. — Я больше не намерена это терпеть! Твоя тупая ревность перешла все границы. Считай, что мы больше не встречаемся!

— Ты уходишь от меня?

— Да.

— К кому?

— Как же ты заколебал! — всплеснула руками Инга.

— Подбирай выражения! — Денис стиснул зубы.

— Ты мне больше никто, поэтому подбирать выражения я не собираюсь!

Инга ощерилась, как дикая кошка. Ее ногти впились в край стола, так что кончики пальцев покраснели. Грудь вздымалась еще выше обычного.

— Денис, Инга, успокойтесь! — Лора незаметно подвинула к себе чайник и чашки с горячим чаем. Ей уже представилось, как они летят через стол от Инги к Денису. — Вам надо остыть и на холодную голову все обсудить.

— Здесь нечего обсуждать! — фыркнула Инга.

— Да все с ней понятно! — парировал Денис. — Нашла себе мужика богатого? Молодого трахаля?

— Пошел на хрен! — крикнула Инга.

Денис вскочил, и кованый стул с грохотом отлетел на метр к другому столику. Девушки за этим столиком взвизгнули и подпрыгнули на своих местах.

— Ты совсем обнаглела! — губы Дениса дрожали от злости. — Я сейчас тебя так пошлю!

Мне вдруг стало страшно за Ингу.

— Да нет у нее никого! — быстро сказала я Денису. — И за все время с тобой у нее не было ни одного парня! Ты — единственный мужчина в ее жизни! Она только о тебе и говорит, любит тебя, понимаешь!

Все это я проговорила ему на одном вдохе — и вот наконец выдохнула. Он внимательно посмотрел мне в лицо.

— Ты ее выгораживаешь! Не надо этого делать! — он покачал головой.

— Да как же тебе еще объяснить, чтоб ты поверил? — я беспомощно развела руками.

— Денис, точно тебе говорим, никого у нее не было и нет! И уходит она от тебя к маме, потому что нельзя постоянно мучить девушку подозрениями, — спокойно подтвердила Лора.

— Да она сама мне постоянно говорила, что у нее мужиков море, что не один, так другой… — растерянно ответил Денис.

— Инга? — он попытался заглянуть в глаза Инге, но она отворачивала свою гордую головку от него в сторону. В конце концов, он зло махнул рукой и ушел быстрым шагом, неся неподвижно свои накачанные плечи.

Мы обернулись к Инге. Она деланно улыбалась лучезарной улыбкой.

— Эта парочка за соседним столиком просверлила во мне дырки взглядом, — прошептала она. — Как вы думаете, сколько мне с них взять за представление?

— Инга, — спросила я ее. — Ты действительно говорила Денису, что у тебя море мужчин?

— В психологии есть такое правило, — начала объяснять она, — желанным может быть только то, что не принадлежит человеку до конца. Как только он получает желаемое, оно становится ненужным. Чтобы мужчина сходил с ума по девушке, он всегда должен знать, что у него есть соперники, что другие мужчины тоже ее хотят, понимаете?

Я прикрыла глаза и откинулась на спинку стула. Кафе действительно показалось мне театром, а все увиденное — спектаклем.

— Нашла коса на камень, — усмехнулась Лора. — ты переборщила, а он оказался слишком ревнивым. Ревность — это претензия на свободу другого человека. Если бы хоть один мужчина попытался лишить свободы меня, — он бы очень скоро пожалел об этом!

Инга согласно кивала головой.

— И что ты теперь будешь делать? — задала тот же вопрос Лора.

Инга снова открыла рот, чтоб ответить, но опять не успела. Через все кафе к нашему столику плыл огромный букет алых роз. Человека за ними видно не было, но, как мы сразу догадались, это был не кто иной, как Денис. Куст быстро приближался к нам, лавируя узкими бедрами между коваными спинками стульев. Еще чуть-чуть — и парочка за соседним столом достала бы из сумочек театральные бинокли, чтоб все получше рассмотреть. Тут же появился официант и поставил нам на стол шампанское и бокалы.

— Недолго мы втроем были одинокими, — улыбнулась я.

Денис вынырнул из-за роз. И хотя он выглядел смущенным и растерянным, глаза его сияли.

— Малыш, прости меня, — сказал он, обращаясь к Инге. — Я понимаю, что был не прав, когда названивал тебе каждые пять минут. Я подозревал тебя в изменах и мучил! Теперь я это осознаю. Но ведь я думал, что у тебя есть и другие мужчины!

Теперь все взгляды устремились на Ингу. По ее капризно надутым губкам было невозможно догадаться, что же последует дальше: простит она Дениса или отправит вон.

Инга не спеша встала, поправила белокурые волосы, расправила плечи, так что грудь взлетела к подбородку, и величественно приняла букет.

— Ты взорвал мне мозг! — со вздохом сказала она, закатив глаза. — Я уже хотела под поезд ложиться от твоих: «где ты и с кем ты?»

— Да если б ты нормально отвечала на мои вопросы… — снова вспыхнул Денис.

— Воу-воу! Вы ж только помирились! Пожалуйста, не надо сначала! — вскрикнула я. — Давайте уже быстро целуйтесь и обнимайтесь!

И Инга с Денисом нежно поцеловались, потерлись носиками, как два голубка, — и шампанское выстрелило и потекло рекой по нашим бокалам. Слава Богу, история закончилась хэппи-эндом, как в общем-то любая хорошая комедия.

* * *

В середине октября у нашего программиста Коли родился ребенок, мальчик, три двести, здоровенький и голубоглазый, как папка. Коля как-то очень скромно, будто невзначай сказал об этом утром Лёне в курилке. К тому времени они уже успели выкурить по второй и обсудить вчерашний футбольный матч.

— Коленька! — вскрикнул Лёня, — да что ж ты за человек такой! Что ж ты молчал все время, что потомство ждешь?

— Да как-то я… — Коля скромно пожал плечами.

— Коленька, — продолжал Леня, доверительно приобняв его за плечи, — это, конечно, новость хорошая, но советую тебе на этом и остановиться. Не дай Боже, превратишься во второго Родиона: съедят тебя эти спиногрызы. А ты слабенький, худенький, да и молодой еще, — тебе жить и жить. Это Родион уже скоро двухсотлетие отмечать будет, а тебе еще для себя пожить надо.