Татьяна Лебедева - Осень нелюбви

— Запомнила, как рука должна идти? — спросил он, и голос его сошел на хрип. Он откашлялся.

— Да.

Он отпустил меня, вышел вперед к дорожке и показал, как присесть и куда целиться. Я кивнула и сделала все, как он показал. Но рука моя была мягкой, как вата, и шар опять укатился, ничего не задев.

— Это бесполезно, — всплеснула я руками. — я не создана для этого!

— Давай еще раз попробуем, — сказал он.

— Если честно, я вообще не люблю боулинг, — я пожала плечами.

— Почему? — он подошел ко мне и стоял близко-близко.

— Понимаешь, в этой игре не надо думать, все зависит только от навыка, — и мне становится скучно.

— Так поэтому люди и приходят сюда, чтоб не думать, расслабиться.

— У тебя это получается?

— Сегодня не очень, — он усмехнулся. —А у тебя?

— Немного. И то благодаря «Маргарите», — я улыбнулась ему в ответ.

— Может быть, мы слишком много думаем? Как ты относишься к необдуманным поступкам? — Рома внимательно посмотрел мне в глаза.

— Стараюсь не совершать, — ответила я.

Через пятнадцать минут мы уехали с Ромой вместе. Поехали к нему. Я была пьяна. Он сидел рядом, и наши плечи прикасались друг к другу. И из всего своего тела я чувствовала только плечо, будто рук и ног не было, а было только два квадратных сантиметра плеча, и только в них бился пульс, и только через них поступала энергия, дающая мне жизнь. А еще я чувствовала его запах: кожа вперемешку с Kenzo. Этот запах ложился теплым туманом на мою голову, — и мне хотелось часто дышать, чтобы вобрать его в себя как можно больше. Город мелькал за окнами яркими огнями, вспышками фар в такт моему неровно бьющемуся сердцу. «Что я делаю?» — несколько раз мелькнуло в моем сознании. Но так же быстро, как появлялась, эта мысль исчезала из моей хмельной головы, гонимая страстью. Мы ехали молча, Рома время от времени посматривал на меня. Я чувствовала, как его взгляд проникает сквозь одежду и нежно гладит мою кожу.

Рома открыл дверь квартиры, пропустил меня вперед, легко дотронувшись до моей спины. На его прикосновение откликнулось всё тело. Включил бра. Шепнул: «Я сниму», — и принялся расстегивать мое пальто. Его пальцы медленно двигались от одной пуговицы к другой, наконец пуговицы закончились, он снял пальто, задержав руки на моих плечах. Сквозь тонкую ткань платья я почувствовала пульсацию его пальцев. Медленно, нерешительно, как в первый раз, он принялся искать губами мои губы, я не сопротивлялась. Я была похожа на плазменную лампу с электрическим зарядом внутри: до какой части тела он бы ни дотрагивался, — там тут же появлялась молния и била разрядом в грудную клетку и низ живота. Рома хотел взять меня на руки.

— Подожди, надо разуться, — шепнула я.

Он опустил меня на стул. Дрожащими руками я начала расстегивать сапоги. Он прислонился к стене, голос с хрипотцой:

— Что-нибудь будешь пить?

— А что у тебя есть?

— Сейчас, — прошел на кухню, не включая свет. — Коньяк, водка на березовых почках, похоже, всё! — засмеялся. — Да-а, не густо!

— Поставь музыку, помнишь, я тебе дарила Ю-ту The Million Dollar Hotel?

— Да, сейчас найду!

Я прошла за ним в комнату, присела на диван. Осенний вечер был темным, мгла казалась густой, как кисель. Она обволакивала теплом и забирала все силы и мысли. Я смотрела на Ромину спину, на то, как у него валятся из рук диски, падают с грохотом на стол и на пол.

«Нашел», — наконец сказал он. Заиграла «The Ground Beneath Her Feet».

Музыка была волшебной. Из коридора полосой падал свет бра. Рома повернулся ко мне.

— Я скучал по тебе!

— Я тоже скучала.

— Целый месяц не мог дотронуться до тебя… — он провел рукой по лбу. — Я не разрешал себе даже смотреть на тебя…

— Не надо об этом.

— Я действительно идиот.

Внезапно у меня закружилась голова. Темнота, музыка, мускулистые руки, полоска света — все завертелось в неистовом хороводе. Его губы были везде, они ласкали меня, как крылья бабочек. Они подняли меня над землей и бережно уложили на спину, я растворилась в теплом дыхании. Его жесткие ладони крепко держали меня и не давали упасть. Все перевернулось, я видела комнату опрокинутой потолком вниз. Она плавно покачивалась, и то летела мне на встречу, то снова удалялась в темноту. Она вибрировала вокруг нас. Пауза. Сменилась композиция. «Hold me, thrill me, kiss me…» — ритмично отбивал Боно. Я чувствовала каждую ноту и не слышала ничего. Я видела Ромин взгляд, выражение его лица: он любил меня. А я обожала его сейчас, именно в эту минуту.

Потом мы лежали в темноте, откинувшись на подушки, уставшие и мокрые. Был второй час ночи. Рома достал из кармана брюк сигарету, зажигалку и закурил. В темноте замелькал красный огонек. Вторую руку он запустил мне в волосы и легонько щекотал за ухом, массировал шею. Улыбался.

— У тебя есть одна блузка, которую я вспоминаю до сих пор, — тихо рассказывал он. — Мы тогда первый раз занимались с тобой сексом, и я не знал, как ее расстегнуть и стянуть с тебя.

— Да, черная.

— Да. Я все пытался найти застежку, а у нее, оказывается, была потайная молния, — он засмеялся. — А ты не спешила мне помочь.

— Мне было весело наблюдать за тобой.

— Я даже начал злиться!

Я смотрела на красный огонек сигареты, не отрываясь. Страсть отпустила, и я чувствовала только физическую усталость. Я выдохлась. Голова и руки были тяжелыми, как Сизифов камень. «Разве это любовь? — думала я. — Это все алкоголь. Зачем я здесь? Ведь я не люблю его» И душу снова наполняла пустота. Мне хотелось закрыть глаза и очнуться дома. Быстро, моментально, без объяснений.

Рома с наслаждением выпустил струйку дыма, посмотрел на меня:

— Прости меня! Я обижал тебя, потому что мне было больно! Нет-нет, я сейчас не об этом хотел поговорить! — предупредил он мой отрицательный жест.

Глубоко затянулся. Я поняла, что сейчас он хочет сказать что-то важное для него, о своих чувствах. Знала, что не смогу ответить. Должна была остановить, но…

— Даш, мне ни с кем не было так хорошо, как с тобой. Я не хочу, чтоб ты уезжала. Останься! Навсегда останься!

Он заглянул мне в глаза. В них он увидел только испуг и растерянность. Он всё почувствовал.

Я поднялась, отстранив его руку, села, обняла колени. Боже-боже, зачем я сегодня это сделала? Мы молчали какое-то время.

— Ром… извини… я, пожалуй, поеду!

Потом молчали еще, минуту или больше. Я слушала Боно, на глазах выступили слезы. Боно божественен как всегда, а я не на высоте! Я давно уже не на высоте! Я первая пошевелилась, разорвав невыносимо глубокую паузу. Стала искать свою одежду, старалась не смотреть на него. Он тоже вышел из ступора, закурил вторую сигарету, следил за моими движениями. Под его взглядом я всё роняла, ничего не получалось.

— Даш, ты специально так сделала, чтоб унизить меня, отомстить?