Игорь Григорьян - Иллюзия

— Вывод прост и категоричен — привязанность смерти подобна. Или вы кончаете с привязанностями или они кончают вас.

Агафья Тихоновна опять потянула носом воздух, как бы проверяя, понимаю ли я. Спустя мгновение, она продолжала говорить:

— Все что может сделать человек ограничено и безгранично одновременно. Ограничено его сферой влияния, то бишь исключительно собственной судьбой, и безгранично в этом измерении. Изменяя свою жизнь человек очень эффективно изменяет и свое окружение. Я бы даже сказала — не окружение, а отражение. Ибо всегда, — Агафья Тихоновна многозначительно приподняла плавник, — и никаких но или если, — она постучала плавником по столу, — всегда внешнее является отражением внутреннего. Просто четким и безукоризненно выполненным отражением. Как в зеркале. Точной копией. Мир с радостью и надеждой воспроизводит человеческие мысли и чувства, надежды и опасения, и каждому кажет себя самого. В этом и есть суть великого замысла Природы — научить. А когда урок усваивается лучше всего? — Агафья Тихоновна, не дожидаясь ответа, кивнула головой, — правильно! Когда есть наглядный пример. Особенно когда этот пример — мы сами. Тогда обучение проходит быстрее и эффективнее. И как водится в обычной школе, а правила здесь, — она оглянулась вокруг, — точно такие же как в самой обыкновенной школе, только когда материал усвоен полностью, соискатель может перейти в следующий класс, на следующий уровень.

Агафья Тихоновна глубоко вздохнула, словно сердобольный классный руководитель отстающего класса и припечатала:

— Но Время категорически против. Оно разделяет причину и следствие, и человеческий мозг не в состоянии уловить связь между своими мыслями и их материальным воплощением, так как между ними стоит Время. Много времени. И нерушимая, прямая связь между причиной и следствием стирается, не воспринимается однозначно. Но она есть. А если быть точной, то только она и есть, — Агафья Тихоновна встала и подошла к воображаемому зеркалу, которое тут же материализовалось из пустоты, — понимаете, смотрясь в зеркало и, например, улыбаясь, человек тотчас видит свое отражение, ибо Свет со своей невероятной скоростью, — она посмотрела на меня и я почувствовал в ее словах иронию, — так вот, Свет со своей невероятной скоростью показывает нам зеркальное отражение практически мгновенно. Тоже самое происходит и на энергетическом уровне — улыбаясь, мы всегда получаем улыбку в ответ. Всегда. Но, бывает что много позже. Бывает что между отданной и полученной эмоцией проходят годы. Годы, в вашем, человеческом исчислении. Материальный мир, в котором вы живете, в отличии от энергетического, инертен и неповоротлив. Он достаточно медленно, но очень точно, не привирая ни на йоту, возвращает нам наши идеи и размышления, даже когда вы сами и думать забыли о них. Возможно, ему нужна эта пауза чтобы ничего не упустить и хорошенько подсчитать все улыбки и разочарования. Да, да, — Агафья Тихоновна улыбалась, смотрясь в зеркало, — иногда и думать забудешь, а тут — на тебе! Получи и распишись. В департаменте Материальной Реализации Мыслей и Идей, — акула многозначительно кивнула, словно подтверждая наличие такого учереждения, — не теряется ни одна, даже беглая мысль, ни хорошая, ни плохая, не теряется ни один поступок, ни один эмоциональный всплеск, ни одно одобрение или порицание. Материальная Вселенная медленно, со скрипом поворачивается к нам той своей стороной, на частоте которой мы излучаем…

— Излучаем?

— Ну или думаем, это одно и тоже. Сторон этих у Вселенной бесконечное множество. Всем хватит. Каждый получит сполна. И тут уже не помогут ни взятки, ни связи. Исходящий человеческий канал всегда настроен на ту же частоту что и входящий вселенский. Вы спросите, что первично? Не знаю, — Агафья Тихоновна села за стол, — пока Свет и Время были воедино — все было просто. Но сейчас, когда Свет вырвался из плена и каждым своим лучиком показывает нам сверх возможности свободы от временного рабства, я уже не знаю что и думать. Вот он знает, — она кивнула на дракона, который зевнул, но опять не показал ни капли заинтересованности, хоть и всячески демонстрировал свое благодушие, — но он предпочитает молчать. Возможно, это лучшее решение. Ибо каждому свое Время. Он свое выдержал и теперь неуязвим ни для секунд, ни для столетий. Даже самые страшные орудия Времени — миг и вечность — не властны над ним. Ну до этих понятий мы еще доберемся, опять-таки, в свое время, — Агафья Тихоновна ерзала на стуле и смотрела на меня немного настороженно:

— Однако обеденное время закончено. Солнце скоро уйдет за горизонт, и мне кажется, мы с большей пользой можем провести остаток дня на улице. А разговор от нас никуда не денется. Придет и его час.

Дракон, словно услышав ее предложение, выполз из-под стола. Краски, съеденные накануне, впитались и полностью растворились в драконьем теле, придав ему силу и красоту. Он выставил вперед лапы и расправив крылья прогнул свою жесткую, привыкшую к негнущейся ручке японского зонта спину. Словно разминая ее, дракон потянулся вверх с мягкой грацией кошки перед прыжком. Жилы, натянутые как тетива лука, упруго поддерживали форму крыла. Даже когти, казалось, стали еще больше и прочнее. Дракон бесшумно оттолкнулся от пола, сделал небольшой круг по залу, купаясь в красноватом, закатном солнце, и приземлился на то же место, оглушительно выдохнув воздух. Рев такой силы прокатился по помещению, что даже мелкие стеклянные осколки, лежащие на полу, забренчали словно мухи, попавшие под стакан. Дракон оглянулся вокруг, словно демонстрируя свою мощь всем желающим и еще раз прочистил горло.

— Хорошо что он дышит пока что без огня, — вслух произнес я, но должен был признать, что дракон вызывал лишь восхищение. И пожалуй еще немного восторга.

— Вот это союзник, вот это союзник, — повторяла Агафья Тихоновна, оставив без внимания мою реплику, она была полностью поглощена наблюдением за драконом. Акула в полном восторге кружилась по залу, опираясь только на хвост, — идемте же, скорее идемте. Вы спасли дракона от скорой гибели, накормив куском радуги, теперь ему необходим только Свет. В самом крайнем случае давайте ему краски. Но лучше просто Свет. Поверьте, этого вполне достаточно чтобы поддерживать драконью жизнедеятельность, и что немаловажно — драконью сущность!

Агафья Тихоновна схватила синий зонт в красный горох, который так и стоял при входе в обеденный зал, и выскочила на улицу. Дракон, чего я совсем не ожидал, в одно мгновение подхватил меня на крыло, совершив головокружительный кульбит и взмыл вертикально вверх, к разбитому стеклянному куполу, но только для того, чтобы вылететь из здания и через миг мягко приземлиться у озера. В его лапах было 50 бутылочек отличнейшей краски, с таким трудом добытой мной в течение всей жизни, и с любовью собранной в эти посудины Агафьей Тихоновной. А я даже не заметил когда он успел их схватить.